Том 2. Склянка Тян-ши-нэ - Венедикт Март

Когда удивленный англичанин принес ей коробку спичек, она держала на кончиках указательного и большого пальчиков марку и смеялась.

«А теперь подожгите эту марку.»

Мистер Тичер вдруг густо покраснел, у губ его и на лбу запрыгали глубокие морщины. Исподлобья он взглянул на девушку. Егучи-сан по-прежнему заливалась звонким смехом.

– «Не бойтесь, сэр, пальчики вашей богини не сгорят!.. Ах, не хотите, тогда я просто изорву вашу грязную бумажку!..»

Мистер Тичер вдруг схватил ее руку выше кисти и крепко сжал ее. Пальцы слабо разжалась. На ладони лежала смятая почтовая марка. Англичанин схватил марку и грубо оттолкнул японку.

* * *

Рикша привез Егучи-сан домой.

Никто из домашних не заметил, как девушка прошла в свою комнату. Она взглянула на рояль; закрыла его…

Вдруг крикнула свою старую няню, полуслепую старушку.

Вошла няня.

– «Иди наверх и принеси мне черный сверток, который валяется в пыли у рваной ширмы в самом углу.»

Полуслепая старушка не заметила слез девушки, а голос Егучи был так тих и казался спокойным.

Когда старушка принесла сверток и ушла, Егучи сняла пыльную китайскую материю с забытых кото и шамисена. Шамисен она бережно положила к изголовью своей постели, а кото поставила к окну, раздвинула стену и стала играть простые, забытые родимые песни.

Тень ветки апельсинового дерева играла на ее лице и кимоно, освещенном луной…

С.-П.-Б. Сосновка.

Декабрь 1916 г.

Тигровый ус*

Китайский рассказ

Все у тигра драгоценно.

Возьми тигровые кости, зарой в землю, пусть вылежат года, с годами потемнеет кость, но и очистится совершенно – одна сплошная кость будет, остальное все сшелушат, сгрызут земля да время.

Вывари очищенную вылежанную кость в котле, как опий, расплавь кость в темную массу, процеди ее раз за разом через плотную бумагу…

А вываривай кость на особ способ, так, чтобы капля водяная три дня сряду сверлила в котел, кость кипящую разжижала и укрепляла вместе с тем.

И опять цеди через плотную бумагу, как опий, после варения.

Кость тигровая, вываренная на особ способ, высохшая в слитки, идет на лечение: стариков укрепляет, расслабленную дряхлую кость стариков восстанавливает.

Делается настой на пьяном напитке, на ханже, хотя… В вино в вечер спускается кусочек тигровой черной кости вываренной, – с утра же старики пьют этот настой.

И от этого крепнут старики. Снова жить начинают, изменяются, как от корня лечебного «женьшеня»… Лучше еще молодым становится по духу старик… И в костях бодрей, уверенней.

Знают об этом китайцы и в тигровых местах у себя ли, на Амуре, в Сахалине даже, везде, всюду собирают тигра.

Найдет кто тигровую кость – как счастье найдет!

Знают и то, что вся кость идет на вывар, кроме как зуба и головной кости: не то, если и зуб и черепе остальной костью вываришь, – у стариков при лечении голова болеть будет, и последние зубы ныть станут от такой недосмотренной кости.

Так вся кость из-за части непутевой – на пропад. Хоть выбрось!

Знают и то про кость тигровую китайцы: не снадобье вывар этакой молодым. Молодая кость человечья, напротив, от вывара слабеет, хрусту дается, а то и вовсе перелому грозит.

А женщине-молодке – и подавно вред от этого большой, не вред, а пуще смерти опасть: всяку жизнь, зародь убьет настой на тигре, – плод, как есть, выест… Бездетной станет молодка и потускнеет зря… Ну, некоторые, конечно, и с этого пользу строят!.. Нынче ведь много порчи неладной в народе-то водится.

Все у тигра драгоценно.

И кость и лапа тигровая, срезанная толком, в кисть ниже локтя.

Лапа может спасти несчастного человека с застрявшею костью в горле. Почеши тигровой лапою легонько по горлу – ну, кость с места насиженного и выскочит.

Все у тигра драгоценно, но самое-то драгоценное в тигре то, чего трудней всего достать – и не подступись: два уса тигровых.

Есть у тигра два чудных уса – острые, гибкие, долгие и чуткие. Они выпадают от морды тот миг же, как навзничь мертвым падает тигр, подстреленный, к примеру, метким охотником.

В живье крепче крепкого держатся два уса, но с мертви тот же миг выпадают, и как след простыл – нет их возле, ни у морды, ни под мордой.

Два уса с мертвеца-тигра всегда – раз на раз – в самую земь проходят, как иглы, и теряются в недрах земляных. Поминай, как звали, и ищи – вовек не сыщешь!

Точно через ус – вся царственная мощь, точно через ус – вся зверья непомерная сила тигровая, – земля придается, вонзается прочь!..

А чары-то усьи несказанны, чрезвычайны.

Кто постиг, добыл два уса, при ком есть они, – тот как есть насквозь знает про все, видит, догадывается точь-в-точь.

Держи при себе два уса тигрова, глянь на того человека – и узнаешь уже – добр или злой, вредный ли он. Взглянь на этого – раскроется тебе тот же миг, про что этот думает, замышляет что. А третий человек – беден ли, богат ли будет он?.. Схочешь знать – и уже знаешь от взгляда, коль уса два при себе!

Охотники бывалые, знавалые прежде всего на ус-то и метят, мечтают добыть на всяк способ!..

Но нет, недостижимые они. К живому не подступишься, небось, не выхватишь с этакой морды-то, а с мертвого и того трудней – хоть всю землю перерой, не сыскать никак!.. Не берись – берегись!

* * *

Но случилось вот!..

Пособрался молодой охотник Чжан-Хао на тигра – повадился в ту пору тигр в овраг поодаль селения наведываться, и скотинку кое-чью облюбовать и снести не раз у односельчан поуспел тот тигр, только костью скотинной насорил.

А на тигра давно метил, набирался, мечтою раскидывался молодой охотник Чжан-Хао.

– Убью, – думал, – тигра и взаправду охотником стану… А то что птиц распугивать, свинью клыкастую (дикого кабана) пулей выбирать, медведя-расторопу добывать, – это, брат, всякому, кому не в труд; ружье по лесам перетаскивать, способно, подстать!.. А вот тигра, прыгуна лютого, доскакать да еще и ус с него содрать, это Чжан-Хао – хааоо[2], – поигрывал молодой охотник созвучным словом.

* * *

Пособрался Чжан-Хао на тигра, ну, и перед уходом наказал свояченице, старухе Ляо-Нюй, вчерашнего медведя зад выварить да и изжарить, как след, чтобы сало с него растрещалось во все стороны и стены заузорило на все лады.

– Слышишь, старенькая, приду с охоты пустым еще, порастрясусь и сам, – тигр не цыпленок, от него и