Развеянные чары - Дебора Тернер

А может, все дело в том, что ее разум сегодня проснулся не с той ноги? Память покинула, в невинных словах чудится тайный смысл… Линда полностью сосредоточилась на собственных руках — они тряслись и были холодны как лед.

Коннор внимательно наблюдал за ней, а затем неожиданно спросил:

— Я напугал тебя? Я имею в виду цепочку…

— Да… по крайней мере, неприятно удивил.

— Извини — не удержался. Спиши это на оскорбленное мужское самолюбие.

— Уже списала. Почему ты улыбаешься?

— Узнаю твою холодную категоричность. Послушай, Линда, давай забудем, прости за каламбур, об амнезии. Мы же уже большие, можем обойтись и без этого.

Ярость неожиданно вспыхнула у Линды в груди.

— Я не играю, не придуриваюсь, не вру и не прячусь!

Никакой реакции. Только ленивая усмешка.

— Трусиха. Почему ты не ешь?

Потому что у нее пропал аппетит, но она еще не совсем сумасшедшая. Надо подкрепиться. Силы будут нужны.

— Я ем. Все это очень аппетитно.

Она сама понимала, что выглядит как маленькая девочка, запоздало вспомнившая о хороших манерах, однако Коннор Брендон немедленно заставил ее забыть о них.

— Яд я сегодня не клал. Шутка. Перец и соль на столе, нож и вилка перед тобой, надо отрезать по кусочку, класть в рот и медленно жевать, потом глотать.

— Перестань издеваться! Я помню, как надо есть.

— Я же говорю, совершенно загадочная амнезия. А ты упряма. В этом мы похожи.

Линде почему-то вдруг захотелось ответить на его улыбку, но она сдержалась и принялась за еду.

Наверное, было бы замечательно прожить жизнь в этом чудесном месте. Завтракать на открытой веранде под плеск волн, наслаждаться вкусной и простой пищей, вдыхать аромат цветов… Оказывается, тело способно на предательство. Рассудок Линды изнемогал от ужаса и напряженного ожидания новых кошмаров, а тело — тело отдыхало. Тело не боялось Коннора, доверяло ему, расслаблялось рядом с ним и совершенно некстати напоминало о пережитом удовольствии. Рассудок ничего такого не помнил и паниковал еще больше.

Линде все больше хотелось вспомнить, что же случилось прошлой ночью. Каким был Коннор? Нежным, грубым, напористым, неторопливым… Рассудок судорожно заметался, твердя, что все забытые грехи стоит оставить именно в той пропасти, куда они провалились нынешней ночью, но тело не унималось. К своему немалому ужасу, Линда поняла, что ее охватывает самое настоящее эротическое возбуждение.

Она заставила себя думать о том, как превосходно поджарен бекон.

Коннор перегнулся через перила, сорвал несколько алых цветов изумительной красоты и небрежно рассыпал их по столу. Линда задумчиво коснулась пальцами нежных лепестков.

— Как красиво они смотрятся…

— Интересно!

— Что именно?

— Видишь ли, это гибискусы. Их, как правило, не используют для срезки — они слишком театральны, слишком вызывающе ярки. Вполне подходящие для тебя определения, не находишь?

— Зато они красивы…

— Какие цветы тебе нравятся?

— Не знаю.

Не знает даже этого, не знает ничего! Линда с трудом подавила вернувшийся ужас.

— А какие цветы нравятся тебе?

— Хризантемы. Гортензии. Георгины. Очень чувственные цветы. Мне нравится фактура лепестков, горький, пряный аромат. Ты согласна?

— Наверное, раз ты так говоришь.

Согласна, черт побери, на все согласна, только вот не помнит ни гибискусов, ни хризантем! Ничего, надо просто запомнить — и все. Пустоты в мозгу следует заполнять полезной информацией, и, хотя ботанические пристрастия Коннора Брендона вряд ли относятся именно к полезной информации, она постарается запомнить.

Коннор неожиданно нахмурился.

— Ешь. Ты похожа на узника замка Иф.

— Я очень худая?

— Нет. Просто ты очень хрупкая. На это никто не обращает внимания, а ведь это часть твоей натуры.

Ее обдало жаром. В голосе Коннора прозвучало такое ненасытное желание, такая чувственность, что у Линды перехватило дыхание. Не думать, только не думать об этом!

Кто, интересно, эти «никто»?

И Линда Чериш вдруг поняла, что во всем мире она не знает ни одного человека, кроме Коннора Брендона. Глухая тоска сменила панику, ей захотелось свернуться клубочком и тихо завыть от безнадежности. Однако именно этого она и не могла себе позволить. Нужно было продолжать утонченную дуэль с могучим противником, нужно было победить в ней, вернуть себе воспоминания и расставить все по своим местам.

— Я не хрупкая. Я сильна, как лошадь.

Это было сильно сказано, и в глазах Коннора заплясали огоньки смеха. Линда сердито взглянула на него — и не стала сдерживать ответной улыбки. В конце концов, им надо налаживать нормальный человеческий контакт, иначе все захлестнет нарастающая волна сексуального влечения.

И ничего странного, потому что она сидит и завтракает с Коннором точно так же, как завтракала бы со своим мужем. Мужем, которого она не помнила.

Щедро намазав горячий тост мармеладом, она отправила его в рот, запила кофе и решительно отодвинула стакан сока. Коннор пожал плечами и принялся убирать посуду со стола. Закончив с этим, он пристально взглянул на Линду и нахмурился.

— Ты все еще очень бледная. Пойдем прогуляемся. Да не бойся ты меня, не трону!

— А я и не боюсь. Отличная идея.

На самом деле боялась, да еще как! Правда, не столько Коннора… Линде было психологически трудно уходить из дома неизвестно куда, она цеплялась за уже знакомую обстановку, словно младенец цепляется за привычный и безопасный манеж, страшась сделать первые шаги по необъятному и чужому для него полу.

— Похоже, ты начинаешь мне доверять?

Она назвала бы это не доверием, а чистым женским инстинктом, но решила не осложнять обстановку и просто кивнула. Коннор немедленно состроил восхищенную гримасу.

— Я прямо ожил от этого нежданного счастья! Такая честь для меня! Такое доверие!

Они пересекли цветущую поляну, спустились на песок и пошли вдоль кромки воды. Линда старалась не смотреть на своего спутника и пристально вглядывалась в океан. Результатом этого стало то, что через несколько минут она споткнулась и наверняка упала бы, не подхвати ее в то же мгновение стальные руки Коннора.

— Я… со мной все в порядке.

Его объятия жгли ее прямо сквозь одежду, кольцо этих рук казалось таким надежным и желанным…

— Ты уверена?

Дыхание перехватило, и голос куда-то делся.

— Да… я просто поскользнулась… я сниму кроссовки. Мне нравится ходить босиком по песку.