Страстный. Плохой. Опасный - Линетт Тиган

свой миллионный бюджет на криминальные развлечения. Ты так же упомянула порнографический журнал, который может использовать мои фотографии! Черт, да где же были твои мозги, когда ты писала эту дрянь, Ярослава?

— Я выполняла свою работу, — шепотом ответила я на довольно громкую тираду Гордеева. Я уже была настроена на его взрывной ответ, поэтому держалась стойко. Было немного стыдно, но не больше. Просто при мне никто из героев статей вот так не читал мою статью подобным тоном, обвиняя.

— Работу? Неужели я тебя так плохо трахнул в ту ночь, что ты как была стервозной сукой, так себя и повела себя! — он закричал, взмахнув руками, а я заворожено следила за каждым движением мужчины.

— Разве я оклеветала тебя? — выдохнула я.

— Да, именно это ты и сделала. Ярослава, ты самая настоящая… Лицемерная дрянь! Сама раздвинула ноги, а в итоге обвинила меня в том, что я имею связи с проститутками, — он ткнул в меня пальцем. — Да кто сейчас не трахает шлюх из элиты? К тому же… Легла бы ты под больного венерическими заболеваниями мужчину? Нет. Решила поиграть со мной, девочка? Ты очень сильно напрашиваешься на последствия.

— При твоем успехе и положении люди тебя воспринимают по-разному. В чем проблема? Я изложила свое мнение, так что не стоит на меня так громко кричать, и я указала положительные твои стороны на перевес с не самым чистым пятнам твоей репутации… Это справедливо. И не сгребай все в кучу, Максим, статья и наша ночь — разные вещи, которые не пересекаются. Мы об этого говорили, — попыталась я высказать свою мысль как можно спокойнее. — То, что было той ночью — одно из того, что должно оставаться тайной, Максим. Да, я бы не хотела познакомиться с персонажем из статьи, ведь в постели ты совершенно другой мужчина, чем снаружи, — я недовольно отвернулась, не предполагая ранее, что могу вызвать такую бешеную реакцию мужчины. Да, я немножко напакостила, но кто вообще из его фанаток поверит в это?

Меня в два раза хуже опустят ниже плинтуса. Последствия уже есть, и я даже не захожу на свой профиль онлайн-журнала. От греха подальше!

— Черта с два, Ярослава. Такое, — он указал пальцем на журнал, — не прощаю.

Я шокировано открыла рот, недоуменно моргая.

— У тебя достаточно денег, времени и обаяния, чтобы переубедить всех в противоположном, особенно своих преданных фанаток. Каждая из них просто выкинет журнал, оставшись твоей воздыхательницей… Но ты мне обещал молчать о том, что было, — я сбавила свой тон почти до шепота. Узнай кто-то о моей связи с Гордеевым, меня тут же лишат лицензии.

— Я ничего не обещал. Твое желание не имело ничего общего с договоренностями. Ты встала, разделась и раздвинула ноги… А я теперь читаю это дерьмо, — он стал говорить тише, но вот ярости в нем с каждой секундой скапливалось все больше.

— Неправда! Это ты сделал мое желание неконтролируемым, ты добывался подобной реакции, ты хотел, а не я! — несдержанно выкрикнула в ответ, сделав к нему несколько шагов, но не решаясь подойти слишком близко. И что самое неожиданное для меня, Гордеев сам делает несколько шагов ко мне, грубо толкает в мои плечи, из-за чего я падаю на кровать.

— Ярослава, ты сама веришь в то, что говоришь? — спросил он, на что я не дала ответ, запутавшись в эмоциях, в словах и желаниях. — Значит будем квитами, конечно, после ряда моих требований. Ты меня устраиваешь в плане секса, поэтому радуйся, что ты еще остаешься журналисткой с лицензией. Но с таким отношением, Ярослава, я могу очень сильной расстроиться… Например так сильно, чтобы пойти на исповедь к одному журналисту, допустим, к Резнику Игнату Ростиславовичу, мне он точно не откажет в беседе об одной очень дерзкой девочке, на камеру с последующей статьей, — он нахально усмехнулся, стоя надо мной со сложенными руками на груди.

Я, расширив глаза, вспыхиваю. Тело вздрагивает, когда мне в сознание приходит только припустимся мысль того, что все узнают о ночи с Максимом. Игнат Ростиславович пустит меня по миру, Андрей тоже будет не в восторге и покажет мне сладкую жизнь под тотальным контролем… А родители…

Нет уж! Такого допустить точно нельзя!

— Ты… Хорошо, я напишу новую статью, хочешь? Я могу взять у тебя интервью с записью диктофона… Или… — я жалостливо, почти заскулив, посмотрела на мужчину, который недовольно смотрел на меня из-под бровей. — Ладно. Ладно, хочешь я назначу интервью и сознаюсь, что я не объективно написала статью? Я придумаю, как выкрутиться… Всегда получалось и в этот раз тоже получится. Пожалуйста.

Максим наклонился, подхватив мой подбородок крайне собственническим жестом. Сузил глаза, а губы дрогнули в подобии усмешки. Впервые кто-то добился от меня такого жалостливого скулежа и признание ошибки, услышав такое предложение с моей стороны. Это унизительно — выпускать две статьи под своим именем, и после будет очень много критики в мою сторону, из-за чего хейта станет в два раза больше. Но я готова, лишь бы наша связь была секретом.

— Похоже, ты готова на многое за мое молчание. Это правда, Ярослава? — слишком заинтересовано спросил Гордеев.

Я сразу утвердительно закачала головой, не думая ни о чем. И тут же одернула себя, шокировано замерла, разгадывая его лукавый взгляд. Как только губы мужчины расплылись в насмешке, я нахмурилась, выдернув подбородок.

— Чтобы ты не придумал — это заведомо плохая идея. Я предлагаю тебя оправдать с доказательствами. А то, о чем ты думаешь совсем другое, Максим, — прошептала я, удивленно смотря на то, как Гордеев наклоняется и изучает туфли, в которых я была на интервью. Поднимает взгляд выше, и немного задрав узкую юбку, разглядывает ажурное кружево черных чулков.

— И о чем же я думаю? — он поднял свой взгляд на мое лицо, пустив по моему телу стаю мурашек. Сейчас он выглядел, как настоящий, превосходящий меня по силе и хитрости, хищник. Не сложно было догадаться, что у него на уме.

Но мое тело было под каким-то его странным влиянием, когда он поставил одно колено между моих разведенных ног в тесной юбке, а я даже не пошевелилась… Даже не думала вырваться из плена его горячих рук. Но мозги все еще работали, и я отчетливо поняла — я не готова совершать свою ошибку дважды.

— Не принуждай, Максим. Это плохая идея, — я покачала головой, взволнованно выдохнув. Еще одна ночь с Гордеевым — это верное самоубийство меня, как журналиста. Я не должна была позволить ему сделать это снова…

Не должна была, но…