Лед под солнцем - Пола Льюис

Гарольд порылся в телефонной книге, разыскивая номер «Робинс Бьюти Лэнд». К телефону подошел мужчина. Наверное, Том, подумал он. Ее «правая рука с резвыми гормонами». А вдруг теперь, когда он избавил Крис от страха перед физической близостью, она влюбится в Тома?

— Могу я поговорить с Крис Робинс? — официальным тоном осведомился Гарольд.

— Она уехала по делам и вернется примерно около одиннадцати, — протянул мужчина.

Но Гарольд не мог позвонить Крис посередине встречи, чтобы сообщить, что уезжает, и в ближайшее время не вернется. У Мастерса была репутация человека-машины, так что нынешний уик-энд отпадает, это точно. А на следующей неделе он должен быть в Ванкувере.

— Передайте Крис, чтобы она позвонила Гарольду Фарберу, как только вернется. — И он продиктовал свой номер телефона.

— Хорошо, передам, — отозвался Том.

Гарольд выбрал самый ранний рейс и в последующие два часа решал вопросы, оставшиеся у него в Портленде. Потом зазвонил телефон на столе Гарольда.

— Гарольд? Это я, Крис.

При звуках ее голоса образ Крис встал перед глазами Гарольда как живой, и он на мгновение замер.

— Гарольд? — повторила Крис.

— Да, это я. Крис, мне очень жаль, но после обеда я уезжаю. — Он коротко объяснил, в чем дело. — Беда в том, что всю следующую неделю я должен сидеть в Ванкувере, а потом, вероятнее всего, улечу в Гонконг.

— О, — отозвалась она. — Все понятно.

— Я работал как проклятый, чтобы получить этот контракт с Монреалем, иначе послал бы их всех к черту.

— По-моему, тебе не следует этого делать.

— Какая вежливость! Неужели ты нисколько не разочарована?

— Ну конечно, разочарована, — произнесла Крис. Но голос ее звучал совершенно равнодушно.

— Ты же знаешь, как я хотел провести этот уик-энд с тобой.

Крис в ответ ограничилась неопределенным междометием, не означавшим ни «да», ни «нет». Окончательно разозлившись, Гарольд взорвался:

— Иногда я просто ненавижу проклятый телефон! У меня ведь даже нет времени, чтобы с тобой пообедать, Крис, через полчаса за мной приедет машина.

— У меня все равно днем назначена встреча, — ровным голосом отозвалась она. Гарольд стукнул кулаком по столу.

— Сейчас пошлю телеграмму и сообщу, что не смогу быть у него раньше завтрашнего дня.

— Нет! Не надо этого делать!

Впервые за весь разговор в голосе Крис появилось какое-то живое чувство, и это явно был страх.

— Тебе ведь все равно, правда? — совсем злым тоном спросил Гарольд. — В конце концов, все говорит за то, что ты добилась чего хотела. Я тебе теперь уже не нужен.

— Гарольд, не в этом дело…

Слишком обиженный, чтобы слушать дальше, он прорычал:

— Я понял твой намек. Позвоню через месяц — узнать, беременна ты или нет. Для нас обоих было бы лучше, если ты забеременела, потому что я не собираюсь больше раздражать тебя своим присутствием.

— Ты ведешь себя, как капризный ребенок, — вспылила Крис.

— Ночью ты так не считала!

В дверь осторожно постучала миссис Джексон.

— Мне пора ехать. Позвоню через месяц. Пока!

Он бросил трубку на рычаг.

Все, сказал он себе. Это даже хорошо, что он уезжает. Крис Робинс была для него по-настоящему опасна. Ее тело пьянило, а сама она вызывала в нем такую бурю чувств, что лучше бежать от нее, куда глаза глядят.

Крис повесила трубку. Надо было как-то объяснить Гарольду, что в двух шагах от нее стоял Том, и при нем ей было неловко разговаривать, тоскливо подумала она. Но известие об отъезде Гарольда и сознание, что она его не увидит, повергли ее в полное оцепенение. Нью-Йорк, Чикаго, Монреаль, Ванкувер, Гонконг. Встречи с президентами международных корпораций. Нет, она ему явно не пара.

Впрочем, она ведь сама хотела, чтобы он исчез из ее жизни. Тогда почему же она так расстроена тем, что он уезжает?

За тонкой перегородкой, отделявшей склад от ее крошечного кабинета, нарочито громко загремели цветочные горшки, а затем в дверь просунулась голова Тома:

— Крис, тебе нужны эти?.. Что с тобой?

У Тома Крафтсмена были небесно-голубые глаза, волнистые белокурые волосы и загорелое лицо с ослепительно белыми зубами. Имея такую неотразимую внешность, он пользовался чрезмерным успехом у женщин, и это избаловало его. Впрочем, он был славным парнем, когда добрые дела не требовали от него излишних усилий, и к тому же отличался исключительным трудолюбием. Уже это последнее давало Крис повод считать, что ей повезло с Томми.

Откинув волосы со лба, она произнесла:

— Со мной все в порядке. Просто у одного моего знакомого изменились планы, вот и все.

— Он твой приятель?

— В общем, да.

— Подумаешь, мужиков вокруг пруд пруди, найдутся другие, — рассудительно объявил Томми. — А у тебя через час деловая встреча.

Крис закрыла дверь кабинета. У нее в запасе было еще полчаса. Полчаса, чтобы избавиться от тупой боли и тоски, поселившейся где-то в груди и не желавшей ее отпускать.

Следующие четыре недели Гарольд пребывал в самом странном состоянии и на собственном опыте убедился, как справедлива теория относительности. Он получил контракт у Мастерса, и при других обстоятельствах был бы в радостном возбуждении, предвкушая новые перспективы, которые поставили бы его компанию в ряд ведущих. Даже перелеты говорили о серьезном размахе дела. В Ванкувере непрерывно шел дождь, а поездка в Гонконг запомнилась ему чередой сменявших друг друга небоскребов, деловых встреч и долгим перелетом. Нью-Йорк, когда Гарольд вернулся домой, уже купался в лучах первого весеннего тепла.

Все эти четыре недели Гарольд работал, как никогда в жизни, а в редкие минуты ходил в кино и смотрел все подряд: мелодрамы и боевики, голливудские фильмы и зарубежные — с единственной целью отделаться от сверливших мозг мыслей о Крис. А еще он играл в теннис и бегал трусцой в надежде изнурить себя физически, чтобы заснуть.

Несмотря на занятость, время тянулось убийственно медленно. Крис не шла у него из головы, и спал Гарольд плохо. В последнее время он привык жить без женщины. И вдруг в его жизнь ворвалась Крис со своими каштановыми волосами и безумными идеями, и все тщательно возведенные барьеры рухнули в одночасье. Самым печальным было то, что за время, прошедшее после отъезда из Портленда, Гарольд понял, что восстановить эти барьеры ему не удастся.

Наверное, он совсем лишился рассудка, когда решил заняться любовью с едва знакомой женщиной.

Да уж, сердито думал Гарольд, совсем потерял голову от похоти. Но только ли от похоти?.. Хуже всего ему приходилось по ночам. Лежа в одиночестве в своей широкой кровати, Гарольд был совершенно беззащитен перед воспоминаниями о Крис и ее чудесном теле. Какой же он дурак — решил, что, один раз овладев ею, сумеет выбросить ее из головы. Тридцать четыре года, и ничего умнее не придумал!