Толстый - сыщик подводного царства - Мария Некрасова

Складной табурет мешался в руках и больно бил по ногам. Тонкий бросил его в подсолнухах (побегу обратно – возьму). На склоне вспомнилась детская загадка: «Кто в гору бежит быстрее, чем с горы?» Ответ вообще-то «заяц», но Тонкий знал, что это про него. Ветер свистел в ушах, бешено колотящееся сердце подступало к горлу, но все равно ему казалось, что бежит он слишком медленно и что вот-вот мотоциклисты задавят какую-нибудь особо нерасторопную корову. Или вернется Ленка. Встречаться с сестрой ему было никак нельзя. Она за всех коров на свете не отдаст свою любимую шашку.

Сухой бессмертник рассыпался под ногами, летели вниз комья земли, и Тонкий тоже летел. Мелькнула заманчивая идея: съехать вниз на пятой точке – может, быстрее получится?

Но тут неожиданно для самого себя он оказался в палатке. Повытряхивал все из рюкзаков-пакетов, нашел шашку… Только бы успеть!

Росинант встретил его в поле. Вряд ли он понял, что Тонкий не убежал, а просто сбегал за шашкой, но настроен был вполне дружелюбно. То есть в своей обычной манере подтолкнул Тонкого под мягкое место к полю будущей битвы.

Тонкий выскочил на пастбище. Шашка была армейская – грязновато-бежевая картонная труба, дернешь за веревочку… Он дернул и закашлялся. Дым повалил, как от паровоза. А самое интересное – шашка оказалась сигнальной, оранжевой. Но тогда Тонкий еще не знал, НАСКОЛЬКО это интересно. Размахнувшись, он метнул шашку далеко на пастбище и, пока еще не все заволокло дымом, ретировался в подсолнухи.

Под ноги ему попался брошенный впопыхах табурет. Тонкий поднял его, сел и раздвинул руками закрывающие обзор подсолнухи.

Бросая шашку, он даже не подумал о направлении ветра, но бог на свете есть, и он за наших. Дымовуха перелетела пастбище и упала под забор сада точнехонько с наветренной стороны. Сейчас оттуда, клубясь и выстреливая языки, неслось плотное рыжее облако. Не верилось, что столько дыма могло поместиться в трубке размером чуть больше школьного пенала. Дым быстро растекался по земле и всплывал вверх, укутывая изумленно мычащих коров. Одну, которая оказалась ближе к шашке, уже накрыло с рогами.

Мотоциклисты не то поздно заметили атаку, не то решили, что дым только играет им на руку, увеличивая панику. Некоторое время они носились по полю, въезжая в рыжее облако и без видимых потерь выскакивая на еще чистое пространство. Тонкий успел подумать, что его план сорвался, как вдруг из облака раздался смачный плюх, и один мотоцикл заглох. Оставшийся в седле шпанюк не раздумывая помчался к приятелю. На этот раз из облака послышался металлический удар, а потом по программе: плюх, кашель захлебнувшегося мотора и уже полная тишина.

Продолжалась она недолго. В мире вообще осталось мало тишины. Тонкий услышал плеск, словно переливали воду из ведра в ведро. Нетрудно было представить, как мотоциклист на четвереньках встает из лужи и с него потоками льется жидкая грязь. А потом…

Нет, мой друг, это все-таки книжка для школьников, а не курсовая работа на тему: «Красота и богатство русского языка». Если ты хочешь узнать, что услышал Тонкий, когда мотоциклисты один за другим попадали в лужу, то покажи папе свой дневник или постой минутку рядом с пунктом приема пустых бутылок, если мама позволит.

Тонкий злорадно кашлял в подсолнухах. Коровы спасены, злодеи наказаны. Росинант непонимающе мекал и толкал его рогами в бок. Бабульки громко охали, мотоциклисты продолжали начатый монолог. Из дыма высунулась удивленная коровья морда. Росинант мекнул на нее, и морда убралась.

