Колючка и богатырь - Натализа Кофф

— Ты специально? — догадалась Вика, когда вместо того, чтобы бегать в панике и искать брошенную рубашку, Федька, игнорируя настойчивый дверной звонок, оставил влажный след на шее Вики, легко прикусов кожу, а потом поднялся к губам.

— Н-н-нет, само выходит, — хрипло проговорил парень, — Да и потом, что он мне сделает? Ну, побьет. Ну, шмальнет разок другой. Ну, пару ребер сломает. Мелочи, Вик. Зато потом у нас будет полный ажур.

— Господи, Федька, — вздохнула Вика, — Ты ведь пьян. Разве это мелочи, богатырь ты мой кудрявый.

— Виктория Яковлевна! — уже донесся нетерпеливый крик из-за двери, — Сию минуту открой эту гребаную дверь!

— О, пора, — весело проговорил Федька, застегнул пуговки на блузке Вики и потопал к двери, при этом сам «забыл» натянуть свою рубашку.

— Доброе утро, Яков Алексеевич! — распахнув дверь и демонстрируя широченную улыбку на лице, пробасил Федор.

— Ты ж мелкий сучонок! — рявкнул Ящер и шагнул через порог.

— Да, я такой, — не переставал улыбаться парень, а Ящер все больше злился.

Яков Алексеевич, несмотря на почтенный возраст, мужчиной был спортивным, сильным и вспыльчивым. Ругнувшись, Пятигорских врезал улыбающемуся великану кулаком в живот, а когда тот пригнулся, добавил и по улыбающемуся лицу. Федька, немного потеряв равновесие, дернулся назад. И начал заваливаться. А поскольку сопротивляться он не планировал, да и выпитое спиртное на голодный желудок дало о себе знать, то парень не предпринял попыток остановить свое падение. Да только совсем неожиданно зацепил затылком угол небольшого комода, стоявшего у стены. Зацепил, грохнулся на пол и затих.

Виктория ошарашено смотрела на парня, лежащего на полу с закрытыми глазами. На окровавленный угол комода. На отца, который также не ожидал подобного расклада.

— Папка, что ты наделал? — сипло проговорила Вика и упала на колени рядом с Федькой, — Боже! Пап! Ну, зачем? Зачем? Это же Федька, пап.

Яков Алексеевич стремительно вынул телефон из кармана пиджака и набрал номер.

— Андрюх! Живо «скорую»! К Вике домой.

Виктория Яковлевна плакала молча. С отцом не говорила. Руками поглаживала парня по широкому подбородку, носу, немного колючим щекам. К волосам боялась прикасаться.

— Феденька, очнись, родной мой! — шептала Вика вновь и вновь. Но парень молчал. Не двигался. И даже, кажется, не дышал.

Спустя долгих шесть минут в дверном проеме появились врачи «скорой». Отодвинули девушку, вот-вот готовую сорваться на истерику, и засуетились вокруг пострадавшего.

Ящер осторожно обнял дочь, прижал к себе. Виктория отца в ответ не обняла. Стояла, свесив руки вдоль тела, и не сводила глаз с лежащего не полу парня.

— Пап, зачем ты так? — тихо прошептала Вика.

— Маленькая моя, — вздохнул Ящер, — Я, правда, не предполагал даже.

— Я никогда не прощу, если с ним… если он… — пообещала девушка.

— Бог с Вами, милейшая, — проговорил врач, — Спит он. Отключился и уснул.

Виктория порывисто обняла отца, и щекой к его пиджаку прижалась.

— Пообещай, что по голове его больше бить не станешь, пап, — попросила Вика, и не удержалась, разрыдалась, некрасиво шмыгая носом и ни грамма не заморачиваясь по этому поводу.

Федька проснулся, но глаза открывать не рискнул. Это сколько нужно было выпить, чтобы голова начала болеть уже во сне?

— Ох, что ж я маленьким не сдох, — пробормотал Федя, и перевалился на другой бок. Вытянул подушку из-под головы, и накрыл ею многострадальный котелок.

Подушка пахла изумительно. Женскими легкими цветочными духами и почему-то ирисками.

— Твою же Бога душу мать! — пробормотал парень, — Допился до глюков. Мо-ло-ток!

Федор ни минуты не сомневался, что дивный аромат Виктории Яковлевны ему всего лишь чудится. Парень открыл глаза. Яркий свет резанул и на секунду ослепил. А когда зрение вернулось в норму, Федька расплылся в широченной улыбке.

На самом краешке постели, на которой Федор с трудом помещался, скромно сидела девушка. В метре от кровати стоял небольшой передвижной столик с накрытым на нем завтраком. Но завтрак, или уже скорее обед, не интересовал парня. Все внимание досталось девушке.

Виктория, по-домашнему милая, в спортивных брючках, облегающей футболке и разноцветных полосатых носках, внимательно смотрела на парня.

— Как ты? — тихо спросила девушка.

— Перепил, — поморщился парень, — В остальном п-п-порядок.

— Федь, ты всё помнишь? — спросила Вика.

— Так, — задумался Федька, — Утро помню. Ты у меня. Роддом п-п-помню. Гора и двух шкетов. За-а-абегаловку помню. Твою к-к-квартиру. Якова Алексеевича. Всё.

— Как голова? — спросила Вика.

Федя только неопределенно качнул головой. А потом едва заметно улыбнулся.

— Иди сюда, — попросил он, и Вика придвинулась ближе.

Федька руками подтянул девушку к себе ближе, и, все еще лежа, прижал свою голову к ее бедру.

— Так г-г-гораздо лучше, — изрек Федька приглушенным голосом.

Вика секунду поразмыслила и пригладила непослушные кудряшки на макушке парня. На затылок все еще была наложена повязка. И руки Вики немного подрагивали, когда она касалась шелковистых волос.

— Федь, ты больше не провоцируй папку, — попросила Виктория, — Я, кажется, очень плохо переношу, когда тебя бьют.

— Виика, — выдохнул Федор, парень лежал, упираясь носом в бедро девушки, а руками обнимая ее за талию, скользя по спине, бедрам, — Т-т-ты не представляешь, как это п-п-приятно, когда за тебя волнуются.

Виктория скользнула рукой по его плечам, пробежалась пальцами вдоль позвоночника вниз, и вновь вернулась к шее, поглаживая и легонько разминая.

Вика хотела что-то ответить, но ее слова прервал телефонный звонок. Звонили из клуба, пришлось говорить резко и отдавать распоряжения по телефону по поводу предстоящей вечеринки в честь рождения детей. Народ, в принципе, справлялся и без нее. И потом, Игнат обещал подскочить и все проконтролировать. И на вопрос, когда же ожидать доблестное начальство, Вика не дала четкого ответа и сбросила вызов.

Федор уже пробрался под ее футболку горячими ладонями и поглаживал кончиками больших пальцев шелковистую кожу на животе девичьего тела.

— Сначала завтрак, Федор, — строго скомандовала Вика, — Вернее, обед. Уже два часа. И ты не ел с самого утра.

— Тебя хочу больше, — выдохнул Федор, сдвинувшись и прижимаясь лицом к ее животу. Секунда и нос коснулся обнаженной кожи. А следом и губы заскользили по гладкому бархату. А Виктория стиснула зубы и, выдохнув, заставила себя отстраниться от парня. Пусть и не хотела этого.