Та, которой не стало - Сандра Браун

Прерывая молитвы рыданиями, Гордон до земли склонился перед алтарем. В его голосе звучали мольба и глубокое, искреннее раскаяние, потому что грех Джиллиан был и его падением. Он совершил непростительную ошибку, впал в грех, от которого теперь желал очиститься всеми силами души.

Но для этого одних покаянных молитв было недостаточно. Он должен понести суровое наказание!

Приподняв ветхую парчу, наброшенную на служивший алтарем комод, Дейл Гордон достал из ящика тонкий черный хлыст. Проговорив краткую молитву, он сжал в руке пропитанную потом рукоять кнута и несколько раз с силой хлестнул себя по спине. Почти сразу на коже вспухли багровые рубцы; еще несколько ударов, и кровь, сочившаяся из ран, закапала на бетонный пол.

Дейл Гордон не отложил кнут – он потерял сознание.

Когда он пришел в себя, то обнаружил, что лежит на боку на бетонном полу, подтянув колени к самой груди. Его тело била дрожь. С трудом поднявшись на ноги, Дейл Гордон машинально затер босой ногой начавшие подсыхать пятна крови на полу и заковылял в ванную, которую отделяла от комнаты лишь дырявая пластиковая занавеска. Там он подставил спину под струю ледяной воды и некоторое время стоял так, пока кожа не онемела от холода. Только потом Дейл Гордон выключил воду и, выйдя из-за занавески, несколько минут стоял посередине комнаты, ожидая, пока вода высохнет сама. Снятое с крючка полотенце он использовал для того, чтобы вытереть с пола последние следы крови.

Это ему не удалось. Кровь и вода, капавшие с его волос, смешивались с цементной пылью на полу, превращаясь в грязь. Несмотря на это, темные пятна на бетоне напоминали Дейлу Гордону капли крови сына божия, стекавшие по кресту, на котором он был распят. Сравнение было святотатством, почти богохульством, и Дейл Гордон прекрасно это знал, однако в нем он черпал пусть слабое, но утешение.

Наказание, однако, не исчерпывалось самобичеванием. Он должен был исповедаться брату Гэбриэлу. Как это ни унизительно, он должен признаться, что не оправдал возложенных на него надежд и провалил задание.

Не вытирая струившихся по щекам слез, Дейл Гордон подошел к телефону. Несколько мгновений он просто стоял перед аппаратом, страшась того, что ему предстояло сделать. Час был поздний, и Дейл Гордон на мгновение задумался, не отложить ли ему этот важный звонок до утра.

Но нет… Он не хотел прибавить к своим грехам еще один, к тому же время не имело значения. Брат Гэбриэл работал всегда – неустанно, неутомимо. В Храме было семь телефонных линий, семь дежурных отвечали на звонки страждущих двадцать четыре часа в сутки. Кроме того, брат Гэбриэл всегда просил обо всех хороших новостях извещать немедленно.

То же относилось и к плохим новостям.

Сегодня утром Дейл уже звонил брату Гэбриэлу в Храм… Тот, утренний, звонок был радостной вестью. Дейл сообщил, что задание, которое ему доверили, он выполнил. О, как же он радовался, как гордился собой!

А теперь…

Его сердце болезненно сжималось в груди, пока Дейл Гордон прислушивался к далекому шипению в трубке телефона. Потом раздался гудок. На пятом гудке дежурный на одинокой горе в штате Нью-Мексико взял трубку.

– Мира и любви, брат… Чем я могу помочь?

День обещал быть безветренным и душным. Температура воздуха в полном соответствии с временем года была не особенно высокой, но влажность перешагнула все разумные пределы, и Дейл Гордон снова обливался потом. Воротничок рубашки немилосердно тер шею, и ранки щипало от соленого пота, но он не замечал этого.

Дейл Гордон двигался вдоль тротуара по-солдатски решительным шагом. Да он и был солдатом – надежным и дисциплинированным, готовым выполнить любой приказ.

