Мой ядовитый шеф - Марина Дарман

Стоило пересечь люк, мы очутились в зале, похожем на предыдущий, разве что поменьше размером. Да и стены украшены орнаментом в виде водорослей, которые очень естественно колышутся при взгляде на них.

Существо на троне отличалось от Ириа только одеждой. Чешуйчатая мантия очень причудливо отражала свет и создавала ореол радужного сияния вокруг наиглавнейшего скрипуна во всем океане. Волосы его непрерывно шевелились, а глаза смотрелись еще более застывшими, чем у сородича. Да и пол определить, по-прежнему, не вышло.

Мы с Хрумом коряво поклонились и, путаясь в словах, пробормотали шаблонные извинения: де не знали, не хотели и жутко раскаиваемся. А завершили не пламенную, но честную речь надеждой на скорое разрешение конфликта и освобождение.

Существо молчало и выглядело еще более осуждающим, чем застывший у двери Ириа. Хотя уверенна, это лишь ощущение из-за особенностей мимики. Наконец, оно отмерло и басовито пропело, почти не булькая:

– Конечно, нет. Теперь ты и ты наш житель. Никто с поверхности не должен знать о нашем существовании. Добро пожаловать в Горгонию!

Вот так раз. И не поймешь то ли плакать, то ли смеяться. С одной стороны, я выяснила, что правитель мужчина: его голос не оставил сомнений. Выходит, горгоны различаются между собой и размножаются вовсе не почкованием. С другой – возвращение домой откладывается на неопределенный срок. А если учесть коварные люки, открываемые непонятно как, то перспектива не столь веселая, как казалось недавно.

Эх, в недобрый час я решила спрятаться от привороженного скорпиуса. И ведь удалось. Да как!

Ортегас слушал о своих подвигах и не узнавал самого себя. Где выдержка? Где знаменитое спокойствие? Да он даже, когда обнаружил свои пикантные пшикограммы во всемирной паутине не разозлился! Последняя мысль заставила усомниться в собственной честности. Ладно, когда привираешь другим, но тут-то самому себе. Не будь приворота, он вспомнил бы не о том, кем создавались эти картинки и ярость захлестнула бы. А так, все мысли об одной мелкой девчонке с зачарованным луком за пазухой.

Клеон с беспокойством наблюдал за сменой эмоций. Обличение производило не тот эффект, на который рассчитывал. Судя по лицу друга, он то злился, то впадал в меланхолию, которая тут же сменялась яростью. Этак снова бросаться начнет, придумав то, чего не было.

– Заклинание выстроил? – спросил он, внезапно сменив тему разговора. Уловка не то чтобы совсем не удалась, но сработала не так, как рассчитывал. Взгляд друга стал подозрительным, и хвост дробно застучал по столу. – Отложим поиск на пару недель? Тогда ты уже придешь в себя.

– Не уверен, – Ортегас моргнул и с сожалением признался: – Очень трудно сконцентрироваться. Может, попробуешь? Я направлю и покажу как выстроить.

Клеон мотнул головой, барабаня пальцами по спинке кресла:

– Слишком тонкая для меня работа. Плести паутину – твой дар. Давай, водой запасемся. Буду тебя охлаждать!

Ортегасу посмотрел на листик с оттиском помады, кружащий над поверхностью воды в небольшой тарелке, оценил степень недостроености заклинания и промолчал. Пока шанс напасть на друга определенно перевешивает возможность закончить. А тот уже большими скачками мчался за тазиком с водой.

Заклинание поиска, выстроенное из малюсенькой частицы того, кого ищешь, напоминало даже не паутину, а кружево: такое нежное, что рассыпается от незначительной ошибки или слишком резкого движения. Длинные тонкие пальцы скорпиуса невесомо порхали над тарелкой, от которой все выше и выше поднимался огрызок бумажки.

Видимая лишь магам сеть поднималась кружевной башенкой, чтобы вскоре растечься, увлекая листик в дальний угол кабинета. Туда, где на разложенной по полу полупрозрачной карте, обозначилась кромка воды у отдаленного от города берега.

– Странное место для хухрика, – заметил Клеон, танцующей походкой приближаясь к углу, чтобы лучше рассмотреть район поиска.

Он старался идти на носочках, но предатели-отпечатки выдавали всю неуклюжесть стараний. Наконец, он понял, что попытка спасти карту провалилась, и пошел привычным размашистым шагом. Да и вода, разлитая по кабинету, не способствовала сохранности вещицы.

– Ты уверен, что все верно выстроил?

– Нет! – мрачный Ортегас радовал залегшими под глазами тенями и обликом мокрой несушки. Чтобы достроить заклинание, ему понадобилось не один, а целых два тазика с водой, которая капельками стекала с взъерошенных волос и одежды на многострадальную карту. – Кружево ведет за пределы предложенной карты. Надо ехать на место, взять карту поподробней и там попробовать снова.

– Да не вопрос! Я только тазик захвачу!

Ортегас со стоном опустил голову на стол. Глаза закрыл, от чего казалось, что он спит. А меж тем, от тела поднимался белесый дымок, а одежда с волосами стремительно сохли. Обсохнув, он пружиняще поднялся, точно и не «помирал» миг назад, захватил початую бутылку из заветного ящика и вышел из кабинета, не оглядываясь.

В том, что Клеон идет следом, он не сомневался. Когда еще у приятеля будет возможность безнаказанно издеваться без риска получить по наглой хитрой роже.

Короткая аудиенция растянулась на целых шестьдесят капель10. Удивительно бездарно потраченное время: его мокрейшество то и дело замирал, загадочно глядя в никуда, но я уже не удивлялась. А может он океан слушает? Или таким образом получает энергию из него? Хотя шестьдесят капель выслушивать то, что могло уместиться в пятнадцать ужасно скучно. Не знаю, как справлялся Хрум, а я разглядывала прическу.

Тонкие жгутики, которые я приняла за змеи, непрерывно шевелились. Они то обмякали, то вставали дыбом или вовсе делились на пробор и превращались в две пластиночки, зависшие параллельно полу. Завораживающее зрелище. Но полноценными змейками волосы таки не были. Очень хотелось потрогать, чтобы убедиться, но издалека ни глаз, ни ртов, не увидела. Или они проявляются только при угрозе, а в остальное время притворяются волосами? Тогда им просто необходимо объяснить, что волосы такими не бывают.

Мы уже выходили из зала, когда я вспомнила главное. Я бы даже сказала самое главное. О чем должна была подумать сразу, но шок вытеснил из головы все мысли, заменив паникой.

– Шмыг. Он же погибнет! – заорала я во всю мочь и бухнулась на колени. Слезы лились градом, а уж носом я хлюпала так, что не расслышать невозможно.

Ох, боюсь с трагизмом переборщила. Но что поделать, если рыдать горючими слезами я умею даже в сонном состоянии. Хрум поперхнулся, но быстро сориентировался и закивал болванчиком.

На самом деле, еды одному всеядному Шмыгу там хватит надолго. И он отлично умеет ее добывать из упаковки. Но такой шанс выбраться из ловушки прямо сейчас глупо упускать. А если сбежать не сможем, кто потом нам поверит, что в погружном доме погибает беззащитный зверек?!