Индиговый ученик. Книга 2 - Вера Петрук

Еще до того, как они причалили, Арлинг понял, что шум согдианских портов – жалкое подобие того, что он услышал у берегов Сикелии. Самрия гремела и грохотала так, словно все люди мира вдруг загалдели разом и, сговорившись с природой, принялись изобретать новые звуки. Глухой человеческий говор, оттенявший плеск волн и голоса морских птиц, причудливо вплетался в какофонию порта, состоящую из непонятных тресков, стуков, гудов и криков. Иногда в общий узор вклинивался неожиданный грохот, за которым следовали ритмичные непонятные звуки, после чего все замолкало, чтобы через секунду забушевать с новой силой. Город бурлил кипучими потоками жизни, которые захлестывали и уносили любого, кто оказывался достаточно смелым, чтобы в них окунуться. Путешествие по мятежным водам Согдианского моря теперь казалось Арлингу тихим и спокойным – настоящий ураган буянил на суше.

Ступив на каменную пристань Самрии, Регарди словно ослеп второй раз. Понять что-либо в царившем вокруг гвалте было трудно. Вцепившись в плечо Абира и забыв о трости, которую нашел для него дядя в сундуках «Черной Розы», Арлинг несся по нагретой пристани, проклиная неровные булыжники. Казалось, что в любую секунду из портового марева выскочат черти, чтобы бросить его в раскаленную печь сикелийской земли.

От быстрого шага Регарди запыхался и уже жалел, что Абир не взял повозку. Сказывались месяцы, проведенные без движения сначала в особняке отца, а потом в приюте для слепых. Несмотря на палящий зной и быстрый шаг, пот мгновенно испарялся вместе с любыми мыслями кроме одной: где бы напиться.

Удручала не только жара. Ветер на берегу был тише, но в рот постоянно залетал песок, который скрипел на зубах и отдавал легким привкусом перца. Перцем в главном сикелийском порту пахло повсюду. Порой ему казалось, что они бежали мимо громадных куч жгучего порошка, который лопатами грузили в корзины лишенные нюха рабочие, равнодушные к его острому запаху. Новый мир было другим настолько, что Регарди не раз усомнился, а не умер ли он на самом деле.

– Не так быстро! – выдохнул он, чувствуя, что выбивается из сил.

– Только не сейчас, – пробухтел Абир, резко сворачивая в сторону и ускоряя шаг.

Самрия летела вместе с ними, обдавая их брызгами слов на всех языках мира. В голове сбитого с толку Арлинга они смешивались, словно незнакомые ингредиенты фантастического блюда.

– Чай! Душистый чай! Вторая чашка за полцены!

– Вы не видели моего ребенка? У него желтая ленточка на голове.

– Агабеки скоро лопнут от жадности. Сто султанов за то, чтобы пройти по дороге, которую даже не они строили! Да обрушит Некрабай небо на их пустые головы!

– Еще одна чарка моханы, и я тебе не сестра! Пьяница!

– О чем только наместник думает? Гнать надо из города этих керхов, нам и нарзидов хватает!

– Лучезарный свет моей жизни, мое сердце разрывается от твоей жестокости…

– Лучшие самоцветы из Иштувэга! Самые низкие цены! Только у нас!

– Я от свинины толстею, мясо такое жирное, что его только драганы есть могут. Да они и сами, как свиньи…

– Тупица! Еще мама говорила, что тебя надо было в песок зарыть при рождении. Где мы теперь возьмем деньги на верблюдов?

– Если буран не прекратится, караван выйдет из Муссавората только завтра. А на складе осталось всего три мешка соли…

– Держи вора!

Слова давно превратились в однородную смесь, когда из тягучего сиропа кучеярской речи вдруг выделился драганский говор. Абир резко дернул Арлинга вниз, заставив его присесть, а один из пиратов пригнул ему голову.

