Мимолетное прикосновение - Стелла Камерон

— Нет! — отчаянно взмолилась она, извиваясь в тщетных попытках обрести свободу.

Тише, тише, глупенькая, — задыхаясь, возразил он. — С тобой ничего плохого не случится. Ты лишь получишь удовольствие.

Не-е-ет, — простонала она, но свет уже мерк в ее глазах. Сильные ловкие пальцы Эдварда скользнули между ее ногами, осторожно прикасаясь к мягкой плоти, ища дорогу именно к тем уголкам тела, что наиболее страстно жаждали новых и новых ласк.

Не противься мне. — Рука виконта продвинулась чуть дальше.

Взор Линдсей окончательно помутился. Среди затопившего ее рассудок кромешного мрака вспыхивали ослепительные искры, сливаясь с огнем, что разжигали в ней прикосновения Эдварда. Девушка без сил откинулась на подушки, не желая больше протестовать. Одно испепеляющее мгновение — мгновение, когда губы Эдварда в очередной раз сжали ее грудь, а пальцы с изумительным мастерством продолжали свои коварные ласки, — ей чудилось, будто она балансирует на краю какой-то неведомой пропасти, а потом ее омыла новая волна наслаждения, такого жгучего и всеобъемлющего, что Линдсей почти без чувств судорожно забилась и обмякла в объятиях Эдварда.

Шли секунды. Линдсей лишь смутно ощущала их бег, словно во сне чувствуя, как Эдвард приподнимает ее и, поправив платье, бережно усаживает на диване, прислонив головкой к своему надежному плечу.

Сладко вздохнув, она прижалась к нему покрепче. Что это было? Снедавший ее жар начал спадать, и, на миг, приоткрыв глаза, девушка увидела, что пламя в очаге тоже пошло на убыль. Над головой раздался жуткий треск, и она поняла, что гроза, наконец, пришла и теперь бушует над самым домом.

Я обо всем позабочусь, — тем временем говорил виконт.

Да, — пробормотала она. Конечно, она будет счастлива, если Эдвард даст ей еще один урок этой дивной науки, но только, пожалуйста, не сейчас. Пока с нее хватит. Девушка ощущала странную усталость и сонливость.

Я устрою так, чтобы ты поскорее могла отправляться в Лондон и немного погостить у моей тети, вдовствующей графини Баллард.

Линдсей медленно открыла глаза. Должно быть, она ослышалась.

Она — старшая сестра моей покойной матушки. Я зову ее Антонией. Тетя сама скажет, как тебе ее звать.

Что ты такое говоришь? — Линдсей выпрямилась, безуспешно пытаясь привести в порядок растрепавшиеся волосы.

Эдвард улыбнулся в ответ.

Тебе ведь надо будет появиться в свете перед нашей свадьбой, вот тетя и предложила опекать тебя. Не правда ли, крайне любезно с ее стороны? Там будет множество приемов, и званых вечеров, и балов, и…

Нет!

Виконт нахмурился.

— Вот я и говорю, чем скорее ты поедешь в город, тем лучше. Антония хочет представить тебя светскому обществу на балу у Камберлендов. А он уже через несколько недель.

Линдсей вскочила на ноги.

— Нет! О чем ты говоришь? Лондон? Свадьба? Немыслимо. Эдвард тоже медленно поднялся и, выпрямившись во весь свой огромный рост, посмотрел на нее сверху вниз. Рубашка его окончательно выбилась из брюк, кулаки угрожающе упирались в стройные бедра.

Почему это немыслимо, мое чудесное видение? Несколько секунд назад ты, если не ошибаюсь, не могла вдоволь нарадоваться этому… как ты выражаешься, греху.

Я не могу выйти замуж. Я никогда не выйду замуж. — Объятая паникой, девушка схватила жакет и трясущимися руками принялась натягивать его. — Забудьте, что я вообще сюда приходила.

Кое-как совладав с жакетом, Линдсей нахлобучила шляпку, завязала ленты под подбородком и заторопилась к двери. Одним неспешным движением виконт преградил ей путь.

Как я могу забыть об этом, моя прелесть? Я же человек чести и как таковой просто обязан теперь явиться к твоему опекуну и просить твоей руки.

Линдсей издала сдавленный крик.

Если вы это ради меня, то, умоляю, не надо — Внезапно ее обожгла новая ужасная мысль. — Ну, конечно же, я теперь опозорена. Вот о чем вы мне говорите. То, чем я с вами занималась… Я теперь падшая женщина.

Она заметила, как одна бровь виконта на долю секунды взлетела вверх, а в глазах промелькнуло какое-то непонятное выражение, но на смену ему тут же пришла прежняя непроницаемая маска.

— Совершенно верно. Теперь ты падшая женщина. Ты была скомпрометирована, и я должен исправить положение, женившись на тебе. Что там ни говори, а мы, Хаксли, джентльмены.

Не задерживаясь, чтобы застегнуть жакет, Линдсей метнулась мимо Эдварда, ловко увернулась от его рук и выскочила за дверь. Однако когда она подбегала к дереву, где ржала напуганная грозой Минни, виконт снова настиг ее.

— Стой! — велел он. — Не заставляй меня применять силу.

Уже начался дождь, земля вмиг размокла. Струи приятно холодили пылающие щеки девушки. Она отвязала Минни.

— В данной ситуации вам вовсе незачем вести себя как джентльмену. Что бы ни случилось, во всем виновата я одна. Это я вас заставила. Я воспользовалась вашей… вашей усталостью.

Эдвард громко расхохотался, запрокинув голову назад. Его белые зубы особенно ярко выделялись в наступивших сумерках. Черные волосы намокли от дождя и плотно облепили лоб. Линдсей с дрожью подумала, что сейчас Хаксли похож на огромного и очень сильного зверя… дикого, опасного хищника.

— Завтра я приеду в Трегониту, — пообещал он, пока она залезала в седло. — И надеюсь, тебе хватит здравого смысла с должной застенчивостью принять предложение, которое я сделаю твоему сводному брату.

Предложение? О Боже праведный, что она натворила?! Только бы выбраться из этой ужасной ловушки — и не столько ради себя, сколько ради того, у кого нет иных защитников, кроме ее одной, Линдсей. Если она выйдет замуж за Эдварда, каким бы заманчивым ни казался подобный брак, то уже не сможет выполнить то, что обещала, то, что должна сделать любой ценой. Не говоря уже о том, что этот брак вообще невозможен — и в первую очередь ради самого же Эдварда.

Девушка ударила пятками в бока Минни. Кобылка отозвалась обиженным ржанием.

— Ну же, старушка, иди, иди. Пожалуйста, Минни. Подумать только, она так и не сказала ему того, ради чего, собственно, приехала, а другой возможности уже не представится.

Завтра я за тобой приеду, — произнес Эдвард. — Смотри скачи осторожнее, мое чудесное видение. Вот увидишь, утром твою нерешительность как рукой снимет.

Никогда, — воскликнула девушка, цепляясь за соломинку. — Все равно Роджер ни за что не согласится.

Сейчас она впервые в жизни была благодарна судьбе за строгость, в какой ее держал сводный брат.

Поживем — увидим! — На лице виконта играла уверенная улыбка.

Говорю же, никогда и ни за что! — Минни наконец-то тронулась с места, но еле-еле. — Мы больше никогда не увидимся.