Яся ищет мужа - Ярослава Танькова

Конечно, он пригласил только прокатиться… Но вот если бы Рик был не на яхте, а, скажем, в грузовике дальнобойщика, я бы не села к нему «покататься», зная его не многим больше пары часов? А яхта — пожалуйста! Эта идиотская женская уверенность, что если у корабля паруса, то где-то, в глубине мачты, они обязательно алые, а хозяин в душе — непременно капитан Грей. Именно поэтому добрая половина девчонок, идущих в охотницы, до последнего верят, что под костюмом от Джани Армани — не пупок, а розовый бутон, и душевная организация миллионера из кружева. А они такие же мужики, как дальнобойщики, только пообразованней и с деньгами. Впрочем, меня же предупреждали, что охотница — специальность не для романтиков…

От стыда я плакала. Потом уснула. А потом деликатным стуком в дверь из заточения меня вызволил Джон. Он провожал меня на берег и улыбался. Скорее сочувственно, но в тот момент мне казалось, что он насмехается. А на берегу неожиданно сунул мне в руку бумажку — 100 евро. На мое истеричное «Не надо, что вы!» замахал руками и что-то затараторил, уже спрыгивая обратно на палубу, что-то вроде «Рик приказал дать».

Шла по причалу с босоножками в руках, как плохой артист-юморист, который уходит со сцены под холодный стук своих каблуков. Унизительное подношение сунула в расщелину на их трапе, так чтобы заметили и забрали. Хоть какое-то, неуклюжее, но оправдание. На душе было гадостно, даже непонятно толком, от чего. Роскошь, в которой я прожила несколько часов, совсем не порадовала, и хотелось все забыть, как один из самых позорных моментов в жизни.

Придя домой, рухнула спать, даже не сходив на ужин. Утром побрела на пляж. Я сердилась не на Рика, а на себя. А его я жалела. Бедный мальчик, развращенный вседозволенностью, мечтавший стать капитаном и потихоньку снаркоманивающийся под крылом папиных миллионов.

Мда… Красивый роман, мягко говоря, не получился. Но в конце концов, в любой деятельности бывают проколы, и раз уж я испытываю на себе долю охотницы, то надо продолжать поиски красивой жизни. Только на яхту я, пожалуй, больше не пойду.

После этого еще пару дней я потратила, снова совершенно бесцельно слоняясь по Круазетт и ресторанам в поисках удачи. У меня просто не было сил придумывать что-то еще. На дискотеку уже было нельзя — там чеченский фейс-контролер с неправильным телефоном от Кати. Сама Катя постоянно на работе. А с другими девочками познакомиться не выходило. Боюсь, что с высоты своего роста они меня просто не замечали. Тем более что дружба с личностями своего же пола в их задачи, собственно, и не входила.

Я изнервничалась, утром не хотелось вставать, море было совсем не в радость. Я безумно устала строить глазки и «совершенно случайно» садиться рядом со столиками, за которыми отдыхали обладатели наиболее дорогих «Ролексов». Все они оказывались либо безумно заняты газетой, либо с женами. Один раз я удачно попросила закурить (хотя не курю, но нужен же какой-то повод!) у годящегося мне в дедушки постояльца «Карлтона», прибывшего в очень дорогом автомобиле с водителем. Он заинтересованно оглядел меня и, радостно чиркнув зажигалкой, поддержал беседу… На французском! И что мне оставалось? Процитировать ему «господа, я не ел шесть дней»? Пришлось ретироваться, потому что по-английски дедуля совершенно не говорил, а все остальное не входило в мои журналистско-платонические планы.