Шашка прогорела, и дым стал рассеиваться так же быстро, как заволакивал поле. Ветер угнал последние рваные облачка. И тогда Тонкий увидел…

Все было как в старой песенке: оранжевое небо в клочьях дыма, оранжевое солнце, оранжевая зелень… Роль оранжевого верблюда исполняли три оранжевые коровы. В остальном реальность еще сильнее расходилась с песенкой. Оранжевая простыня на веревке… Оранжевые бабульки-свидетельницы, которые, онемев, глядели друг другу в оранжевые индейские лица… И злоумышленники, вымазанные с ног до головы оранжевой грязью.

Там, где упала дымовуха, краска легла ровно и густо, выкрасив забор, лавочку и траву в сочный апельсиновый цвет. А чем дальше от эпицентра, тем больше было вариантов: одну корову сильнее покрасило с наветренного бока, у другой на черной голове проявился залихватский рыжий чубчик, раньше белый. Самая веселенькая расцветка оказалась у мотоциклистов, которые носились по полю, подставляясь красящему дыму с разных сторон. Их заляпало пятнами всех оттенков, от нежно-оранжевого, как сладкий перец, до почти красного. Если бы шла война в пустынях Марса, то для нее потребовался бы именно такой камуфляж.

Рассмотрев друг друга, хулиганы проглотили языки. Молча подняли мотоциклы и пошли, не пытаясь завести моторы.

– А чавой-то? – в наступившей тишине громко спросила раскрашенная бабулька.

В этот момент Тонкий окончательно понял две вещи:

а) много лет назад кто-то пытался разыграть тетю Музу, подсунув вместо шашки белого дыма эту, сигнальную. Если бы тогда ее взвод пошел в атаку под прикрытием такой дымовой завесы, получилась бы еще та компания рыжих клоунов. Сигнальными шашками хорошо вызывать вертолет в тайгу: они скорее всего специально сделаны красящими, чтобы яркое пятно на земле оставалось и после того, как шашка прогорит;

б) надо линять, пока бабульки не докопались, кто бросил шашку.

Подхватив свою табуретку, Тонкий стал пятиться в подсолнухи. И вдруг кто-то тронул его за плечо…

– Саша-джан, чего прячешься, да? И что горело?

Тонкий перевел дух. Он уже подумал, что сзади подкрался какой-нибудь приятель мотоциклистов, но это была всего лишь баба Зоя с непроизносимым отчеством. Судя по тому, что появилась она сзади, из подсолнухов, Карабогазголовна ходила к морю, вот и пропустила все шоу. У Тонкого не повернулся язык с ходу объяснить старушке, что, мол, он покрасил ее коров в оранжевый цвет, нечаянно.

– Тут ваши коровы пасутся? – спросил он, чтобы потянуть время, хотя знал, что да, ее. Козел же бабы-Зоин, и пасутся коровы у ее забора.

– Мои… Случилось что, да?

Тонкий уставился себе под ноги, готовясь каяться. Но тут баба Зоя и без него узнала, что случилось. Раздвинув подсолнухи, к ней потянулась коровья голова с оранжевым чубчиком.

– Ты?! – Старуха до пяток прожгла Тонкого взглядом и, не дожидаясь признания, кинулась осматривать корову.

Корова – длинное животное. Дойдя до хвоста, баба Зоя вышла из подсолнухов и получила возможность оценить пейзаж в целом, от пасущейся поблизости Рыжухи (бывшей Пеструхи) до оранжевого забора. Тонкий, вместо того чтобы смыться, плелся за ней, как на привязи. Он чувствовал себя виноватым.

– Ты?!! – басом повторила оскорбленная баба Зоя.

Тонкий в третий раз приготовился колоться и опять не успел. Говорю же, бог есть. Завидев хозяйку пострадавшего стада, из калиток повыскакивали другие бабульки и загалдели: