Азраил - Гэв Торп

Азраил моргнул. В тот миг, когда глаза были закрыты, что-то изменилось. Теперь он смотрел в голую стену. Еще мгновение спустя перед ним возник громадный арочный проем с замковым камнем в форме головы ревущего льва. Что еще поразительнее, по обеим сторонам прохода стояли ярко-белые дредноуты, которых не было там еще долю секунды назад.

— Они — Часовые-в-Белом, — уже обычным голосом сказал Иезекииль.

Оглянувшись, Азраил понял, что в зале остались только они с библиарием — вернее, напомнил себе воин, больше он никого не видел.

Бронированные корпуса дредноутов украшали бессчетные пышные рольверки и геральдические символы ордена. Также шагоходов покрывали десятки восковых печатей, удерживающих пергаментные ленты, а с их орудий свисали маленькие флажки из черной ткани. На саркофагах размещались стилизованные изображения Ангела Смерти.

— Как их зовут?

— Никто не помнит, и в книгах этого не записано, — ответил псайкер. — Они — последние стражи Скалы. Только верховные магистры минуют их на выходе из Зала Путей.

— Я — Надежда, — произнес левый дредноут.

— Я — Отчаяние, — отозвался правый.

— Если в тебе есть сила, дерзни пройти между нами, — вместе протянули они.

Кивнув, Азраил шагнул вперед, но Иезекииль схватил его за руку:

— Тебе понадобится это.

Библиарий показал на возникшего из ниоткуда Хранителя-во-Тьме, который сжимал в перчатках меч, убранный в ножны. Существо подняло оружие, и великий магистр принял его.

— Меч Тайн?! — Азраил вытащил клинок с острейшим лезвием одной рукой, держа в другой ножны. — Я думал, он сгинул вместе с Наберием.

Псайкер безмолвно и невыразительно смотрел на него. Великий магистр предположил, что Наберий в свое время задавал те же самые вопросы и отпускал такие же замечания, когда ему передали этот меч Небесного Камня, символ положения главнокомандующего всех Непрощенных.

Проходя между Часовых-в-Белом, воин задумался еще кое о чем, но промолчал.

Зачем ему понадобится клинок?

Индекс даты: неизвестно

Коридор, ведущий из Зала Путей, заканчивался простой деревянной дверью уже через десяток шагов. На ней не было ни ручки, ни замка, но она сама открылась перед Азраилом.

В лицо ему подул студеный ветер, и кожа на мгновение онемела. Переступив порог, воин услышал стрекот болтеров и вскинул Меч Тайн, готовясь к бою. Оказалось, что он стоит на аппарели БТР «Носорог» во главе отделения космодесантников с символикой Третьей роты на доспехах.

Темные Ангелы промчались мимо него навстречу свирепым залпам неприятельских бронемашин, занявших позиции на заснеженном хребте впереди. В небе с ревом пронеслись «Громовые ястребы», еще несколько грохочущих «Носорогов» остановились на берегу замерзшего озера и высадили другие подразделения Третьей. Вокруг мелькали лучи и снаряды, выпускаемые «Хищниками» и «Лэндрейдерами».

Ледяные поля Солу.

Великий магистр опустил клинок и понаблюдал за тем, как он сам, новоиспеченный сержант, ведет отделение в атаку. Азраил из прошлого указал подчиненным цель — дот на вершине холма, — и лазпушки бойцов изрыгнули смертоносные потоки белого света, а болтерные очереди вгрызлись в феррокритовые стены. Кружащие в небе десантно-штурмовые корабли обрушили град ракет и снарядов, уничтожив на стометровом участке фронта заграждения из колючей проволоки, траншеи и укрепления. С высоты устремились самолеты «Темный коготь»; выстрелы их расщепляющих орудий прорвали дыры в реальности, неся гибель последним неприятелям.

Течение времени замедлилось — стало видно, как распускаются цветки взрывов вдоль передовой, а лазерные разряды и пули пролетают рядом с сержантом Азраилом и его воинами. Потом мир застыл.

— Что это такое? — требовательно спросил великий магистр, шагая сквозь огонь, фонтаны снега и висящие в воздухе частицы копоти и грязи.

«Мгновение», — прошептал чей-то голос.

Оглядевшись, Темный Ангел никого не увидел.

«Мгновение слабости», — донеслось следом.

Примерно определив источник звука, воин направился к нему и обнаружил своего призрачного двойника. Силуэт Азраила из памяти слегка размывался, хотя все вокруг него было ярким и контрастным. Похоже, голос исходил от этой неподвижной фигуры.

— Не слабости, — возразил великий магистр, вспомнив момент, о котором шла речь, — раздумий.

«Направление для штурма было расчищено. Ты не наступал. Это нерешительность».

— Это неопытность. Я потратил лишнюю пару секунд, чтобы оценить успешность бомбардировки.

«Посмотри на ракету».

Азраил заметил ее сразу после того, как замерло время. Судя по инверсионному следу, реактивный снаряд выпустил подбитый шагоход слева.

— Она убьет брата Каспера, — признал великий магистр. — Если бы мы выдвинулись раньше, то заметили бы вражескую машину и обстреляли ее из лазпушки. Тут для меня ничего нового: за прошедшие века я десяток раз осмысливал эту ситуацию. Прошлого не изменить, а будущее не предопределено. Возможно, если бы Каспер выжил и мы не задержались, вызывая апотекария для извлечения геносемени, минутой позже сгинул бы кто-нибудь другой.

Сражение загромыхало вновь, и через две секунды противотанковая ракета попала Темному Ангелу в бок. Пробив доспех, боеголовка вошла под реберный свод и детонировала. Взрыв практически вывернул грудную клетку Каспера наружу; на боевых братьев посыпались ошметки плоти и осколки костей.

Воин помнил эту сцену, поэтому уже развернулся к своему двойнику. Сержант Азраил выбирался из глубокой воронки, сосредоточенно смотря на противника впереди.

Космодесантника объяло пламя разрыва. Когда оно рассеялось, декорации обновились: мир Солу сменился темным небом, которое пересекала сверкающая пурпурная комета. В чистой вышине стремительно росли падающие звезды — вихри плазмы вокруг десантных капсул.

Одна из них, запустив тормозные двигатели, приземлилась точно на Азраила. Зная, что это лишь галлюцинация, он подавил инстинктивное желание отскочить. Посадочный модуль с грохотом врезался в землю, но воин остался невредим; вокруг продолжали разворачиваться сцены из его воспоминаний.

Внутри капсулы разомкнулись фиксаторы, удерживавшие двойника Азраила в десантной нише, и тот выскочил наружу с болтером в руках. Происходило это до Солу, до Труана, до Ультиматума Каргенезис и множества других баталий.

— Афиния-пять, самое первое мое сражение как полноценного боевого брата. Той ночью я достойно показал себя.

«Гордыня».

Великий магистр снова последовал за собственным голосом, топая по обугленной земле в паре шагов от новопосвященного брата Азраила. Тот стрелял уверенно, со снайперской меткостью, короткими очередями повергая орков, хлынувших зеленой волной из лагеря чужаков к зоне высадки. Воин вспомнил, как увидел посреди яростной битвы знамя магистра Тидрота.