Вожак для принцессы - Вера Чиркова

Мое зрение, как и слух, с каждым днем становились все острее, и в призрачном сиянии звезд я видел все не менее отчетливо, чем при ярком свете солнца. И теперь, неторопливо намазывая на кружочек малосольного огурчика нежнейший паштет, отлично мог рассмотреть каждое движение ресниц своей воспитанницы.

Молодки из стаи, прибежавшие утром к нам на помощь по зову Таилоса, постарались на славу. Бледно-зеленое платье с ажурной золотой вышивкой по подолу и невесомая накидка того же оттенка делали Мэлин необычайно хорошенькой. А ее горевшие неподдельным оживлением глазки и раскрасневшиеся после прогулки щечки привлекали живое внимание молодых дроу. Тем более что она умудрялась почти не переставая что-то лепетать тем самым переливчатым ангельским голоском, на который я реагировал, как на тревожный звон сигналки.

А откровенно влюбленные взгляды, какими ведьмочка буквально засыпала маркиза, так живо напомнили мне тот период наших отношений, когда она точно так же смотрела на меня, что интуиция параноика истерически хихикала и плакала попеременно.

Тем более что сам Зийлар выглядел все более подавленным, хотя и старался смотреть на невесту нежно и широко улыбаться в ответ. Я снова сдвинул шапочку и едва не присвистнул от изумления. Племянник повелителя был почти в панике, и безысходное отчаяние в его эмоциях стремительно росло. А в душе Мэлин так же быстро росло веселое торжество победителя.

Великая пентаграмма! И что мне теперь с ними делать? Ведь еще немного, и он сбежит или сотворит еще что-нибудь похуже.

Я скосил испытующий взгляд на устроившегося рядом Гуранда и с удовлетворением отметил, что он следит за помолвленными с самым хмурым видом, даже не пытаясь ничем прикрыть своих эмоций.

– Не желаете прогуляться, Иридос? – резко вскинул глаза в ответ на мой взгляд магистр. – Мы можем прихватить с собой вот это блюдо с закуской и кувшинчик вина.

– Зачем нам все это таскать? – откровенно ухмыльнулся я. – Идемте налегке.

Он встал первым, вежливо извинился, соврав, что желает показать мне рыбок, и мы направились в сторону фонтана.

Неподалеку от него в заплетенной зеленью нише стояли деревянная скамья и маленький столик, и вот туда-то и привел меня магистр. Тяжело сел и, сразу растеряв всю обходительность, уставился на меня так подозрительно, словно поймал с поличным.

– Иридос, что происходит? И не притворяйтесь, что вы не понимаете, в чем дело. Я же вижу по вашему довольному лицу, что вы в курсе этой комедии.

– Гуранд, а может, сначала вы хоть что-то объясните мне? – ядовито осведомился я, приземляясь напротив. – А то все время пользуетесь моими услугами, моей помощью, моими способностями, моим доверием и терпением, даже не задумываясь, что будь на моем месте любой из ваших учеников, он давно бы прибил вас как осу. Вам все не нравится, все непонятно, вы устанавливаете на меня ловушки и требуете объяснить, почему я в них не попался, приставляете к нам шпионок и удивляетесь, почему мы уходим из вашего дворца? Вам непонятно, почему старый магистр мне рад, а допустить, что он имеет на это основания, вы не желаете. К примеру, кто-то из спасенных мною магов был его учеником, или еще что-то в этом роде. Вы настолько погрязли в интригах, что сами не знаете чего хотите. Сначала вы упрекали, что я не желаю, чтобы принцесса знакомилась с маркизом, а когда я посоветовал ей быть с ним полюбезнее, снова смотрите змеей. Ну а о том, что вы не поймали ни одного из тех дроу, которые на нас напали, я вообще молчу, хотя мне хохотать хочется над вашими уловками. Вы ведь прекрасно знаете и того мага, и господина, приславшего принцессе букет, и того, кто сидел вчера в заведении Бинага.

– А откуда вам все это известно? – Пронзительный взгляд магистра скользил по моему лицу, а его руки тем временем что-то быстро плели.

– Да оттуда, что вы из меня уже параноика сделали! – рассмотрев эту уловку, всерьез начал свирепеть я. – Не ем и не сплю, все плету следилки и защиту да пытаюсь понять ваши интриги. А вы так привыкли во всем видеть шпионов и врагов, что никак не хотите осознать простую вещь: ни ваши секреты, ни вся ваша Дройвия мне и даром не нужны. А вот настоящих бандитов почему-то покрываете. Еще немного, Гуранд, и я совсем перестану верить тем словам, что вы сказали мне, когда прикинулись нищим странником, о желании вашего правителя дружить с человеческими странами. Я ведь только ради этих слов вас тогда пожалел… и не добавил неприятных минут, как вашим ученикам.

– Какие интересные подробности, – мрачно заявил Изиренс, появляясь из-за куста, и мне пришлось срочно изображать потрясение, чтоб доказать, что я не почувствовал загодя его приближения, – похоже, вы мне не все рассказали, учитель.

Увечная пентаграмма, ну, конечно же учитель! Как я сам не догадался! Вот теперь мне понятна и их дружба, и доверие, и единомыслие. Да я сам верю своему учителю едва ли не больше, чем собственному отцу. И значит, мне нужно немного пересмотреть свои взгляды и выводы. Но позже, сейчас мои следилки засекли быстро бегущего в нашу сторону дроу.

– Ваше величество, – запыхавшийся лакей вызвал почти откровенную досаду на лице повелителя и это заметил, потому что залепетал как-то виновато: – Сенгар велел доложить, что они поймали… беглеца.

– Скажи, пусть подождут, я сейчас приду, – процедил Изиренс и, проследив, как стремительно удаляется несчастный прислужник, повернулся ко мне. – А вам я желаю задать только один вопрос: почему вы не учитесь в академии?

– Я не попал в десятку лучших, – честно ответил я, и почему-то впервые за два года воспоминание об этом факте не вызвало в душе никакого разочарования или огорчения.

– Намного? – Ирония, скользнувшая в его голосе, была мне непонятна, но не задела так, как задела бы раньше.

– Я был одиннадцатым.

– Но ведь вы могли написать прошение?

Как хорошо ему известны, однако, наши порядки. Да, я мог написать прошение, и те сотые балла, на какие я отстал от десятого избранного, мне бы простили. Просто издали бы указ, и в этом году академия получила на одного ученика больше. Однако сама мысль о том, что я буду учиться как бы из милости, доводила до белого каления и пугала меня гораздо больше мысли о практике. Вот и пришлось выбрать двадцать лет работы на людей.

– Не мог, – честно выговорил я, но в голосе поневоле прорвался отголосок звериного рыка.

– Вот оно что.

Теперь они оба смотрели на меня, как на неизвестный науке минерал.

– Мне, к сожалению, нужно идти, дела, – нехотя поднялся правитель, и вдруг магистр тоже встал:

– Я пойду с вами. А вы, маглор Иридос, не желаете присутствовать?

– Где?! – насторожился я.

– На допросе Даверлиса. Это тот дроу, что дарил цветы ее высочеству.

Я думал долго. Точнее сказать, непозволительно долго, на лице повелителя даже начало проступать откровенное разочарование, и лишь для того, чтоб его стереть, пришлось спросить: