Любовь на спор - Любовь Попова

— Боже, — отталкиваю. — Прекрати! Не было ничего…

— И я должен поверить? — смеется Марк, снова поднимается на ноги. Кривит лицо. — Да, Кирилл, возьми меня, Кирилл…

— Не говорила я такого… — кричу, отворачиваюсь, но дверь закрыта. А ключ у этого придурка в штанах…

— Говорила, — выдыхает он мне в затылок. Руками он неожиданно нежно прижимает к своей твердой груди. — Говорила, сука, а я слушал. Надеялся, что все вранье и ты не решила мне найти замену…

— Идиот, Боже… — разговаривать сил нет. Он меня предал. Он где-то гулял. А от меня ждал чего? Что буду сидеть и страдать. И пусть я страдала. Но точно не так, как он думает. Лучше пусть думает, что я забыла его…

— Ну а почему бы и нет? Сам же расхваливал своего брата. Сам говорил, что он лучше тебя.

Боже, Даша. Остановись.

— И трахается, наверное, лучше? — рукой обхватывает он мой затылок, давит, тянет волосы. — Лучше?!

— Лучше… Он во всем лучше тебя… У него, в отличие от тебя, стоит, — несу я чушь, примерно понимая, что Марк не оставит это так просто.

— Тварь! — орет он мне и разворачивает, причиняя адскую смесь боли и наслаждения. И я почти не осознаю, что происходит. Но уже стою на коленях, смотря сначала в злые, обиженные глаза. А потом на член, что качается перед губами.

— Я бы ему рассказал, как ты научилась сосать. И с каким удовольствием берешь в рот мой хер. Мой! — шипит он. Хочет снова применить силу. Но я уже не соображаю.

Сколько раз я вспоминала, как эта огромная плоть растягивает мои губы. Сколько раз фантазировала. Может быть поэтому опережаю его мысль, ерзая от повлажневшего белья. И обхватываю темно-розовую головку губами. Марк, не ожидавший такого, охает, дергается и захват волос становится мягче. Он помогает, насаживает меня на член. Чащею Глубже. Почти до горла. А я понимаю, что нужно остановиться, но вкус настолько родной и знакомый, а движения гипнотизируют, что я теряюсь в ощущениях. Тяну руку между ног, вспоминая забытые эмоции возбуждения. Яростного желания кончить.

— Дашка… Блять… — слышу над головой голос и поднимаю взгляд, продолжая скользить по твердой плоти, обводить язычком головку, принимать член почти в горло…

Но самое приятное, это Марк, который в этот момент похож на умирающего от боли. Его рот раскрыт. Его кадык дергается. Его руки налиты венами, продолжая направлять амплитуду и скорость проникновения. И его уже трясет, а я вдруг замечаю блеск. Ключи смотрят на меня, мелькая в ширинке. Штаны Марк так и не снял. И я кайфую, поднимая в нем волну удовольствия, сосу влажно, смачно, как он учил в ту единственную ночь в кровати.

Но при этом не теряю разум, и незаметно вытягиваю ключ.

Стоит ему оказаться в моих пальцах, я насаживаюсь на рот, как можно сильнее, почти носом упираюсь в пах. Чувствую, как набухает плоть, почти не помещается во рту, заставляя почти давиться… Ощущать, как слюна обильно капает с подбородка. Еще мгновение и он кончит, еще секунда и мой рот бы оросила горячая влага…

Но я резко отпускаю член на волю. Марка ведет, ноги почти заплетаются, и я помогаю ему принять горизонтальное положение, толкая. Он с матами валится назад, а я стремительно бегу к двери, в пару движений открываю и закрываю ровно тогда, когда его лицо уже показалось в проеме.

Закрываю на ключ и вздрагиваю от удара, от которого дверь дрожит, подвергнутая атаке быка…

— Даша! Сука! Открой дверь и закончи!

Я прижимаюсь лбом к прохладному пластику и слышу почти вой волка.

— Даша… Я знаю, что ты там. Открой эту чертову дверь!

Мне хочется смеяться. Это была прекрасная месть и мне становится значительно легче. В груди ком, что давил на сердце, теперь мягче. И я качаю головой. Не открою. Пусть сидит там.

— Даша! Если ты сейчас же не откроешь, — о, уже угрозы…

— Только не кидайся из окна…

Марк замолкает, дверь прекращает трещать, а я слышу короткий хохот. Бесит…

— Будешь по мне скучать? — неожиданный вопрос, но ответить правду я не могу.

— Нет. Асфальт таким дерьмом жалко марать.

— Ты еще его нахлебаешься, — усмехается Марк после заминки. — Открой дверь, и мы поговорим.

Но я уже качаю головой. Шагаю от двери, вижу, как она снова дрожит и поворачиваюсь. Вздрагиваю, натыкаясь на ошалевший взгляд Романа Сладенького в своей рабочей форме. Белоснежном халате.

Я сглатываю и иду вперед. Протягиваю ему ключи, которые он тут же берет…

— Он сказал, вы поговорите…

— Мы давно друг другу все сказали, — говорю надрывно, иду мимо, но на полпути торможу. Чувствую его обеспокоенный взгляд. — Роман?

— Да, Даша.

— Вы только не открывайте прямо сейчас…

— А когда? — усмехается Роман, и я пожимаю плечами. Он очень красивый, под стать Анне. Но почему я вижу в нем изъяны формы лица, разрез глаз. Кривой нос. А вот Марк идеален.

— Думаю, с утра будет самое оптимальное, — отвечаю с улыбкой и отворачиваюсь. Иду прямо. Прямо. До лифта. По лестнице вниз. На улицу, где полной грудью вздыхаю запахи вечернего города. А потом понимаю, что желание Марка вселило в меня дозу адреналина, словно оживила. И мне уже хочется не просто существовать, а жить.

— Дима? — набираю я номер тренера. — А знаешь, выступление — это отличная идея.

Марк

Спокойно… Спокойно, Марк. Сейчас главное взять себя в руки. Не сделать все хуже, чем есть… Но как же хочется задушить суку. Так сосать и не закончить… Думал, умру… Реально.

И стояк не проходит, хоть головой об стену бейся.

Одна мысль радует. Не дает совершить преступление. Даша встречалась с Кириллом как раз из-за нашей схожести. Правда урода вылизанного это никак не оправдывает. Что бы он там не лепетал, что не знал о моем к ней отношении.

Пусть даже не знал.

Зато то, что она чуть не умерла от любви ко мне, знал точно.

Теперь как бы мне не сдохнуть, пока она выебываться будет. Хоть пончиками закармливай, чтобы снова тело мягким стало. Хотя, надо признать, и сейчас неплохо. Запах тот же, было бы время, под юбкой бы жить остался.

И остался бы, но как вспомню, как она Кириллу дала себя трахнуть…

А сколько раз до этого? Как выяснить? Как выяснить, почему это так мало меня волнует. Может потому что знаю, что обо мне фантазировала? Иначе, на хуй бы ей мой брат — близнец? Мазохистка… Вместо того, чтобы меня забыть, она себе манекен нашла. Дура…

Мать попросила зайти к Кириллу в палату, поговорить. Но я отказался, лишь объяснил, что если появлюсь у брата, то его переведут из травматологии в интенсивную терапию. К тому же именно ее неделикатные, влажные фантазии о красивой девушке Кирилла сделали из меня зверя на ее празднике.