Клинок чести - Кирилл Корзун

Несколько сотен войлочных юрт примостились на опушке тёмного вечнозелёного леса, наполнив округу звуками жизни: колокольчики серебряного детского смеха, грубые и гортанные возгласы суровых мужчин, мелодичный напев женских голосов, лай собак и вопли недовольных жизнью оленей, звон металла, хрусткий треск и басовитое гудение пламени в кострах… Я шёл по утоптанным десятками ног тропинкам, что служили подобием улиц, вдыхал незнакомые запахи и прислушивался к непонятной мне речи, подмечая украшенную разноцветными узорами меховую одежду кочевников. Я влился в круговорот их кипящей и бурлящей жизни, стал его частью, ведомый идущей рядом со мной Иланой, и впервые за долгое время ощущал себя по-настоящему удивлённым и восхищённым.

– Откуда столько людей? Такое ощущение, будто они не виделись очень долгое время. Искренне радуются встречам, с неподдельным любопытством знакомятся, азартно меняются, оживлённо спорят и разговаривают, – поделившись с шаманкой наблюдениями, я остановился возле огромного костра на своеобразном перекрёстке между десятком плотно притулившихся друг к другу юрт.

– Они и не виделись. Представители всех девяти племён не чаще раза в год съезжаются на Совет Племён. А ты как раз являешься причиной, по которой его созвали даже чуть раньше намеченного срока, – не оборачиваясь ко мне, ответила девушка, приветствуя обращавшихся к ней соплеменников.

– То есть Новый год здесь ни при чём?

Неподдельное разочарование в собственной догадке явственно прозвучало в моём голосе, вызвав у Иланы короткий смешок:

– Неужели ты рассчитывал на хоровод вокруг ёлки и подарки?

– Подарки никогда не бывают лишними, – пробурчал я из-под прикрывающего лицо мехового капюшона. Одежду для визита к вождям народа Э’Вьен Илана подобрала весьма тщательно, в очередной раз проявив удивительную предусмотрительность в мелочах. Тонко выделанные замшевые куртка и штаны были подбиты мягким мехом бурой лисы, надёжно защищая от ветра и мороза, удобные унты плотно облегали стопы, позволяя смело шагать по снегу, а капюшон не давал местным опознать во мне чужака, что способствовало скорости нашего продвижения.

– Мы почти пришли. Там собирается Совет Племён, – сказала шаманка, указывая на огромный, не менее пятнадцати метров в поперечине, белоснежный купол, в десятке метров от нас. – Там ты получишь ответы на свои вопросы.

Интонациями она вновь дала мне понять: нанесённая обида не забыта и расплаты не миновать. Пожав плечами и улыбнувшись, я подхватил её за талию и целенаправленно повёл к входу в указанную юрту из белого войлока. Ребра жёсткости этого жилища вблизи оказались бивнями мамонтов, покрытыми тончайшей узорчатой резьбой, а натянутые на них стены стали полотном для охотничьих сцен, вышитых бисером и разноцветными нитями.

Два больших и жарких костра возле юрты затрепетали, стоило нам только приблизиться. Дрожащее и танцующее пламя взвилось на высоту человеческого роста, дохнув на нас волной сухого и тёплого воздуха. Взвилось и опало, почти что угаснув, как замолкает сторожевой пёс, ненароком облаявший своего хозяина. И только за нашими спинами костры вновь разгорелись с прежней силой.

* * *

– Отец, мы ошибались. – горячо и торопливо шептала Илана, скрываясь в тени позади Верховного Шамана народа Э’Вьен. – Его невозможно будет контролировать. А для ритуала он пока ещё не вошёл в полную силу. Оболочка может не выдержать дух Владыки, и тогда все усилия пойдут прахом.

Как и положено послушной дочери, она заняла подобающее ей место, покинув своего спутника, стоило им только войти в юрту вождя. Леон неторопливо откинул капюшон назад, открыв своё лицо десятерым мужчинам, в чьих руках, как они наивно полагали, находились его жизнь и дальнейшая судьба. А Видящая поспешила развеять заблуждения своего отца, в надежде, что мудрому шаману будет под силу принять верное решение и вернуть ситуацию под контроль.

– Почему ты так решила? Я вижу перед собой Одарённого Титанами, бесспорно, сильного для своего возраста, но не более. Если он согласится взять тебя в жёны…

– Ты не понимаешь! – чуть было не сорвалась на крик девушка, наблюдая, как пленник спокойно кланяется всем присутствующим и невозмутимо садится на устилающие пол жилища ковры. Спокойная поза, бесстрастное лицо, тяжёлый взгляд тёмных глаз, устремлённый на Верховного Вождя, главенствующего на Совете Племён. – Я перестану быть дочерью Народа, если выйду за него. И по своей воле расскажу ему всё, сама вложу в его руки оружие, которым он сможет вернуть себе свободу. Мы ошибались. Его нужно понять, прежде чем пытаться договориться.

– Что?! – недовольно обернулся к ней шаман и удивлённо вскинул бровь. В его памяти образ плачущей дочери был основательно размыт минувшими с поры её детства годами. – Что с тобой происходит, Илана?!

Илана плакала. Молча, без всхлипов, роняя горячие капли слёз и с трудом удерживая подрагивающие губы.

– Успокойся, дочка, – украдкой прошептал любящий отец, пропуская мимо ушей вступительную речь Вождя. – Ты противоречишь сама себе, своему Предназначению и Долгу. Успокойся и…

– Ты мне не веришь, – потерянно и печально произнесла Илана, опуская глаза и начиная перечислять: – Мои служанки уже заглядывают ему в рот и ищут его одобрения, прислуживая без моих на то повелений. Он поил меня вином из ритуальной чаши Смерти, и я пела ему песню любви на наречии Народа, не отдавая отчёта тому, что творю. А он понял её без перевода, чуть ли не дословно. И сегодня утром, словно в насмешку над нами, устроив себе разминку, призвал Духовного Зверя. Он призвал Дракона, отец, Дракона!

Шаман неверяще фыркнул и хотел было высказаться, но так и не проронил ни звука, погрузившись в собственные мысли…

* * *

Полумрак внутри юрты едва-едва разгоняли мерцающие отблески небольшого очага, расположенного напротив входа, вокруг которого широким полукругом восседал десяток убелённых сединами мужчин. Их узкие, словно высеченные из красноватого камня лица, вскользь задеваемые пляшущими по стенам тенями, надменно и величественно взирали на меня из-под капюшонов, украшенных мордами лесных зверей. Волки, медведи, лисы… Некоторых я так и не смог определить, признавая несовершенство своих познаний в фауне. Украшенная когтями и клыками одежда символизировала их успехи как охотников и воинов, а в том, что передо мной именно они, я не сомневался ни капли. Их выдавали глаза и позы расслабленных, но готовых к немедленному броску хищников. И только один из них, сидевший в тени, вдали от всех, малозаметный и едва различимый, тот, за кем спряталась Илана, остался для меня загадкой.

Приняв церемониальную позу сэйдза, я устроился на пятках как можно удобнее и ожидающе застыл в неподвижности, вынуждая Совет Племён первыми начать разговор. Делать оскорбленный вид и бросаться, пусть и обоснованными, однако бессмысленными обвинениями? Увольте, такой потери лица мне не позволит собственная гордость. Один только взгляд выражал моё недовольство происходящим, и, устремив его на рослого старика-медведя в центре полукруга, я счёл достаточным свой вклад в первый в своей жизни дипломатический дебют.