Я продолжала прилежно отшивать кавалеров с моего или соседних дешевых пляжей и просто откисала в набегающей волне, надеясь, что «само куда-нибудь вынесет»…

Именно эти полные отчаяния дни я буду первым делом вспоминать потом, когда кто-нибудь протянет: «Командировка в Канны? Повезло-о-о! Купалась, зажигала, пила коктейли, и все бесплатно, за счет конторы…» На самом же деле экономила я абсолютно на всем. И уже не столько исходя из версии, что я «начинающая охотница и поэтому больших денег у меня быть не может», сколько из-за того, что боялась, что по возвращении в Москву просто ничего не смогу написать, кроме как о позорном приключении на паруснике. Ужас был именно в том, что, несмотря на все прелести моря, солнца и Лазурного побережья, «за счет конторы» я не имела права отдыхать, а должна была именно охотиться, причем удачно! А удача, как вы успели заметить, не то чтобы стабильно поворачивалась спиной… Она просто безостановочно вертела фуэте перед моим поникшим носом. Так быстро и мастерски, что не успевала я привыкнуть к победе, как она обращалась в проигрыш, и наоборот.

…И вот она сделала очередной виток. Вторым моим приключением стал Жан. Собственно, он навязывал мне свое знакомство с первого же дня отдыха в Каннах, на пляже. Но я просто не обращала на него внимания. Лысоватый, поджарый пятидесятилетний мужик с восьмилетней дочкой, копающей очередной «Панамский канал» на пляже за 20 евро в день. Он никак не походил на миллионера в русском понимании этого слова. И, снисходительно обменявшись с ним телефонами (ну, мало ли, понадобится какая помощь, а тут коренной француз, приличный человек, одинокий отец), благополучно игнорировала его звонки, пока не произошел один показательный случай.

Шла вечером с пляжа, когда за мной с предложением выпить кьянти увязался мелкий неказистый мужичонка. Краем глаза я заметила, что вышел он с бесплатного побережья, и сразу же потеряла к нему интерес. Мужичонка поклянчил-поклянчил да и отстал. Перешел на другую сторону, к припаркованным машинам, сел в новенькую «Ламборджини» и, пока я лихорадочно сглатывала ком застрявшего в горле мороженого, умчался прочь…

«Вот ворона!» — ругала я себя на чем свет стоит. Ведь ждала именно такого случая! Но кто бы мог подумать, что человек, разъезжающий на суперкаре, предпочтет бесплатный пляж. Что он там делал? Тогда я еще не знала, что многие среди иностранных миллионеров такие. Особенно французы — до крайности бережливый народ. Историки говорят, это — результат жуткой бедности, в которой много веков подряд жили их предки.

…И в этот самый момент в очередной раз позвонил Жан, а я просто по инерции, от растерянности взяла трубку. Приближался вечер, работники ресторанов уже выставляли для ужина столы. Повара, склонившись над огромными, пахнущими морем корзинами, вскрывали свежих устриц и раскладывали их на громадные блюда.

— Вы не согласитесь сегодня поужинать со мной? — предложил Жан.

И, почему-то связав этот звонок с только что произошедшим казусом, я согласилась. А вдруг он со своей дочкой тоже выходит с пляжа и в такую машину садится. Я же не видела!

«Ну, даже если не миллионер, почему бы не сходить в ресторан за его счет? — думала я, уже накрашенная и одетая по-вечернему, выходя из своего номера навстречу кавалеру. — Не поведет же он меня в „Макдоналдс“? И в любом случае миллионера все равно нет, а новые варианты поиска придумывать надо. Вот и используем кавалера не как роскошь, а как средство передвижения, ведь в хорошем ресторане я параллельно и другую, более подходящую жертву присмотреть могу…»

У входа в гостиницу меня ждал кабриолет, маленький розовый букет и кавалер в рубашке с запонками от «Tiffany amp; Co» (о-о-очень дорогая фирма, производящая эти мужские аксессуары и обозначаемая выгравированными на драгоценном металле буквами «Т amp;Со», запонок дешевле 1000 долларов там не бывает вообще). При этом, распахивая передо мной дверцу, Жан очень извинялся, что автомобиль «не очень», потому что не его личный, а временный, пока он в Каннах. Ужинать мы поехали в городок Мужа, в ресторан на холме, с видом на селение и море, где, по словам Жана, подавали лучшую рыбу на всем побережье.