Маленькая всемирная история - Эрнст Х. Гомбрих

с ним в одной повозке. В некоторых уголках Индии эти правила соблюдаются до сих пор.

Удивительные находки из Мохенджо-Даро[50],[51]

Высшей кастой считались жрецы, брахманы. Они стояли выше воинов, совершали жертвоприношения, служили в храмах и (так же как в Египте) были учеными. Они учили наизусть священные молитвы и гимны и хранили их неизменными на протяжении тысячи лет, пока эти тексты не записали. Четыре главные касты делились на множество групп, которые тоже были отделены друг от друга.

А еще существовала небольшая группа людей, не принадлежавшая ни к одной касте. Они назывались париями. Им разрешали выполнять только самую грязную и неприятную работу. Ни один член другой касты не мог с ними общаться. Считалось, что даже их прикосновение оскверняет. Поэтому их и называли неприкасаемыми. Они должны были следить, чтобы даже их тень не упала на другого человека. Вот какими жестокими бывают люди.

Но все же мы не можем сказать, что все жители Индии были жестокими. Их жрецы были очень серьезными, мудрыми людьми, они часто уходили в глухие леса, чтобы там в полном спокойствии подумать над сложными вопросами. Они размышляли о своих многочисленных страшных богах и о верховном боге, благородном Брахме. Они верили, что вся природа, боги и люди, животные и растения получают жизнь благодаря дыханию этого высшего существа, которое одинаково проявляет себя во всем: в свете Солнца и во всходах на полях, в развитии и в смерти. Бог присутствует в мире везде, словно крупинка соли, брошенная в воду, – она в ней растворяется, и каждая капля становится соленой. Все разнообразие, которое мы видим в природе, все повторения и изменения – все это таково лишь на первый взгляд. Одна и та же душа может жить сначала в теле человека, а после его смерти стать душой тигра или кобры, и, только достигнув просветления, она соединится с божественной сущностью. Одно лишь остается неизменным и присутствует во всем: дуновение дыхания высшего бога Брахмы. Чтобы ученики правильно это понимали, индийские мудрецы придумали красивую фразу для обдумывания. Они просто говорили: «Ты есть то», и это значило, что все, что ты видишь: животные, растения и твои родные, – это одно: дуновение божьего дыхания.

Чтобы по-настоящему почувствовать это великое единство, индийские мудрецы придумали удивительный способ. Они садились где-нибудь в густом лесу и думали только о единстве; тянулись часы, дни, недели, месяцы, года. Они всегда сидели на земле прямо и спокойно, скрестив ноги и опустив взгляд. Они дышали как можно реже и как можно меньше ели. А еще некоторые разными способами мучили себя, умерщвляли свою плоть, чтобы почувствовать в себе дыхание бога.

Три тысячи лет назад таких святых людей, аскетов и отшельников в Индии было очень много, много их и сейчас. Но один сильно отличался от остальных. Это был царский сын Гаутама, который жил примерно за 500 лет до Рождества Христова.

Рассказывают, что Гаутама, которого позже назовут Просветленным, Буддой, вырос, окруженный всей роскошью и богатством Востока. У него было три дворца: один летний, другой зимний, а третий для сезона дождей, там всегда звучала прекраснейшая музыка, и Гаутама никогда не покидал их. Его отец пытался оградить сына от всех горестей и поэтому не хотел, чтобы сын выходил из дворца. Рядом с Гаутамой никогда не было несчастных людей. И все же однажды принц выехал из дворца и увидел старого сгорбленного человека. Он спросил сопровождавшего его возницу, кто это. И тот ему объяснил. После этого Гаутама в задумчивости вернулся во дворец. В другой раз он увидел больного человека. О болезнях ему тоже никогда никто не рассказывал. Он задумался еще больше и вернулся к своей жене и маленькому сыну. В третий раз он увидел мертвого человека. И тогда он не захотел больше возвращаться во дворец, а, увидев отшельника, решил тоже уйти в глухой лес, чтобы размышлять о страданиях всего мира, которые предстали перед ним в виде старости, болезни и смерти.

«И тогда, – рассказывал он в одной из своих проповедей, – я, еще молодой человек с сиявшим лицом, темными волосами, в расцвете своей счастливой молодости и мужской силы, против воли плакавших и стенавших родителей побрил волосы и бороду, облачился в блеклую одежду и ушел из дома в никуда».

Шесть лет он прожил как отшельник и аскет. Он размышлял серьезнее, чем все остальные. Он терзал свое тело сильнее, чем кто-либо до него. Он вообще почти не дышал, сидя в неудобных позах, и испытывал ужасную боль. Он ел так мало, что совсем ослабел. Но за все эти годы он так и не обрел внутреннего покоя. Он все время думал только о том, как устроен мир и правда ли, что в его основе всегда одно и то же. Он думал о несчастьях всего мира. Обо всех страданиях и горестях людей. О старости, болезни и смерти. И никакое умерщвление плоти ему не помогало.

И тогда он снова начал есть, чтобы набраться сил, и стал дышать, как все люди. За это другие отшельники, которые раньше им восхищались, стали его презирать. Но он не обратил на это внимания. И однажды ночью, сидя на красивой лесной поляне под смоковницей, он все понял. Он вдруг понял, чего искал все эти годы. Внезапно он почувствовал, как изнутри его озарил свет. Поэтому он и стал Просветленным, Буддой. И он отправился рассказывать всем людям о своем великом внутреннем открытии. Вскоре он нашел единомышленников, которые поверили, что он нашел способ избавить всех людей от страданий. Эти люди стали учениками Будды и создали то, что мы сегодня называем монашескими орденами. Во многих азиатских странах такие ордены есть и сегодня. Последователей Будды ты всегда узнаешь по желтой одежде и скромной жизни.

Будда[52]

Теперь ты, наверное, очень хочешь узнать, что же понял Гаутама, сидя под деревом Бодхи, или деревом Просветления, когда он разрешил все свои сомнения. Я попробую тебе немного об этом рассказать, чтобы ты смог сам все обдумать. В конце концов, сам Гаутама размышлял об этом шесть лет. Великое просветление, или великое освобождение людей от страдания, заключалось в следующей мысли: если мы хотим освободиться от страдания, то должны начать с себя. Все страдания порождаются желаниями. Так что вот. Когда ты грустишь, потому что у тебя нет хорошей книги или игрушки, которую тебе хочется иметь, можешь поступить