Великие княгини и князья семьи Романовых - Елена Первушина

И вот для этой цели уже в декабре 1741 г., всего через месяц после переворота, привозят ставшего к тому времени круглым сиротой Карла Петера Ульриха, будущего российского императора Петра III Федоровича.

Юному наследнику 13 лет. Он не помнит своей матери и два года назад потерял и отца. Это бледный худенький мальчик, величайшей радостью которого в детстве было смотреть в окно на торжественные парады маленького голштинского войска, а величайшим днем в жизни стал день, когда отец произвел его в лейтенанты. Перед этим Карлу Петеру Ульриху, который был уже унтер-офицером, поручили стоять на часах у дверей обеденной залы, и он мужественно продержался несколько часов, глотая слюнки, что весьма развлекало гостей. Наконец отец приказал сменить его, пожаловал ему новый чин и позволил сесть за стол рядом с другими офицерами. Но от волнения мальчик почти не мог есть. Позже офицеры последуют за ним в Россию, останутся не только его верными слугами, но и верными друзьями и будут защищать его в Ораниенбауме. Кто-то может увидеть в этой дружбе ограниченность Петра III, но разве мы обвиняем в ограниченности его деда Петра I, который много времени проводил со своими «потешными ребятами»? Быть хорошим солдатом для государя XVIII в. было не позорно, а почетно, и Карл Петер Ульрих старался быть им по мере своих сил, что позже, в просвещенном XIX в., ставили ему в вину. Даже автор статьи о Петре III в «Энциклопедии» Брокгауза и Ефрона, рассказывая о первом воспитателе Карла Петера Ульриха, не забывает отметить, что «казарменный порядок жизни, установленный последним для своего воспитанника, в связи со строгими и унизительными наказаниями, не мог не ослабить здоровья Петра Федоровича и мешал выработке в нем нравственных понятий и чувства человеческого достоинства», хотя, строго говоря, каких-то свидетельств особой безнравственности Петра и отсутствия у него человеческого достоинства у нас нет. Как и Петр I, как и малолетний Петр II, он сознавал себя «природным российским государем» (точнее, его быстро приучили к этой мысли) и вел себя соответственно.

А что он не слишком преуспел в других науках, которые следовало знать государю, может статься, вина не его, а его учителей. Но, во всяком случае, Яков Штелин, которому поручили заниматься его образованием, не забывает отметить в своих мемуарах, что «у него (Петра. – Е. П.) была довольно большая библиотека лучших и новейших немецких и французских книг. По его приказанию должно было устроить полную библиотеку в мезонине нового Зимнего дворца по моему плану, для чего император назначил ежегодную сумму в несколько тысяч рублей». Правда, Петр с детства не любил латынь и, кажется, не знал греческого, зато был настоящим меломаном, любил классическую музыку, сам учился играть на скрипке (впрочем, безуспешно) и с удовольствием ставил оперы в Ораниенбауме и в Петербурге. Конечно, он вряд ли стал бы выдающимся монархом, таким, как Петр I, хотя за свое короткое правление начал целый ряд важных реформ, позже подхваченных его женой. Но совершенно точно, он не являлся тем дегенератом, которого описывает в мемуарах Екатерина. Просто они, кажется, никогда не испытывали друг к другу особой приязни, а новой правительнице нужно было объяснить, как и почему она оказалась на троне. Но об этом позже.

* * *

Петр Федорович, как теперь звали бывшего Карла Петера Ульриха, присутствовал на коронации Елизаветы в Успенском соборе в Москве, занимая «особо устроенное место, подле Ее императорского величества».

После коронации он был произведен в полковники Преображенского полка и каждый день носил его мундир. Также он получил звание полковника 1-го лейб-кирасирского полка.

Петр III

Однако 13-летнему полковнику необходимо было продолжить свое образование. Для руководства этим и был назначен уроженец Швабии профессор красноречия и поэзии в Петербургской Академии наук Яков Штелин, оставивший позже интереснейшие мемуары о своем ученике.

В ноябре 1742 г. Петр Федорович принял православную веру. Теперь для того, чтобы стать «полноценным» наследником престола, ему не хватало только жены, и Елизавета начала искать кандидаток. Она перебирает принцесс подходящего возраста, рассматривает возможность брачного союза с Францией (не припомнила ли она в этот момент свой несостоявшийся брак с герцогом Орлеанским?), потом ее внимание привлекает дочь курфюрста Саксонии, но в итоге (вспомнив еще об одном своем женихе Карле Августе из семейства Гольштейн-Готторпских) останавливает свой выбор на Софии Августе Фредерике, дочери Иоганны Елизаветы Гольштейн-Готторпской, родной сестры Карла Августа. Таким образом, Петр Федорович и его невеста оказываются троюродными братом и сестрой.

Иоганна вышла замуж за Кристиана Августа Ангальт-Цербстского, происходившего из цербст-дорнбургской линии Ангальтского дома. Собственное княжество его было совсем крохотным, почти не приносило дохода, и, чтобы сводить концы с концами, отцу маленькой Фике (так называли принцессу в семье) пришлось поступить на службу в армию к прусскому королю. Полковой командир, комендант, затем он стал губернатором города Штеттина. Почти как в сказке Андерсена «Свинопас»: «Жил-был бедный принц. Королевство у него было маленькое-премаленькое, но жениться все-таки было можно, а жениться-то принцу хотелось». Впрочем, в нашем случае – не принцу, а принцессе, старшей из пяти детей Карла Августа и Иоганны, которая, вероятно, видела в замужестве возможность вырваться из своего родного захолустья.

* * *

Принцесса была не очень красива, но мила и остроумна и получила домашнее воспитание. Позже при русском дворе отметят, что она хорошо говорит по-французски (Фике знала также, кроме родного немецкого, английский и итальянский) и грациозно танцует. Кроме того, она обладала недюжинным умом и была человеком, скроенным по меркам эпохи Просвещения: стремилась сама образовать и сформировать свою натуру, поставив во главу угла разум. Неслучайно позже, когда она уже станет бабушкой и будет писать сказки для внуков, именно Рассудок – сын царицы Фелицы (счастливой) – поведет царевича Хлора (зеленого, юного) на поиски «Розы без Шипов, которая не колется», то есть добродетели.

И совсем неслучайно свои мемуары она начнет так: «Счастье не так слепо, как его себе представляют. Часто оно бывает следствием длинного ряда мер, верных и точных, не замеченных толпою и предшествующих событию. А в особенности счастье отдельных личностей бывает следствием их качеств, характера и личного поведения. Чтобы сделать это более осязательным, я построю следующий силлогизм:

качества и характер будут большей посылкой;

поведение – меньшей;

счастье или несчастье – заключением.

Вот два разительных примера:

Екатерина II, Петр III».

Приехав в Россию, она, если верить ее воспоминаниям, составила для себя план из трех пунктов:

1) нравиться мужу,

2) нравиться императрице,