Чеченский капкан. Между предательством и героизмом - Игорь Прокопенко

Мотострелки хотя и пробились в глубь города, но уже в районе городского рынка были атакованы превосходящими силами противника и остановлены. Не выдержав натиска, полк начал отход и к 18.00 был окружен у парка имени Ленина. Связь с ним была потеряна. Как и майкопцам, с большими потерями им пришлось прорываться из окружения.

На следующее утро открылась страшная картина боя. И опять был найден крайний. Генерал-майора Петрука обвинили в гибели частей и отстранили от командования группировкой «Запад». На его место назначили генерал-майора Ивана Бабичева.

А в это время в поисках спасения солдаты и офицеры майкопской бригады продолжали метаться по улицам города. Отсеченные от своих, они были обречены. У их командиров не было топографических карт, да к тому же боевики заранее сбили с домов таблички с названиями улиц.

Кому-то удалось пробиться к своим. Другим повезло меньше. Они остались в живых, но попали в плен. Только за одну новогоднюю ночь в плен к дудаевцам попало свыше 70 солдат и офицеров. Кадры растерянных и оглушенных боем российских военнослужащих обошли все телеканалы мира.

Среди них был капитан Валерий Мычко из 81-го самарского полка. Уже после боя его, контуженного и потерявшего сознание, боевики вытащили из люка боевой машины. Он рассказывает:

«Сначала мысли были: ну все, типа, расстреляют. Потом, когда мне оказали первую медицинскую помощь, чувствую, такой удар в грудь. Глаза открываю — надо мной нож. Чеченец, который рядом лежал, узнал, что рядом с ним русский офицер лежит, взял нож и начал меня ножом резать».

Из бункера Дудаева в Грозном боевики выходили на радиочастоты российских войск, призывали сдаваться и переходить на их сторону. Для большей убедительности использовали прибывших сюда депутатов.

Александр Петренко, заместитель командира батальона 131-й бригады, заявляет:

«Я сам слышал, как такой депутат в эфире говорил: «Я беру на себя ответственность. Выходите, сдавайтесь, и вас сейчас на машинах вывезут в ваши части». А на самом деле они вышли, их взяли в плен. Потом этих пацанов кастрировали, изнасиловали».

Я встречался и беседовал с офицером ФСК Сергеем. Он рассказывает:

«Были случаи, когда мы заходили в дома и в подвалах находили наших пленных солдат — раненых, со следами издевательств. Сам лично двух видел, отправил в тыл. В тылу эти трупы есть. С выколотыми глазами, с отрезанными ушами, носами. Ну, у меня слов нету. Конечно, таких извергов будем расстреливать на месте беспощадно».

В качестве устрашения захваченных в ходе штурма пленных передадут российской стороне. Вскоре некоторые из них умрут от болезней, другие закончат свои дни в психушке или сведут счеты с жизнью.

По еще не остывшим следам разгромленной 131-й бригады в город отправили 276-й уральский мотострелковый полк группировки «Северо-Восток». Батальоны заходили по улицам Лермонтова и Первомайской. Но, в отличие от майкопской бригады, которую расстреляли, заманив в центр города, уральцы на каждом важном перекрестке оставляли блокпосты.

Рассказывает Алексей Колесников, младший сержант 276-го уральского мотострелкового полка:

«В итоге, когда бойцы расползались по окрестным домам, они параллельно эти дома чистили. Буквально взвод разбегается, начинают какие-то трупы из окон вылетать, гранаты какие-то рвутся. Уходя, растяжки ставили в этих домах. Ну, то есть хорошая такая зачистка окружающей местности. В итоге полк, который зашел по Лермонтовской и Первомайской, он на этих улицах и обосновался».

За несколько дней боев в роте осталась половина личного состава. Одного за другим боевики выкашивали командиров взводов и рот. Вскоре и Алексей заменил погибшего командира взвода.

Алексей Колесников, младший сержант 276-го уральского мотострелкового полка, продолжает:

«Старшина роты, прапорщик погиб, замполит погиб, техник роты погиб. То есть конкретные были потери. Свыше 50 % личного состава и техники. Но, тем не менее, кто туда зашел, тот там зубами вгрызся в эту землю, удержался».

В этот же день на помощь уральцам прорвались десантники группировки «Запад». И уже к вечеру с тяжелыми боями ими был взят железнодорожный вокзал.

Развивая успех, на прорыв бросили и части 8-го армейского корпуса из состава группировки «Север» под командованием Льва Рохлина. Или были захвачены больница и консервный завод. Прибывшие туда телевизионщики засняли такие кадры: солдаты пьют компот из трехлитровых банок.

«Мы только что с боем вошли сюда, — объясняли они журналистам. — И вот сейчас, ввиду нехватки воды, мы пьем компот урюковый, облепиховый».

Здесь, на территории консервного завода, расположилась ставка командующего группировкой «Север» генерал-лейтенанта Рохлина. И это был первый реальный успех. Именно отсюда, с этого плацдарма, стало возможным дальнейшее продвижение частей.

Генерал-лейтенант Лев Рохлин в те дни заявил:

«Идет война. Настоящая, с обученным, сильным противником. И по этой причине, когда где-то кричат, что мы зашли в мирный город, и так сказать, кого-то обижаем, то можно сказать, еще надо подумать, кто кого обижает».

Ценой больших потерь от консервного завода войска шаг за шагом продвигались к ставке Дудаева. До нее оставалось 400 метров. Каждый метр был оплачен кровью. Им навстречу двигались части группировки «Запад». Прорыв был настолько стремительным, что стал неожиданным не только для боевиков, но и для руководителей операции. Только через два дня штабам удалось наладить управление войсками.

Выяснилось, что отсеченные в Грозном части закрепились и перешли к круговой обороне, образовав несколько опорных пунктов. Силы были неравны. Зацепившиеся за вокзал десантники неделю отражали яростные атаки боевиков. В других районах города бои шли за каждую улицу, за каждый дом, которые по нескольку раз переходили из рук в руки.

Свидетельствует Алексей Колесников, младший сержант 276-го уральского мотострелкового полка:

«Какой-то линии фронта нету. То есть полная мозаика. Даже в каком-то доме на первом этаже духи, на третьем этаже наши. Какой-то быт налаживают, туда-сюда ходят, от кого-то отстреливаются. То есть вообще не понимают смысла происходящего вокруг».

Когда сложилась критическая ситуация и боевики наседали, окруженные десантники и пехотинцы запросили помощь артиллерии. Дистанция до противника исчислялась десятками метров, и удары порой приходились по своим. Ничем не могла помочь и авиация.

Валерий Ярко, командующий авиацией сухопутных войск группировки, так объяснял мне сложившееся тогда положение:

«Нам было очень тяжело работать. Потому что войска вошли в Грозный зигзагами, было очень трудно разобраться, где свои, где чужие. А погодные условия были сложные, у нас видимость максимум была полтора-два километра. Это уже запрет на стрельбу. Иногда многие просто говорили: «Стреляй по ним в мою сторону». И так было. Накрывали противника, наводя по сигналу своих».