Триумф Сета - Жеральд Мессадье

— А Майя?

При упоминании этого имени лицо Ая перестало выражать добродушие.

— Мне он вовсе не кажется подходящей кандидатурой, — заявил он недовольно.

Он покусывал нижнюю губу. Для Анкесенамон его реакция была неожиданной.

— Я не уверен в этом человеке, — сказал он.

Она ждала объяснений.

— Майя тайно общается с Хоремхебом.

— Что они обсуждают?

— Мне это не известно. Они обмениваются устными посланиями посредством доверенных лиц, иногда Майя отправляется с визитом в Мемфис. Очевидно то, что не мы одни озабочены будущим династии. Я старею. Многие люди, как и Майя, задумываются над тем, что случится после моей смерти. Некоторые строят далеко идущие планы, поддерживая Хоремхеба, так как у нас нет потомства. Майя позволил себе бестактность: он сообщил о своих предпочтениях Гуе, наместнику царя в стране Куш, а тот мне об этом сообщил. Я не могу предъявить претензии Майе, потому что тогда он открыто станет на сторону Хоремхеба. Я предпочитаю вести за ним наблюдение. Во всяком случае, он не может быть подходящей партией ни для одной из твоих сестер.

«Снова интриги и интриганы, — подумала Анкесенамон. — В конечном счете, без этого не обходится наша жизнь». Она взяла еще один финик, вспоминая о встрече с Тхуту. Верно, этот человек уже ни на что не был годен. Ситуация становилась абсурдной: не было подходящей партии для царевны Мисра, прекрасной, как лотос в полдень и роза ночью! «И глупой, как паук», — добавила она мысленно. На самом деле речь шла о будущем царе, а не о подходящей партии для царевны.

— Должен тебе сказать, что лучшим моим преемником был бы Шабака.

Это заявление вызвало удивление у Анкесенамон. Она воспринимала нубийца как некое домашнее животное в человечьем обличье.

— Шабака?

— Он сведущ в делах царства так же, как я. У него характер хищника и ловкость змеи. Он — мой духовный сын.

— Ты видел когда-нибудь нубийца на троне?

Всех чернокожих она считала рабами.

Ай расхохотался.

— Он не намного чернее, чем твоя покойная прабабка Тиу, моя сестра.

Она казалась озадаченной.

— Мне надо над этим подумать. Давай начнем с того, что поговорим с Нахтмином.

Он охотно согласился.

— Я организую с ним встречу.

Анкесенамон встала. Она считала, что, без сомнения, Нахтмин недолго будет раздумывать, принять ли ему корону Двух Земель, гораздо труднее будет убедить в необходимости этого Нефернеферуру.

Она нашла Шабаку в приемной — он ожидал окончания беседы. Он снова с почтительностью поклонился царице и казался удивленным тем, что она задержала на нем свой взгляд. Это длилось мгновение, но все осознали важность этого момента. Как известно, судьбы целого народа иногда зависят от пустяка. Она направилась к выходу. Впереди шел Уадх Менех, а за ней — носители опахал.

Глядя на шедшую через Большой зал Анкесенамон, Нахтмин был удивлен: она смеялась, но смех вряд ли был позволителен в этом месте.

Анкесенамон ощутила его взгляд, хотя Нахтмин находился в двадцати шагах от нее. Она была восхитительно одета, парик украшала диадема из электрума и бирюзы, на груди — в несколько рядов жемчуг и бирюза, на запястьях — браслеты, на ногах — золотые сандалии. Ее платье из заложенного в складки льна, вышитое золотыми нитями, было схвачено в талии широким поясом, обшитым маленькими жемчужинами, что подчеркивало стройность фигуры. Молодая царица больше напоминала божественное видение, нежели земное создание.

Нахтмин был изумлен. Он видел царицу во время многочисленных церемоний, но сейчас она была особенно красива. Тонким вкусом и обольстительностью она превосходила даже свою мать, несравненную Нефертити.

