Счастливый клевер человечества. Всеобщая история открытий, технологий, конкуренции и богатства - Вадим Махов

Появление такого феномена, как принудительная работа, породило ритуалы, иерархию, насилие и политические институты. В то же время переход к оседлости позволил повысить рождаемость и способствовал сокращению возрастной разницы между детьми одной матери. Объясняется это тем, что при кочевом образе жизни женщина могла нести на себе только одного ребенка, а остальные дети должны были самостоятельно следовать за племенем. Самостоятельно быстро передвигаться дети могли только с четырехлетнего возраста, что и обуславливало именно такую возрастную разницу между детьми в то время. Очевидно, что одно только это преимущество оседлости способствовало существенному увеличению численности населения. Возникший прирост населения создал еще больший излишек продовольствия, и процесс пошел дальше с нарастающей силой.

В результате этой положительной обратной связи разрыв между «сытыми-многочисленными-технологически развитыми» и «голодными-малочисленными-отсталыми» с течением времени резко увеличился. Истребляя себе подобных, отнимая у них пахотную землю, жертвуя окружающей природой, сокращая продолжительность жизни для многих поколений потомков, неолитический человек запустил механизм форсированной эксплуатации природы для быстрого извлечения материальных благ. Аграрное производство привело к созданию новых продуктов, не имевших аналогов в природе, производство которых количественно очень скоро превысило возможности природы.

Появление излишка продовольствия создавало множество выгод для его владельцев, а человечеству в целом удалось увеличить свою численность. Существенно, в десятки раз, возросла плотность населения, поскольку люди культивировали только нужные им растения. В агрокультуре до 90 % производимой биомассы было съедобно, и земля площадью 1 га могла накормить в 100 раз большей людей, чем раньше. Животноводство также позволило увеличить количество калорий, добываемых с единицы площади, поскольку животные давали приплод, производили удобрения и использовались в качестве тягловой силы. Однако возникли и проблемы. С одной стороны, с изобретением земледелия наши предки частично застраховали себя от голодной смерти, поскольку теперь могли выращивать для себя еду сами даже на ограниченной территории. С другой стороны, земледелие на ограниченной площади создало потенциал для быстрого уничтожения окружающей среды. С начала неолита огромные пространства Земли меняли свой облик, неизменно становясь все более засушливыми.

Сегодня пустыни занимают большую часть территорий, где когда-то процветали древние цивилизации. Существует множество исторических свидетельств того, что эти ранние образования неизбежно уничтожали окружающую среду. Агрокультура задала ускоренный темп развития производства, и природные процессы не могли поспевать за ним. Ученые нашего времени называют это рассогласованием между социальными и природными процессами. С того времени прогресс в области агрокультуры, как правило, идет рука об руку с регрессом экологии.

Об этом очень подробно повествует Джаред Даймонд в книге «Ружья, микробы и сталь» (Даймонд, 2012). Он рассказывает нам, что появление излишка продовольствия создает в системе общества порочный круг. Человек «аграрный» постоянно модифицировал свои орудия труда, накапливал и применял знания. Прогресс позволил людям согревать жилище и дал уверенность в стабильном пропитании племени. Благодаря скотоводству в распоряжении человека появились новые материалы – шерсть, хлопок, кость, которые дали старт для развития ремесел. Но каждый раз, выбираясь из одной ловушки за счет эксплуатации природы, человек попадал в новую, которая оказывалась последствием его предыдущих действий.

Все имеет оборотную сторону. С ростом количества людей росло и количество домашних животных, дающих больше шерсти и мяса. Но с каждым годом для прокорма растущего числа домашних животных человеку требовалось все больше пастбищ. Появление поселений, в которых можно было комфортно жить, в то же время означало закрепление людей за определенной территорией.

Люди уже не могли, как прежде, оставить свои поля и уйти в поисках лучшей доли. Процесс получения пищи стал целенаправленным производством, а не стихийным действием. Это принесло людям стабильность и упорядоченность, но заставило их работать, чтобы жить. Агрокультура позволила человечеству вырваться из ловушки голода, в результате чего в десятки раз возросло количество людей, а значит, в еще большей степени количество взаимосвязей между ними. Усложнялись взаимоотношения между людьми, а плотность сети росла.

На протяжении многих поколений прогресс сменялся регрессом и обратно. Джаред Даймонд приводит такой пример. Популяционно-генетическая структура американских культурных растений (фасоли, перца) показывает, что их виды выводили из диких предков в разных местах континента по нескольку раз (Даймонд, 2012, с. 156). Причем процесс шел параллельно и независимо, тогда как в Евразии все окультуривания были однократными: в повторных попытках уже не было нужды. Значит, в Америке имел место частый и неоднократный регресс.

Причем такая связка прогресс – регресс в истории возникает многократно. Даймонд так характеризует эту зависимость: «…Полезно вспомнить распространенные жалобы на то, что археология – это излишество, что она занимается далеким прошлым и ничему не учит современников. Археологи, изучающие проблему возникновения агрокультуры, реконструировали решающий исторический момент, когда мы совершили самую главную ошибку за всю историю человечества. Поставленные перед выбором – сократить население или увеличить производство пищи, мы выбрали последнее и в конечном итоге обрекли себя на голод, войны и тиранию».