Главное о воспитании детей. М. Монтессори, Я. Корчак, Л. Выготский, А. Макаренко, Э. Эриксон - Нэлли Аникеева

Такая позиция пронизывала оптимизмом педагогический процесс, который описывал Макаренко на примере своей коммуны: «Я в коммуне применял этот метод. Я был веселым или гневным, но не был никогда сереньким, отдающим себя в жертву… Я чувствовал себя счастливым, смеялся, танцевал, играл на сцене, и это убеждало их, что я правильный человек и мне нужно подражать» [10, с. 448–449].

И эта позиция вовсе не требует каких-то сверхчеловеческих усилий, «потому что необходимый аксессуар счастья – это уверенность, что живешь правильно, что за спиной не стоит ни подлость, ни жульничество, ни хитрость, ни какая-нибудь другая скверна».

Итак, воспитание становится легким, когда имеет четкую нравственную позицию. Об этом же писал и Л. Толстой: «Воспитание представляется сложным и трудным делом только до тех пор, пока мы хотим, не воспитывая себя, воспитывать своих детей или кого бы то ни было. Если же поймешь, что воспитывать других мы можем только через себя, то упраздняется вопрос о воспитании и остается один вопрос жизни: как надо самому жить? Потому что не знаю ни одного действия воспитания детей, которое не включалось бы и воспитание себя» [12, с. 389].

А. С. Макаренко пишет о трудностях перевоспитания: «Воспитать ребенка правильно и нормально гораздо легче, чем перевоспитывать. Правильное воспитание с самого раннего детства – это вовсе не такое трудное дело, как многим кажется. По своей трудности это дело по силе каждому человеку, каждому отцу и каждой матери. Хорошо воспитать своего ребенка легко может каждый человек, если только он этого действительно захочет, а кроме того, это дело приятное, радостное, счастливое. Совсем другое – перевоспитание. Если ваш ребенок воспитывался неправильно, если вы что-то прозевали, мало о нем думали, а то, бывает, и поленились, запустили ребенка, тогда уже нужно многое переделывать, поправлять. И вот эта работа поправки, работа перевоспитания уже не такое легкое дело. Перевоспитание требует и больше сил, и больше знаний, больше терпения, а не у каждого родителя все это найдется. Очень часто бывают такие случаи, когда семья уже никак не может справиться с трудностями перевоспитания и приходится отправлять сына или дочку в трудовую колонию. А бывает и так, что и колония ничего поделать не может и выходит в жизнь человек не совсем правильный» [9, с. 342].

Истинной сущностью воспитательной работы Макаренко считал разговоры с ребенком, а не прямое воздействие на ребенка через насилие. Важными он считал организацию семьи, ее личную и общественную жизнь и место в этой жизни ребенка. По Макаренко, воспитательная работа есть прежде всего работа организатора. Макаренко указывал на значимость любых мелочей в этой работе, поскольку именно мелочи и создают общий настрой жизни и отношений ребенка и взрослых. В своих книгах он приводит большое количество примеров, как именно через мелочи родители воспитывают детей, передают им собственные ценности, мировоззрение, отношение к жизни в целом и к ее отдельным сторонам. Он обозначал, что ребенок, находясь внутри семьи, впитывает правила и нормы без внутренней цензуры, некритично. Поэтому весь тон жизни семьи определяет будущий тон жизни самого ребенка.

Специальное внимание Антон Семенович уделяет родительскому авторитету. Он выделял типы родительского авторитета: авторитет любви, доброты, уважения, подавления, расстояния, педантизма, резонерства, подкупа. Причем эти типы авторитета он трактует как авторитет ложный. По мнению Макаренко, здоровое авторитетное поведение родителей способствует нормальному или разумному поведению ребенка. К этим типам авторитета педагог относит авторитет знания и авторитет помощи. Такое поведение характеризуется ответственностью, независимостью и высокой степенью самопринятия и контроля. В то время как ложные типы авторитета, по А. С. Макаренко, могут соответствовать авторитарному поведению родителей. Дети, воспитанные авторитарными родителями, вырастают зависимыми и тревожными в присутствии обладающих властью лиц либо ведут себя вызывающе, обижаются и возмущаются по любому поводу. Дети же, воспитанные в обстановке вседозволенности при отсутствии выраженного авторитета родителей, могут игнорировать нормы и правила вследствие недостаточного самоконтроля и могут ощущать собственную неполноценность.

Макаренко считает, что отец и мать в глазах ребенка должны иметь авторитет как несомненное достоинство старшего, как его силу и ценность, видимую простым детским глазом.

Рассуждая о роли авторитета, Макаренко пишет, что непослушание ребенка является несомненным признаком отсутствия родительского авторитета и родителям необходимо серьезно задуматься над этим. Наряду с этим педагог предостерегает родителей от формирования ложного авторитета, который возникает там, где послушание детей становится самоцелью родителей. Послушание не может организовываться в семье ради самого послушания. Оно нужно для организации тех сторон жизни семьи, в которых дети не принимают активного участия. Увлечение воспитанием послушания Макаренко трактует как желание жить спокойно, не отягощая себя детскими заботами и тревогами. При этом спокойствие длится недолго, уступая место проблемам, иногда сложно решаемым.

Макаренко выделяет группу ложных авторитетов, которые мешают воспитанию здоровой личности ребенка.

Авторитет подавления. Это самый страшный сорт авторитета, хотя и не самый вредный. Больше всего таким авторитетом страдают отцы. Если отец дома всегда рычит, всегда сердит, за каждый пустяк разражается громом, при всяком удобном и неудобном случае хватается за ремень, на каждый вопрос отвечает грубостью, каждую вину ребенка отмечает наказанием, то это и есть авторитет подавления. Такой отцовский террор держит в страхе всю семью: не только детей, но и мать. Он приносит вред не только потому, что запугивает детей, но и потому, что делает мать нулевым существом, которое способно быть только прислугой. Не нужно доказывать, как вреден такой авторитет.

Авторитет чванства. Это особый вид авторитета расстояния, но, пожалуй, более вредный. У каждого гражданина есть свои заслуги. Но некоторые люди считают, что они самые заслуженные, самые важные деятели, и показывают эту важность на каждом шагу, показывают своим детям. Дома они даже больше пыжатся и надуваются, чем на работе, они только и делают, что толкуют о своих достоинствах, они высокомерно относятся к остальным людям. Бывает очень часто, что, пораженные таким видом отца, начинают чваниться и дети. Перед товарищами они тоже выступают не иначе как с хвастливым словом, на каждом шагу повторяя: мой папа – начальник, мой папа – писатель, мой папа – командир, мой папа – знаменитость. В этой атмосфере высокомерия важный папа уже не может разобрать, куда идут его дети и кого он воспитывает. Встречается такой авторитет и у матерей: какое-нибудь особенное платье, важное знакомство, поездка на курорт – все это дает им основания для чванства, для отделения от остальных людей и от собственных детей.

Авторитет педантизма. В этом случае родители больше обращают внимания на детей, больше работают, но работают как бюрократы. Они уверены в том, что дети должны каждое родительское слово выслушивать с трепетом, что слово их – это святыня. Свои распоряжения они отдают холодным тоном, и раз оно отдано, то немедленно становится законом. Такие родители больше всего боятся, как бы дети не подумали, что папа ошибся, что папа человек нетвердый. Если такой папа сказал: «Завтра будет дождь, гулять нельзя», то хотя бы завтра была и хорошая погода, все же считается, что гулять нельзя. Папе не понравилась какая-нибудь кинокартина, он вообще запретил детям ходить в кино, в том числе и на хорошие фильмы. Папа наказал ребенка, потом обнаружилось, что ребенок не так виноват, как казалось сначала, папа ни за что не отменит своего наказания: раз я сказал, так и должно быть. На каждый день хватает для такого папы дела, в каждом движении ребенка он видит нарушение порядка и законности и пристает к нему с новыми законами и распоряжениями. Жизнь ребенка, его интересы, его рост проходят мимо такого папы; он ничего не видит, кроме своего бюрократического начальствования в семье.