По агентурным данным - Фридрих Незнанский

— Огонь на правый фланг, — громко приказал он.

Сплошная очередь нескольких автоматов слилась в один зловещий смертоносный грохот.

Ответа с той стороны не было. Офицер оглянулся назад. Солдаты из трех оставшихся за поворотом машин подтянулись к ним, сгруппировались по обочинам дороги, глядя на командира, ожидая приказа.

Он поднялся во весь рост, жестом приказав подчиненным следовать за ним, и, держа автомат у пояса, открыл сплошной огонь по позиции противника. Семеро рослых, крепких арийских парней буквально в щепки разнесли всю сваленную на дороге дребедень, удовлетворенно отметил офицер, любуясь отточенными до автоматизма действиями солдат. За преградой были обнаружены трупы трех французов, все трое — почти мальчишки, лет по шест-надцать-семнадцать.

Все неприятности на войне от непрофессионалов, думал офицер, пока солдаты оттаскивали трупы и разбирали завалы. Рядом суетился корреспондент, непрерывно щелкая фотоаппаратом.

Потом они выкопали могилу, похоронили погибшего водителя, он прочел короткую молитву и произнес обязательные в таких случаях слова. Они пометили захоронение на карте, и расселись по машинам. Место погибшего занял сержант Кристиан Богель, смышленый, расторопный, храбрый парень, которого офицер явно выделял среди других. Водители включили первую передачу и осторожно миновали расчищенный участок дороги, затем набрали скорость и выскочили из-под сени деревьев.

Теперь они ехали меж широких, зеленеющих полей и могли не опасаться ни засады, ни снайперов. Впереди, у подножия пологого холма, лежал небольшой городок. Россыпь аккуратных трехэтажных домов и шпили двух средневековых церквей. По мере того как они приближались, дома не казались уже столь аккуратными и милыми. Облупленная краска и штукатурка, пыльные окна, резкий неприятный запах. «Боже мой! Сколько раз я слышал, что французы — великая нация. А это всего лишь грязнули», — брезгливо думал он.

Поворот дороги вывел кортеж на центральную площадь. На ступеньках церкви стояли женщины. Пожилые мужчины заняли столики открытого кафе, откуда доносился упоительный запах молотого кофе.

Да они здесь живут как ни в чем не бывало, поразился офицер. Будто нет никакой войны. Будто это не завоеватели шагнули на их землю. Потрясающе!

— Господин капитан! Давайте сделаем остановку. Я хотел бы произвести несколько снимков: солдаты рейха с мирными жителями, — возбужденно проговорил Тауб. Толстый, неуклюжий, он уже оправился от пережитого в засаде ужаса и зачарованно смотрел на молодых девушек, стоявших на ступенях церкви. — К тому же у меня отличный французский, я могу быть переводчиком.

Офицер усмехнулся, дал знак водителю. Тот клаксоном дал команду остановиться остальным машинам. К ним подбежал сержант Богель из первой машины сопровождения.

— Господин капитан, разрешите побеседовать с населением? — так же возбужденно проговорил он.

— Валяйте, — улыбнулся тот, открыв ручкой окно автомобиля. — Тауб переведет.

— Да я и сам немного говорю по-французски, — похвастался Богель.

Богель и Тауб подошли к ступеням церкви. Одна из девушек, темноволосая, пышнотелая, в белой блузке с глубоким вырезом, держала букет цветов и улыбалась. Две ее подруги выжидательно смотрели на мужчин.

— Bonjour, Mesdemoiselles, — снимая каску, склонил голову Богель.

— Как хорошо он говорит, — удивленно обернулась девушка к товаркам.

— А я еще лучше, — тут же по-французски вступил в разговор Тауб. — Скажите, красавицы, через ваш город проходили наши войска?

— Нет, здесь давно никого нет. Все нас бросили… так что вы — первые. Вы ведь не сделаете нам ничего дурного? — кокетливо улыбнулась она.

— Никогда! Война кончена! Разве может арийский солдат обидеть столь прекрасные создания?

Девушки переглянулись, заулыбались.

— Вы позволите мне сделать пару снимков? Мирное население приветствует воинов-освободителей!

— Конечно! — Улыбки девушек становились все откровеннее.

— Сержант, встаньте рядом с темноволосой красавицей. Вот так!

Девушка, призывно улыбаясь красавчику сержанту, протянула ему букет.

— Прекрасно! — вскричал Тауб, наводя фотоаппарат. — Это будут оглушительные снимки!

Офицер смотрел из окна машины на эту сцену с презрительным удивлением. Вот тебе и вольнолюбивые французы. Темноволосая, с букетом, все поводит плечами и в глубоком вырезе колышется полная грудь. Да и подруги не отстают, пожирают Богеля похотливыми глазами. Эти три девицы готовы отдаться чуть ли не на ступенях церкви. Боже мой, какая гадость.

Он хотел уже дать команду ехать, когда увидел, что от кафе к церкви спешит, опираясь на палку, высокий худой старик. И офицер с интересом стал ожидать развития событий. Съемка была закончена, Тауб зачехлил фотоаппарат, девица, отчаянно стреляя глазами, протянула цветы сержанту со словами: «Это вам!» Тот принял букет, широко улыбаясь, не сводя помутневшего от желаний взора с ее прелестей, колыхавшихся в глубоком декольте.

И тут удар палки выбил цветы из рук Богеля. Тот обернулся, увидев старика, схватился за пистолет. Старик стоял прямо, горящим ненавистью взглядом прошивая девиц. На направленный на него ствол оружия он не обращал никакого внимания. Сержант перевел вопросительный взгляд на сидящего в машине офицера, но тот сделал запрещающий жест. Богель убрал оружие.

— Проститутки! Шлюхи! — кричал старик. — Отчего бы вам не задрать юбки и не подставить толстые зады прямо здесь и сейчас? Ваши браться гибнут от рук бошей, а вы готовы отдаться первому же из них. Грязные, подлые шлюхи!

Девушки замолчали. Старик круто развернулся и направился назад к кафе. Богель все же не мог не отреагировать. Он поднял камень, швырнул вслед, но попал в витрину кафе. Стекла с грохотом посыпались вниз. Старик даже не обернулся.

— По машинам, — скомандовал офицер.

Настроение его явно улучшилось.

Когда они подъехали к огромной, побуревшей от времени, украшенной скульптурами арке ворот Сен-Дени, оказалось, что просторная площадь забита бронеавтомобилями и солдатами в серой форме. Солдаты лежали и сидели на асфальте, завтракали возле развернутых здесь же на площади полевых кухонь. Войска расположились так вольготно, будто находились на площади баварского городка, готовясь к параду по случаю какого-нибудь праздника.

Автомобили медленно продвигались к подножию монумента. Когда они добрались наконец до цели, капитан дал команду остановиться. Именно здесь была назначена встреча. Офицер закурил, глядя, как его солдаты выпрыгивали из машин, сливались с густой солдатской массой. Фотограф щелкал фотоаппаратом; то тут, то там яркие вспышки озаряли мужские лица. Одетый в военную форму, с черной кобурой на ремне, Тауб все равно казался банковским служащим, клерком, проводящим в Париже отпуск. Майор отметил, что фотографирует Тауб не всех подряд, выбирая высоких, ладно скроенных голубоглазых блондинов, преимущественно сержантов и ефрейторов.