Адвокат из Голливуда - Марина Серова

– Я сказал что-то не то?

– О, нет, нет, нет…

«Наоборот, самое то!»

– Просто… просто…

– У тебя кто-то есть?

– Да нет. Нет, не в этом дело…

Не могла же я сейчас сказать ему, в чем на самом деле было дело. Чтобы никого не обидеть, да, кстати, и не выставить себя полной дурой, я решила прибегнуть к стандартной схеме:

– Дело в том, что я думала, что это у тебя кто-то есть…

Впрочем, это-то как раз было правдой.

– Такой мужик… я даже и не сомневалась, что ты не один, поэтому и…

– Какой – такой?

– Ну… красавец.

Алексей расхохотался.

– Значит – красавец? – сказал он, когда приступы смеха прошли. – Поэтому ты всегда смотрела на меня как Ленин на буржуазию?

– Как это я смотрела? Нормально смотрела.

– Да уж – нормально. Вся напыжится, нахохлится, брови сдвинет – того и гляди двойку поставит.

– Неправда.

– Правда, правда. А я-то все в догадках теряюсь – и чем же это я так девушку обидел?

За разговором мы незаметно дошли до кафе, оказались за столиком и… как-то уж совсем невзначай на следующее утро проспали на работу. Точнее, это Алексей проспал, мне-то было все равно.

Я сидела на кровати, с блаженной улыбкой наблюдая, как он бегает из угла в угол в поисках рубашки и галстука, которые вчера вечером были разбросаны в некотором беспорядке.

– А этот светленький, с ресничками, – он правда твой двоюродный брат? – поинтересовалась я.

– С какими ресничками?

– Ну помнишь, когда я пришла к тебе в контору… вы еще обнимались там, в кабинете?

– Кто обнимался? Чего ты ерунду-то говоришь? Кто это в моем кабинете будет обниматься? Да где же они… черт… Не помнишь, где я носки бросил?

– Не знаю, посмотри на телевизоре. А обнимался ты сам в своем кабинете с каким-то парнем, он еще приехал откуда-то… то есть это ты так сказал…

– А, вот они, наконец-то. Откуда приехал? Кто приехал?

– Блондин с ресничками приехал. И вы обнимались…

– Это Илюшка, что ли? Ну и что – приехал? Он все время ездит, то приезжает, то уезжает. Надоумил его кто-то филиал в Иркутске открыть, вот и мотается теперь… не было у бабы хлопот. А пиджак не помнишь где?

– Он правда твой двоюродный брат?

– Ну да, брат, а что?

– Да так… нет… нет, ничего. Пиджак в прихожей на вешалке.

Я была на вершине счастья. Мой адвокат (как оказалось, совсем не голубой), наскоро чмокнув меня в щечку, умчался по своим адвокатским делам, а я неторопливо совершала утренний туалет, снова и снова прокручивая в памяти события предыдущего вечера и ночи и совершенно забыв о том, что в настоящий момент я нахожусь на самом пике расследования очередного дела.

Однако раздавшийся телефонный звонок сразу развернул мои мысли в деловом направлении. Звонила Алевтина Прокофьевна.

– Алло, могу я поговорить с Татьяной Ивановой?

– Да, слушаю вас.

– Это Звягинцева вас беспокоит, Алевтина Прокофьевна. Нельзя ли узнать, как продвигается расследование? Вы нашли что-нибудь, доказывающее невиновность моего сына?

Вот даже как! В деле, в котором сам Шерлок Холмс не нашел бы ничего даже намекающего на невиновность ее сына, она хочет, чтобы я за два дня нашла нечто ни больше ни меньше как «доказывающее» это. Однако же и аппетитец у вас, мадам! Но вслух я, разумеется, этого не сказала.

– В настоящее время я занимаюсь проверкой официальной версии, поскольку, прежде чем выдвигать какие-либо собственные теории, я должна точно знать, что версия милиции имеет слабые места и может вызывать сомнение. К сожалению, это занимает много времени, но без этого не обойтись. Кстати, изучая материалы дела, я пришла к выводу, что расследование велось весьма тщательно и профессионально и со стороны официальных органов не было ни малейшей предвзятости по отношению к вашему сыну. Обстоятельства в действительности складываются слишком не в его пользу, и это создает дополнительные трудности уже для меня лично. Поскольку версия обвинения выстроена вполне логично, мне очень трудно найти какие-то отправные точки для проведения дополнительного расследования. Проще говоря, там практически не к чему придраться.

– То есть вы хотите сказать, что мой сын виновен? – на последнем слове голос ее заметно задрожал.

– Алевтина Прокофьевна, не стоит расстраиваться раньше времени. Моя работа еще не закончена, и сейчас я не хочу сказать ни того, что ваш сын виновен, ни того, что он невиновен. Я хотела сказать только о том, что милиция хорошо поработала и не так-то просто найти в этой работе какие-то пробелы и огрехи. Но тем не менее я уже наметила для себя несколько фактов, которые мне хотелось бы перепроверить, и, собственно, этим сейчас и занимаюсь. Если вы желаете, я буду составлять для вас ежедневный отчет своих действий, но, занимаясь этим видом деятельности достаточно давно, могу сказать вам по опыту, что далеко не каждый день расследования оказывается результативным. Иногда для того, чтобы получить какую-то достоверную информацию, требуется несколько дней напряженной работы.

На том конце провода возникла небольшая пауза, после чего в трубке прозвучало следующее:

– Я вовсе не собиралась подгонять вас, Татьяна Александровна, и не знаю, почему вы именно так восприняли мои слова. Но надеюсь, вы понимаете, что каждая минута, которую мой сын проводит в тюрьме, для меня вдвойне тяжела, и, конечно, мне хочется увидеть хотя бы какой-то просвет в этой тьме, которая сгустилась над нами… – Голос ее снова задрожал.

– Думаю, пока еще рано терять надежду. Как я уже сказала, в деле имеются некоторые мелочи, которые вызывают у меня вопросы, и хотя это мелочи, но я знаю много случаев, когда именно какая-нибудь незначительная деталь направляла поиск в совершенно другое русло и в итоге позволяла найти настоящего преступника. Наберитесь терпения.

– Ах, это проще сказать, чем сделать…

– Насчет графика отчетности – вы не сказали, как вам удобнее – получать ежедневный отчет или вы предпочтете получить информацию тогда, когда обнаружатся какие-либо достоверные факты, что-то доказывающие или опровергающие?

– Разумеется, для меня предпочтительнее будет узнавать факты, Татьяна Александровна. В особенности опровергающие…

– В таком случае вам придется смириться с тем, что эти самые факты я буду сообщать вам не каждый день, а по мере поступления.

– Ну что ж, по мере поступления так по мере поступления…

– И еще одна просьба.

– Да?

– Вы не могли бы называть меня просто Татьяна?