По мере ее приближения четче вырисовывались нежный овал ее лица, небольшой подбородок, маленький карминный рот, глаза, подведенные сурьмой до висков.

Ай оценил эту сцену: царица не пожалела усилий, чтобы соблазнить полководца. Ай сдержал улыбку.

Даже Главный распорядитель церемоний Уадх Менех и слуги были обескуражены ее видом.

Она улыбнулась царю и произнесла:

— Пусть твой вечер будет наполнен удовольствием и радостью, мой царь.

— Твоя красота, моя царица, достойна Исис, и меня переполняют чувства, подобные тем, что испытывает Ра, когда Моат играет на лютне, чтобы очаровывать его.

Нахтмин не успел прийти в себя от вида Анкесенамон, как испытал новое потрясение. Не вникая в личную жизнь царской четы, он, тем не менее, знал о неприязни, испытываемой Анкесенамон к Аю, что было темой бесконечных сплетен во дворце. Не веря тому, что видели его глаза, он начал сомневаться и в том, что слышали его уши.

Анкесенамон повернулась к Нахтмину. Красивый мужчина. Массивная голова, тонкие черты лица, волевой подбородок.

— Свет славы полководца падает и на нас, — сказала она. — Добро пожаловать.

Он низко поклонился и поцеловал протянутую ему руку.

Она села и подала знак гостю сделать то же самое.

Ай также сел.

Помимо дворецкого, смотрителя блюд, виночерпия и пробующего пищу, еще человек двадцать слуг замерли в десяти шагах в ожидании малейшего знака своих хозяев. Анкесенамон едва приподняла руку.

— Виночерпий!

Тот подбежал.

— Подай мне сок граната пополам с вином, — велела она.

— Я тоже отведаю этот напиток, — подхватил Ай.

Полководцу ничего не оставалось, как выбрать то же самое.

Анкесенамон вновь повернулась к полководцу. Обменялись очередными официальными пожеланиями благословения богов, славы царству, здоровья и наслаждения царственной паре. Постепенно Нахтмин стал понимать, что обольстительные улыбки царицы, ее благосклонность, елейные речи, демонстрация уважения, пышность обстановки преследовали какую-то цель. Хозяева явно намеревались просить его об одолжении. Вряд ли он ошибался: готовилась сделка.

Наконец все расселись за столом. Три кресла, два из которых были роскошно украшены, стояли вокруг большого круглого подноса, установленного на подставке и покрытого пурпурной тканью, расшитой золотом. Нахтмин не знал, как себя вести. Прославленный полководец, он, даже будучи кузеном Ая, привык за ужином с сильными мира сего сидеть на корточках перед подносом с угощением. Он был озадачен и еще больше насторожился.

Слуги расставили перед гостями алебастровые блюда, ложки и кубки из голубого сирийского стекла, украшенные золотой сеткой. Все наблюдали за пробующим пищу. Тот стоял рядом и брал с огромного керамического блюда, которое поднесли двое слуг, по куску от каждого кушанья, чтобы затем заявить о том, что он удовлетворен их качеством. После этого дворецкий, в свою очередь, сообщил их величествам, что они могут приступить к трапезе. Тогда слуги поставили блюдо посреди стола. На нем были разложены жареные тушки молодых голубей, начиненные зерном и миндалем, обвязанные виноградными листьями. Тушки были обложены кусочками жаркого. Нахтмин наблюдал за тем, как царь, а затем и царица отведали кушанье, и только потом взял тушку птицы с блюда. Тогда виночерпий принес большой серебряный сосуд с прямой ручкой, сверкающий в свете лампы, и наполнил кубок, который ему протянул слуга; он попробовал вино, поднял глаза, поцокал языком и заявил, что напиток достоин живых богов. Слуги наполнили кубки. Затем все слуги отошли на десять шагов.