Восход был близок, но вокруг царила полная темнота. Луна – тоненький серпик – не давала почти никакого света, но Дейл Гордон ни разу не споткнулся, ни разу не сбился с шага. Ему еще никогда не приходилось бывать в этом районе, однако он тщательно изучил план города и знал дорогу лучше, чем окрестности своего гаража.

Свою уверенность он приписал высшей силе. Брат Гэбриэл уверил его, что ради такого случая бог «спрямит стези его», и был, как всегда, прав. Он умел творить чудеса, этот брат Гэбриэл! Он умел творить их одной силой воли, даже находясь далеко, на расстоянии многих сотен и тысяч миль от Далласа. Ведь заставил же он молчать всех собак, которых должно быть полным-полно за этими высокими заборами! Ни одна из них даже не гавкнула, когда Дейл Гордон проходил мимо.

Ее адрес он заучил, как таблицу умножения. Шагая вдоль улицы, Дейл Гордон смотрел прямо перед собой, пока не оказался напротив нужного дома. Тогда он четко, по-военному, повернулся и оказался лицом ко входу.

Дом был небольшим, одноэтажным, выстроенным в традиционном стиле. Кирпичные стены, светлая деревянная отделка, темная дверь. В темноте он не мог разглядеть, какого она была цвета – зеленой или, быть может, синей, возможно, даже коричневой. Небольшой палисадник перед фасадом был ухожен и пестрел цветами – астрами или хризантемами, которые только и цвели столь поздней осенью.

«Ей следовало оставить включенным свет над крыльцом. Хотя бы в качестве меры предосторожности», – подумал Дейл Гордон, шагая по дорожке к крыльцу. Впрочем, он нисколько не боялся, что его увидят, – ему была обещана полная невидимость, и он свято верил, что ни она, ни соседи не заметят его.

По обеим сторонам крыльца стояли глиняные горшки, в которых росли светлые хризантемы. Поднимаясь по ступеням, он задел одну из них, и она долго кивала ему лучистой головкой.

Верх входной двери был застеклен. Прикрывая лицо с обеих сторон руками, Дейл Гордон прижался лбом к холодному стеклу, стараясь рассмотреть хоть что-нибудь внутри.

В доме было темно. Лишь где-то в глубине виднелось слабое голубоватое сияние, как от работающего телевизора. Дейл Гордон потянул ручку двери, но она оказалась заперта. Тогда он спустился с крыльца и осторожно двинулся в обход дома, проверяя окна.

Но смотревшие на улицу окна были заперты изнутри. Лишь четвертое по счету окно, выходившее на задний двор, поддалось его усилиям.

«Если дом оборудован системой безопасности и если она сработает, тебе придется действовать очень быстро, пока не сбегутся соседи или не приедет полиция. Будь к этому готов», – вспомнил он. Брат Гэбриэл предусмотрел буквально все.

Вытерев о штаны вспотевшие ладони, Дейл Гордон несколько раз резко вдохнул и выдохнул воздух, раздувая щеки. Однако это оказалось излишним, поскольку, когда он резким движением поднял раму, не раздалось ни тревожных звонков, ни воя сирены. Почти полминуты Дейл Гордон стоял совершенно неподвижно, напряженно прислушиваясь, однако в доме по-прежнему было тихо. Тогда Дейл схватился руками за подоконник, подпрыгнул и перевалился в комнату.

Его глаза давно привыкли к темноте, поэтому Дейл Гордон хорошо видел обстановку комнаты, в которую попал. Судя по всему, это была гостиная. Пахло здесь очень приятно – потянув носом, он решил, что пахнет пряностями и цветами. И действительно, на одном из журнальных столиков у диванов он обнаружил шаровидную хрустальную вазу, до половины наполненную высохшими цветочными лепестками и палочками корицы. Наклонившись к ней, Дейл Гордон полной грудью вдохнул понравившийся ему аромат. Никогда в жизни ему не приходилось сталкиваться с подобными излишествами, и Дейлу захотелось задержаться в гостиной, однако у него был строгий приказ закончить работу как можно скорее. Поэтому он поспешно выпрямился и огляделся.