Бремя стагнатора - Сергей Чекмаев

– И Ложа послала вас предупредить меня об этом? Спасибо, конечно, но, по-моему, время выбрано несколько неудачно. Вы не находите?

Гости переглянулись. Впервые за весь разговор подал голос кин Саргамо. Иррабан сразу же понял, что не ошибся – северянин. Иначе откуда этот незнакомый акцент?

– Мы не из Ложи, высокоученый кин.

– А кто же вы?

– Слишком долго объяснять, да сейчас это и не важно, – снова взял слово Кориал. – Мы пришли, чтобы предупредить вас и, если получится, помочь спастись бегством.

– Бежать? От кого, ради Небесного Диска?

И тогда Кориал рассказал. Быстро, коротко, по-воен­ному. Изложил суть, как гонец, принесший донесение с поля боя.

В первые мгновения Иррабан слушал его снисходительно, так же, как родители, бывает, внимают фантазиям ребенка. Ну а как еще прикажете реагировать на человека, что пришел к вам ночью, на пятой страже после заката, и с порога объявил: еще немного – и вас немедленно арестуют. Небесный Диск! Кто? И с чего бы вдруг?

Кориал заметил его скепсис и, неуловимо сменив тон на покровительственный, перешел к доказательствам:

– Вас не удивляет, благородный кин Иррабан, что завтрашняя аудиенция назначена так неожиданно? Сначала вы несколько оборотов ждете, обиваете пороги, даже приглашаете на обед распорядителя Ложи…

– Вы что, следили за мной? – воскликнул географ. От возмущения он даже забыл про свою обычную аристократеческую сдержанность, и выглядел теперь, как простолюдин во время семейного скандала. Красный, всклокоченный и недовольный.

И испуганный.

– Следили. И вот теперь, благодаря нашей слежке, у вас есть шанс сохранить свободу. Высокоученого кина что-то не устраивает?

– Простите. Наверное, я еще не привык к тому, что моя скромная персона оказалась вдруг в центре столь пристального внимания.

Человек, назвавшийся Кориалом – теперь Иррабан понимал, что имя не настоящее, – кивнул:

– Ничего, я понимаю. Вернемся к сути. Даже после ходатайства распорядителя Ложа не заинтересовалась вашим проектом. И лежать бы ему в архиве, покрываясь пылью веков, как вдруг, сам мастер Высшего посвящения присылает вам письмо и «скромный географ» удостаивается аудиенции. Причем, прошу заметить, в обход многих и многих уважаемых людей, что ждут приема уже достаточно долго. Несколько удивительно, не так ли?

Иррабан пожал плечами.

– Не понимаю, что здесь удивительного? Ложу заинтересовали мои теории. Высший мастер – человек любознательный, захотел познакомиться со мной лично. Вряд ли здесь можно разглядеть скрытую интригу. Я не богат, в политику Ложи не вмешиваюсь…

– Простите меня, благородный кин, но политика – очень хитрая штука. Вы можете сколько угодно в нее не вмешиваться, но она, тем временем, сама грубо вмешивается в вашу жизнь.

– Вы говорите загадками.

– А между тем, все достаточно просто. Приказ о вашем аресте уже подписан, но еще не разослан капитанам Гвардии. Ложа уверена, что вы сами придете в западню. Там вас без лишнего шума проводят к посланнику императора. Он уже здесь, в Морской столице. Но если вдруг вы не явитесь завтра на прием к Высшему мастеру…

– Откуда вы знаете?

– Из первых рук. Мой человек вчера ночью переписывал этот приказ. У меня есть копия. Вот, – он протянул оторопевшему Иррабану свиток пергамента. – Если хотите, можете ознакомиться.

Географ бегло просмотрел приказ, швырнул его на стол и выругался.

Сначала он не верил неожиданным гостям, но теперь заколебался. Слишком уж все выглядело правдоподобно. Непробиваемая броня сдержанности дала трещину, он разволновался, опустился на стул, налил и залпом выпил бокал вина. Помотал головой, как будто хотел сбросить наваждение и проснуться.

– И что – меня сразу же закуют в кандалы и отправят на север?

– Зачем же сразу в кандалы? Вам предложат посетить Солмараван по приглашению, например, имперской Академии – прочитать доклад о ваших теориях. А чтобы в пути с почетным гостем ничего не случилось, к вам приставят охрану, достаточно многочисленную, способную сыграть роль и эскорта, и конвоя одновременно. Думаю, в именном приказе командиру будет строго-настрого приписано доставить вас в столицу. Даже против вашего желания.

– И если я попытаюсь сбежать…

– Вряд ли у вас будет такая возможность. – Гость покачал головой. – И, кроме всего прочего, кин Иррабан, я не так уж уверен, что конвой повезет вас именно в Солмараван.

– Как?! Вы же сами только что сказали…

– Я сказал: «вам предложат посетить…» Цель поездки и конечный пункт маршрута не всегда совпадают, высокоученый кин. Никто не может гарантировать, что, выехав в Солмараван, вы в итоге не приедете в Соцветие Юга. Ложа никогда не отличалась излишней щепетильностью. В Чжандоу пристально следят за активностью людей Гравандера, шпионы, несомненно, уже донесли, что некий географ представляет ценность для Земли Тысячи Побед. И почему именно. Вряд ли можно ожидать, что Соцветие откажется поучаствовать в аукционе за вашу умную голову и теснящиеся в ней теории. А посол гильдии в Солмараване сошлется потом на засаду, разбойников, да на что угодно! И, несомненно, представит официальное письмо Высшего мастера императору со всеми необходимыми извинениями.

В дверь постучали. Иррабан вздрогнул.

– В чем дело? – Кориал выглянул в коридор.

Ученый не видел говорившего, но хорошо слышал его голос – испуганный, захлебывающийся словами. С каким-то неуловимым акцентом, но, слава Небесному Диску, не сол­маонским.

– Скорее, кин Кориал! Гвардейцы Ложи получили приказ! К следующей страже все ворота будут перекрыты!

– Вот как! – неприятные новости, как показалось Иррабану, странного гостя скорее удивили, чем обеспокоили. – Что-то быстро! – Он обернулся к хозяину дома: – Решайте, кин Иррабан! Вы с нами? Или подождете гвардейцев?

Географ вздрогнул и поежился – по спине пробежала холодная капля. Руки предательски дрожали. Глубоко внутри он стыдился своего страха, стыдился перед собой, перед Кориалом, но липкий, панический ужас нахлынул совершенно неожиданно, накрыл с головой. Он пересиливал все: и культивируемое с детства умение скрывать эмоции, и даже голос разума.

– Я-я… – заикаясь, начал Иррабан, сбился, задрожал еще сильнее.

Язык отказывался повиноваться.

Впервые за многие годы он так испугался: в тихой, размеренной жизни, где самое необычное впечатление – поездка в Солмаон, а самая большая опасность – недостаток денег, происходило что-то страшное и необъяснимое.

Он беспомощно огляделся по сторонам. Потом представил свой кабинет, знакомые до боли стены, большую зрительную трубу на самодельной треноге. На стенах – тщательно скопированные карты, заученные едва ли не наизусть, в углу громоздится рабочий стол, изученный на порядок подробнее любой карты, до самого мельчайшего чернильного пятна. Вот и дверь, ведущая на узкую лестницу. За окном – палисадник, где так хорошо работается в теплые летние вечера.