– Патруль регулярной армии, – прошептал дядя. – Лучше бы караваны от керхов охраняли, а не по городу шлялись. Наместникова затея – как всегда пустая и бестолковая. Если курьер твоего отца прибыл раньше нас, то тебя уже ищут. Нуф, возьми Ара за руку. «Цветок Пустыни» уже близко, пойдем быстрее.

Куда быстрее, хотел возмутиться Регарди, но потная ладонь мальчишки уже вцепилась ему в пальцы – и они понеслись снова.

С каждой минутой путешествие в Самрию нравилось ему все меньше. Духота раздражала, непонятная гонка утомляла, а прятки от стражи заставляли сомневаться в том, что дядя был с ним до конца откровенен. Даже если отец и не поверил в его смерть, то Арлинга сначала искали бы в Согдарии и только потом – на окраинах Империи. А Сикелия, судя по первым впечатлениям, была той еще дырой мира.

«Цветок Пустыни» оказался дешевой гостиницей, напоминающей жаровую печь. Скрипучий пол, местами устланный пыльными коврами, гортанная речь кучеяров, отдававшая привкусом меда и специй, дикая смесь запахов, из которых выделялась вонь пригорелого мяса и мочи, и нестерпимая духота, которая внутри стен лишь усилилась, убедили Арлинга в том, что сходить с борта «Черной Розы» было ошибкой.

В гостинице дядю и пиратов хорошо знали. К своим сорока Абир, наверное, был знаком со всем миром. Хозяин – судя по голосу, пожилой мужчина, – радостно приветствовал их и пожал руку каждому, обдав ужасным зловонием чеснока и грязного тела. Арлингу захотелось немедленно помыть пальцы, но, как он уже понял, вода в Сикелии была роскошью.

Знакомство Абира с хозяином не повлияло на комфортность отведенной им комнаты. Помещение было таким маленьким, что Регарди пересек его в пять шагов и уткнулся в шершавую стенку. Под пальцами осыпалась штукатурка, и прошмыгнуло что-то юркое, покрытое теплым хитином. Брезгливо отдернув руку, Арлинг выпрямился и стукнулся головой о потолок. Он слышал, что все кучеяры были низкорослыми, но, похоже, строители просто пожалели камня.

Из мебели в комнате находились лишь соломенные тюфяки, которые, наверное, служили кроватями, да медный таз с кувшином в углу. Внутренние стенки посудины были осклизлыми на ощупь, а на дне плескалась затхлая вода – путешественникам любезно предлагали ополоснуться после дороги. Регарди не смог подавить брезгливость и уступил место дяде, который вылил себе на голову едва ли не всю воду, нисколько не позаботившись о том, чтобы оставить ее другим. Впрочем, судя по звукам, Нуф и два других пирата, Гастро и Марус, не побрезговали тем, что осталось от Абира в тазу.

Понимая, что не заставит себя сесть на кровать-тюфяк, от которой пахло телами сотен спавших на ней людей, Арлинг нашел место у дыры в стене, которая должна была изображать окно. Стекол не было, и с улицы беспрепятственно залетали звуки и запахи портового города, обильно сдобренные песком и пылью. Впрочем, в комнату изредка заглядывал ветер, который приносил с собой тучи сора, но Регарди был рад и такому подобию прохлады.

Арлинг надеялся, что они пробудут в этом захолустье недолго, но дядя был безжалостен.

– Ну и пекло, – проворчал он, роясь в дорожных мешках. – Чую, что из-за этой чертовой ярмарки застрянем надолго. И чего Гебрус так боится? Охраны столько, будто сам император вздумал посетить это сборище уродов. Вот же зараза! Даже шибанское отродье здесь. Портовые крысы, чтоб им на этой жаре спечься. Гастро и Марус, пойдете со мной, а ты, Нуф, побудешь с Аром. Должен же быть хоть один караванщик с башкой на плечах, а не в заднице. Будем к вечеру. Не шумите тут и не высовывайтесь. Нуф, за моего племянника головой отвечаешь.