Брак и мораль - Бертран Рассел

Помимо интеллектуального урона налицо в большинстве случаев и более серьезный моральный ущерб. Как первым показал Фрейд (и как открывают для себя все при тесном общении с детьми), басням об аисте и кустах крыжовника дети обычно не верят. Значит, ребенок приходит к выводу, что родители его почему-то обманывают. Если они лгут в одном, то, следовательно, могут лгать и в другом, а потому их моральный и интеллектуальный авторитет падает. Более того, поскольку родители лгут, когда речь заходит о сексе, дети заключают, что тоже могут лгать в этих вопросах. Они говорят о сексе друг с другом и, скорее всего, тайно мастурбируют. Так они учатся привычке обманывать и скрывать истинные чувства, а подчинение требованиям родителей омрачает их жизнь страхом. Психоанализ показал, что угрозы родителей и нянь насчет скверных последствий мастурбации очень часто являются причиной нервных расстройств – не только в детстве, но и во взрослой жизни.

То есть традиционное отношение к сексу при общении с молодыми оглупляет людей, понуждает к обману и робости, а изрядное число пострадавших и вовсе переступает черту безумия.

До определенной степени эти факты ныне признаются всеми разумными людьми, которым выпадает общаться с молодежью; однако они противоречат существующему закону, что очевидно из случая, приведенного в начале этой главы. Текущая ситуация такова, что всякий осведомленный человек, которому предстоит иметь дело с детьми, вынужден выбирать – нарушать ли ему закон или причинить детям, переданным под его опеку, непоправимый моральный и интеллектуальный урон. Закон изменить крайне трудно, ибо значительное количество пожилых мужчин настолько погрязли в извращениях, что их удовольствие от секса опирается на убеждение, будто секс отвратителен и порочен. Боюсь, нет ни малейшей надежды на реформы, пока не уйдут из жизни нынешние старики и люди среднего возраста.

До сих пор мы рассматривали дурное влияние традиционных методов воспитания вне сексуальной сферы; теперь пора изучить непосредственно сексуальные стороны этого вопроса. Одна из целей моралистов, несомненно, состоит в том, чтобы устранить одержимость предметом сексуального интереса; такая одержимость в настоящее время, увы, наблюдается необычайно часто. Бывший глава колледжа в Итоне недавно признал, что общение школьников между собой обычно либо скучное, либо непристойное, а ведь те школьники, о которых он говорит, воспитывались по традиционной методе. Тот факт, что секс окружают тайной, радикально увеличивает естественный интерес молодых к этой теме. Если взрослые и вправду относятся к сексу так, как к любой другой теме, отвечают на все вопросы ребенка и предоставляют ему все сведения, каких он требует или какие в состоянии понять, ребенок никогда не придет к осознанию непристойности, поскольку это осознание опирается именно на убеждение, что определенные темы обсуждать не принято. Сексуальное любопытство, как и любое прочее, угасает, получив удовлетворение. Поэтому наилучшим способом избавить молодых людей от одержимости сексом будет рассказать им ровно столько, сколько они хотят знать.

Отмечу, что я говорю так, основываясь не на априорном убеждении, а на практическом опыте. Наблюдение за детьми в школе[57] доказало – во всяком случае, мне самому, – что порочность детей есть результат ханжества родителей. Мои собственные дети (семилетний мальчик и пятилетняя девочка) не слышали ни слова о том, будто в сексе или в экскрементах есть что-то особенное, я также всеми силами защищал их от усвоения идеи порядочности, из которой логически вытекает представление о непорядочности и непристойности. Мои дети выказывают естественный и здоровый интерес к вопросу о том, откуда берутся дети, но намного больше их занимают машины и железные дороги. При этом они не демонстрируют желания задумываться о «запретных» темах ни в отсутствие, ни в присутствии взрослых. Что касается других детей в школе, мы выяснили следующее: если они попадают к нам в 2, 3 или 4 года, то развиваются, как все прочие, а вот те, кому исполнилось шесть или семь, уже успели научиться воспринимать все, относящееся к половым органам, как непристойное. Их изумляет открытие, что в нашей школе об этом говорят тем же тоном, что и обо всем другом, и некоторое время наслаждаются беседами, которые сами считают скабрезными; но когда понимают, что взрослые не следят за подобными разговорами и не вмешиваются, постепенно теряют интерес к этой теме и становятся чисты разумом почти так же, как те дети, кого никогда не учили пристойности. Им делается откровенно скучно, когда новички в классе пытаются завести разговоры на «запретную» тему. Словом, при таком подходе область секса как бы дезинфицируется, а зловредные бациллы, роящиеся во мраке умолчания, благополучно вымирают. Я не верю, что каким-либо иным способом можно переубедить детей, привыкших считать секс порочным, к восприятию этой темы как полезной и достойной.

Как мне кажется, на одно обстоятельство почему-то не обращали достаточного внимания те, кто желает очистить секс от грязи, в которую его втоптали христианские моралисты. Тема секса от природы связана с темой телесных выделений, и, пока последние вызывают отвращение, психологически вполне естественно, что толика этого отвращения будет переноситься на секс. Поэтому необходимо в общении с детьми не впадать в ханжество при обсуждении выделений тела. Конечно, определенные меры предосторожности необходимы по санитарным соображениям, но детям, когда они смогут понять, надо объяснить, что эти предосторожности – исключительно гигиенического свойства и что нет ничего исходно постыдного в этих естественных функциях.

В данной главе я не пытаюсь обосновать правильное сексуальное поведение, а лишь отмечаю, каким должно быть наше отношение к вопросам сексуального просвещения. Относительно того, что было сказано выше по поводу сексуального просвещения молодых, хочется надеяться и верить, что я сумел заручиться поддержкой всех свободомыслящих современных педагогов. Но далее я перехожу к более спорной теме, и здесь, как мне кажется, читательского сочувствия будет добиться непросто. Это тема так называемой непристойной литературы.

В Англии и Америке закон утверждает, что литература, признанная непристойной, может при определенных обстоятельствах уничтожаться властями, а автора и издателя могут подвергнуть наказанию. В Англии это происходит согласно закону лорда Кэмпбелла от 1857 года. Этот закон гласит, что:

Если по рассмотрении жалобы появится какое-либо основание предположить, что непристойная книга или нечто подобное хранится в каком-либо доме или другом месте с целью продажи или распространения, и при доказательствах того, что один или более подобных предметов были проданы или распространены из указанного места, то суд вправе, убедившись, что названные предметы по своему содержанию и в силу публикации представляют вызов общественному мнению и подлежат судебному преследованию, постановить специальным распоряжением, что указанные предметы должны быть изъяты, а после вызова на заседание жильца дома тот же или другой суд вправе, если удостоверится, что эти изъятые предметы соответствуют по содержанию выданному распоряжению и хранились в доме для вышеозначенных целей, приказать их уничтожить[58].