Опасное приключение - Валери Шервуд

Резкий голос Оддсбада вывел Рэйла из задумчивости.

– О какой плате вы толкуете, любезный? Разве в вашем заведении постояльцы платят за то, что их чуть не убивают, а потом бросают раненых в дровяном сарае? Что же касается ужина – извольте получить!

Он швырнул на стол монету, которая, стукнувшись о дерево, со звоном покатилась по земляному полу. Презрительно усмехнувшись, Камерон вышел из комнаты, задев плечом скорчившуюся в дверях Лорейн.

Отвязав лошадь, он взобрался в седло. Даже в мятом сюртуке и заляпанных грязью сапогах этот человек выглядел внушительно.

Рэйл пришпорил коня, но тут его взгляд упал на дрожащую девичью фигурку.

– Хотите, я увезу вас отсюда, Лорейн? – неожиданно предложил он. – Одно ваше слово, и мы тут же уедем.

Лорейн уронила руки. Сквозь слезы она с трудом различала высокого красавца на вороном скакуне.

«Хотите, я увезу вас отсюда?»

Лорейн не колебалась ни минуты. Даже если бы человек на вороном скакуне оказался самим дьяволом, ее бы это не смутило. Он предлагает ей бежать, и она воспользуется его предложением. Не говоря ни слова, девушка подлетела к Рэйлу, и он посадил ее перед собой в седло.

– Эй, погодите! – раздался сердитый голос хозяина. – Вы не можете увезти девчонку. Она должна еще год отработать на меня!

Шотландец мало уважал законы, зато высоко ценил свободу – чужую и собственную. Его сильная рука обвилась вокруг талии Лорейн, и он почувствовал, как бешено колотится ее сердце. Услышав гневный окрик Оддсбада, бедняжка в страхе сжалась.

– Я расторгаю договор! – крикнул Рэйл. – Со мной эта девушка вкусит свободу!

– Я обращусь к закону! – в бешенстве заорал Оддсбад, бессильно потрясая кулаками, но не отваживаясь напасть на вооруженного гостя.

– Плевал я на ваши законы! – парировал Рэйл. – Она поедет со мной. А вам должно быть стыдно за то, что вы держали ее у себя как рабыню!

С этими словами он пришпорил коня и скрылся в утренней дымке.

– Надо их догнать! – вмешалась миссис Оддсбад, которая была свидетельницей этой перебранки.

Толстяк некоторое время постоял в нерешительности, потом снял со стены мушкет. Всадники между тем стремительно удалялись, уносимые быстроногим скакуном. Последнее, что успел разглядеть Оддсбад, были развевающиеся на ветру льняные волосы Лорейн и широкие плечи Рэйла.

– Торопись же, болван! – наседала на мужа миссис Оддсбад. – Разве ты не видишь, что они уже далеко?

Оддсбад покачал головой. В глубине души он восхищался отважным незнакомцем, который, сам чудом избежав смерти, сумел позаботиться о поруганной девушке.

– Пошли, – ворчливо обратился он к супруге. – Пора готовить завтрак.

– Да ты сам без ума от этой смазливой девчонки! – упрекнула мужа миссис Оддсбад. – Будь проклят тот день, когда мы взяли ее к себе!

– Ну, тот день уже давно позади, – резонно возразил трактирщик. – А девушка уехала и вряд ли вернется.

Вслед за женой он поплелся в дом и принялся выдвигать бочки с пивом. Мысли о Лорейн не давали Оддсбаду покоя. Как ни крути, а у него обманом увезли служанку. Одного этого было достаточно, чтобы в глазах толстяка зажегся сердитый огонь.

Но вдруг лицо его прояснилось. Он стукнул себя по колену и разразился оглушительным хохотом.

А ведь из этой ситуации есть выход! Можно не только получить выгоду, но и вдоволь посмеяться. С тех пор как молодой Филипп Дедуинтон возвратился из Провиденса, он чуть не каждый день приставал к Оддсбаду с просьбой продать ему Лорейн. Тот решительно отказывался, догадываясь, что у парня на уме. Но ведь он не знает, что она сбежала! Сегодня же Оддсбад отправится на ферму Дедуинтонов и уступит Лорейн мистеру Филиппу, ссылаясь на то, что из-за нее в таверне стало слишком неспокойно, а когда Филипп явится за девушкой, сочувственно похлопает парня по плечу и скажет, что Лорейн узнала о пари и, не в силах перенести унижения, сбежала. Так что не он, Оддсбад, а этот щеголь Филипп останется в проигрыше!

Предвкушая сладкую месть, толстяк залился смехом.

Они отъехали совсем недалеко, как вдруг Рэйл резко повернул коня. До сих пор девушка сидела молча, погруженная в свое горе, но тут в испуге выпрямилась.

– Почему мы едем назад? Неужели вы передумали? Вы же не собираетесь отправить меня обратно?

Высокий шотландец удивленно взглянул на свою спутницу.

– Вы плохо меня знаете, – спокойно произнес он. – Я не из тех, кто передумывает или возвращается. Если уж я ухожу, то навсегда.

– Но тогда почему же…

– Чтобы сбить с толку вашего хозяина, – отрезал Камерон. – Скажи-ка лучше, девочка, ты знаешь здешние места?

– Как все местные жители, я полагаю.

– Тогда подскажи, есть ли укромная дорожка или коровья тропа, по которой я мог бы незаметно объехать таверну. Впереди слышится шум воды, а мне вовсе не улыбается угодить в ловушку водопада или закона.

Закона… Ну конечно! Теперь они оба вне закона – беглая служанка и тот, кто помог ей бежать.

Лорейн вперила глаза в туман.

– Мне кажется… Да, точно. Надо повернуть направо сразу за тем высоким деревом. Там будет небольшой ручей. Ваша лошадь легко перейдет его вброд, и наши преследователи потеряют нас, даже если будут искать с собаками!

– Вряд ли нас будут искать с собаками, – усомнился Рэйл. – До сих пор я не слышал лая.

– В таверне действительно их не держат – хозяйка не любит собак. Говорит, что их надо кормить, а это все равно что выбрасывать деньги на ветер. По ее мнению, лучше выращивать кур – их хотя бы можно подать к столу!

– Не позавидуешь ее мужу. Жить с такой мегерой мало удовольствия, – пробормотал Рэйл, круто поворачивая коня.

– Еще бы! – с жаром согласилась Лорейн.

Через несколько минут они увидели воду – крохотный ручеек мирно струился между осинами. Проехав с милю, Рэйл сказал:

– Ну, теперь-то мы далеко от таверны. Подскажи, как покороче выбраться на главную дорогу.

– Вот дорога, – мотнула головой Лорейн. – Но она ведет в Провиденс.

– Это мне известно. Вчера я по ней приехал.

Так, значит, он живет в Провиденсе… Лорейн ждала, что он что-нибудь расскажет о себе, но он молчал.

Вороной конь все бежал вперед сквозь утренний туман, и его копыта звонко цокали по пыльной дороге. Оба всадника молчали: мужчина – потому, что после вчерашнего удара у него болела голова, а девушка – потому, что ее терзали гнев и горе. Все мечты, взлелеянные ею за последние три года, растаяли, как вскоре растает утренний туман под живительными лучами солнца.