Жена штандартенфюрера - Элли Мидвуд

Звонок прервал мои невесёлые мысли, и я поняла, что это скорее всего был офицер Фридманн. Я вскочила со стула и побежала в холл, внезапно занервничав о его возможной реакции на нашего гостя. Может, лучше просто схватить пальто и сразу же повести его к машине, прежде чем он заметит нашего друга? Хоть я и ни разу не слышала от него никаких антисемитских высказываний, он всё же был штандартенфюрером секретной службы, и кто знает, как бы он воспринял ситуацию.

Однако, как только я открыла дверь, все мои планы на быстрый побег были разрушены одной фразой Генриха:

— Кто собрался в отпуск?

Он махнул головой в сторону чемодана доктора Крамера, неосторожно оставленному нами прямо на ходу посреди холла.

— Никто, это… нашего друга чемодан. Вообще-то, нашего семейного доктора. То есть, бывшего доктора… Он зашёл, чтобы попрощаться перед отъездом.

— Он еврей?

Я попыталась расслышать по тону его голоса, как штандартенфюрер Фридманн воспринял эту новость и, не заметив в нём никакой видимой враждебности, кивнула.

— Он очень хороший человек и почти как член семьи для нас. Мы всегда были очень близки, ну, за исключением последних пары лет, когда он перестал приходить так часто, как раньше, потому что соседи начали на нас косо смотреть.

Я прикусила язык, думая, что пора бы уже остановиться болтать, пока я всю семью не втянула в неприятности, но настойчивый взгляд его тёмных глаз почему-то ещё больше меня разговорил.

— Он всегда был так добр ко мне, родители его всегда просто обожали, он спас Норберту жизнь, когда все другие врачи только руками разводили и утверждали, что ему уже не помочь. Я так расстроена, что он уезжает, я надеялась хотя бы минут пятнадцать с ним провести, если вы, конечно, не против…

— Я всё понимаю. Я подожду в машине, если вы не хотите, чтобы я смущал вашего друга.

Такого ответа я не ожидала. Подумав, что я наверняка испытываю свою удачу, я всё же решила сделать ещё один шаг по минному полю:

— Может, вы хотите к нам присоединиться?

К моему огромному облегчению, Генрих улыбнулся.

— Почту за честь, Аннализа.

Но как только я пригласила высокого и, прямо скажем, довольно устрашающего в форме сотрудника СД офицера в гостиную, бедный доктор Крамер совершенно изменился в лице и медленно поднялся со стула, бледный, как призрак. Я поспешила представить своего гостя, прежде чем у доктора случился бы сердечный приступ.

— Офицер Фридманн, разрешите представить нашего близкого друга и замечательного врача, доктора Крамера. Доктор Крамер, познакомьтесь с нашим ещё одним хорошим другом, штандартенфюрером Фридманном.

Ко всеобщему удивлению, Генрих направился прямиком к доктору Крамеру и первый протянул ему руку.

— Честь имею, доктор.

Доктор, по-видимому, совсем смутился от такого неожиданного жеста, особенно исходящего от офицера СД такого высокого ранга. Он медленно протянул в ответ свою ладонь и недоверчиво сомкнул пальцы вокруг руки Генриха.

— Герр штандартенфюрер…

— Эта семья уж точно работает на обе стороны, вы не находите? — Генрих подмигнул врачу и слегка хлопнул его по плечу. — Не каждый день вы увидите немецкого адвоката, пьющего чай с его еврейским доктором, который жмёт руки штандартенфюреру СД, который ведёт дочь этого адвоката (которая, кстати, является балериной) в театр. Прошу прощения у всех, кого я упустил.

Я была искренне благодарна Генриху за эту маленькую шутку, заставившую всех улыбнуться. Напряжение в комнате заметно спало, но я всё же пригласила офицера Фридманна сесть слева от меня, чтобы я сидела между ним и доктором Крамером. После того, как Гризельда быстро сервировала Генриху чай, он снова нарушил все ещё немного неловкую тишину:

— Так куда именно вы направляетесь, доктор?

— В Великобританию через Нидерланды, герр штандартенфюрер. А оттуда в Нью-Йорк к моему сыну, Адаму.

— Боюсь, через Нидерланды вы не проедете, доктор.

— Почему нет? — Это должен был быть вопрос доктора Крамера, но первой задала его почему-то я.

— Не люблю приносить плохие известия, но они закрыли границу для еврейских беженцев пару дней назад. Даже не пытайтесь туда ехать, вас просто развернут назад, в Германию. Поезжайте лучше через швейцарскую границу, там у вас будет гораздо больше шансов.

— Я много денег заплатил за этот билет… Вряд ли они согласятся мне его обменять… А если я куплю новый, то я не уверен, что у меня останется достаточно денег, чтобы доехать до Нью-Йорка и найти сына…

— Билеты на поезд так дорого стоят? — моя мать, казалось, была искренне удивлена.

— Нет, Илзе. Дорого стоит взятка, чтобы немец-контролёр мне его продал, — тихо объяснил доктор и смущенно опустил глаза. Не так давно преуспевающий врач с обширной практикой, теперь он едва мог подкупить своего земляка, чтобы тот продал ему билет. Было видно, насколько он стыдился подобной ситуации.

Генрих неожиданно поднялся со стула, сунул руку в карман и вытащил толстую пачку денег, которую он протянул доктору, не считая.

— Вот, держите, доктор. Этого вам хватит, чтобы целую неделю по всей стране колесить, если вам того захочется. Когда доедете до Швейцарии, обменяете это там на доллары и купите ваш билет до Нью-Йорка.

Доктор Крамер не мигая смотрел на протянутую руку офицера Фридманна в изумлении. Зная, что он такого щедрого дара сам никогда не примет, я взяла деньги из рук Генриха и сама вложила их в руки доктора Крамера.

— Берите же, доктор, прошу вас.

Отец вскочил со стула и почти бегом бросился в свой кабинет, тоже бормоча что-то про деньги. В это время доктор Крамер перевёл взгляд от купюр в его ладони на офицера Фридманна и наконец проговорил:

— Благодарю вас, герр штандартенфюрер. Я никогда этого не забуду. — И после паузы добавил, — Вы очень, очень хороший человек. Благослови вас Бог.

Генрих только улыбнулся в ответ.

— Если у вас возникнут какие-то трудности на границе, просто скажите им, что вы — агент под прикрытием, работающий на СД, назовите им моё имя и скажите, что отвечаете вы непосредственно мне. Они вас сразу же пропустят.

Меньше чем через минуту, папа вошёл в комнату с пригоршней купюр в руках и ни слова не говоря сунул их в карман доктору Крамеру. Тот украдкой смахнул слезу, мама тоже начала искать платок, а я смотрела во все глаза на офицера Фридманна и улыбалась. Нет, кто-то, а он нацистом, как остальные, точно не был. Уж не знаю кем, но точно не нацистом.

Зачем я так напилась? Мне, конечно, уже исполнилось восемнадцать, но последний бокал шампанского был явно перебором. Завтра мне будет очень плохо… Ну и пусть, зато сегодня я танцевала с самым красивым офицером из всех!