Время нашей беды - Александр Афанасьев

– То есть они тоже стрелки?

– Члены IPSC, – поправил я.

Ох, и корежит же нашу родную российскую полицию сам тот факт, что есть люди с оружием и что они – простые граждане, им неподконтрольные. Просто крышу срывает. Если бы наше общество было безоружным, если бы по примеру той же Великобритании запретили все и вся – был бы тут праздник. И это при том, что инцидентов с гражданским оружием у нас намного меньше, чем в тех же США.

Вспоминается высказывание одного деятеля. Обычный человек не может владеть оружием, потому что владение им не отвечает интересам государства. Как-то так… по памяти привожу. Знаете, чьи слова? Генрих Гиммлер!

Они бы запретили. Пролоббировали бы все и вся… как они еще в начале девяностых вернули со второго на первое чтение законопроект, предусматривавший гражданский короткоствол. Это было тогда, когда Дума отнюдь не была послушной – и все-таки вернули, доказали, пролоббировали. Вот только они же держат оружейную торговлю, там полно отставных ментов. И потому им приходится извиваться… придумали ОООП – огнестрельное оружие ограниченного поражения, резиноплюи. И продают его нам – по цене неплохого ствола в Штатах. Балансируют между жадностью и страхом.

Козлы.

– Члены IPSC…

– Они стреляют с вами…

– На том же стрельбище.

– Вы можете называть их друзьями?

– В какой-то мере.

– То есть?

– Детей я с ними крестить не буду.

– Они также помогают Новороссии?

Придурок.

– Я ничего не знаю о Новороссии.

– Вы встречались с ними за пределами стрельбища?

– Да.

– С какими целями?

– Попить пиво. Половить рыбу.

– Что вас с ними связывает? – дознаватель явно злился.

– Пиво. И рыба. Еще стрельбище.

В дверь постучали.

– Не сейчас!

Придурки… вот же придурки. Надо было меня в прокуратуру везти. Игра на уровне провинциального театра.

Без стука зашел Горин. Огляделся…

– Догадался?

Я пожал плечами.

– А чего ж нет? Дознаватель – а вопросы задает как прокурорский следак. Я все-таки ментовские порядки знаю.

– Ну, извини. Это – Сергей. Сергей – Александр.

Криво усмехнулись друг другу.

– Обнимитесь, – потребовал Горин, – так у нас принято…

Обнялись. От мента пахло дешевым одеколоном… честный, видно, взяток не берет. Никогда не забуду, как сидел в кабинете подполковника, замначальника ОБЭПа. И чем от него пахло.

– Дальше что? – спросил я.

– Я отзвоню.

С того идиотизма, как меня приняли, прошла неделя. С того момента, как, заскрипев, начало проворачиваться колесо русской истории, – времени прошло больше.

За это время худшие мои предположения начали сбываться и оправдываться. Из Европы, из США – в больших количествах начали возвращаться эмигранты по политическим мотивам. Об этом я узнавал по Интернету, по новостной ленте. Каждое возвращение такого вот «невозвращенца» пиарилось как возвращение как минимум Солженицына. Хотя Нобелевскую премию за время скитаний никто из них не получил.

Вернулась скандально известная светская львица, дочь не менее известного человека, считающегося одним из отцов демократии. Так – милая девушка, если бы не несколько случаев, когда она выражалась на публике нецензурно, – так и вообще все хорошо было бы. Никто ее особо не преследовал, просто она решила уехать и какое-то время жила в Европе. А вот сейчас почему-то решила вернуться…

Вернулся человек, претендующий на звание «отца российской демократии», – притом что на эту должность были и другие претенденты. Он публично отказался от идеи баллотироваться на высший государственный пост России, едва ступил на русскую землю, – возможно, потому что за его плечами было десять лет отсидки. Но все понимали, что вернулся он не просто так и на какие-то роли претендовать будет. Главный вопрос, которым задавалась вся столичная политтусовка, – сколько у этого человека денег? Предполагалось, что немало – все-таки он в свое время считался самым богатым человеком России, и не может быть, чтобы у него конфисковали все. Вернувшись, этот человек провел в Москве несколько встреч и тут же вылетел в Киев. Что само по себе показательно…

Вернулся еще один человек, некогда владелец одного из крупнейших медиахолдингов страны. Он уже пытался вернуться и даже купил телекомпанию в Украине – но поссорился со своим партнером по бизнесу по причине того, что дорого продавал контент собственной компании – навыки воровства у выходцев из девяностых были в крови, они готовы были обворовать сами себя – просто из любви к искусству. На третий день после того, как этот человек вернулся в Россию, на него произошло покушение. Он остался жив – но счел за необходимость снова уехать в безопасную Европу.

Это были только знаковые возвращенцы – а сколько было незнаковых. Они прилетали, шумно здоровались, начинали писать, шуметь, гудеть… и весь этот гул в Интернете, в прессе не вызывал ничего, кроме головной боли. Некоторые выспренно называли это «глотком свежего воздуха свободы» – но у меня это вызывало ассоциации с засорившимся унитазом и хлынувшими через край фекальными водами.

Помните, фильм был такой – «Черный квадрат». «Это не говно, Сашенька. Это фекальные воды…»

Что касается меня – то у меня уже все было в валюте – частью доллары, частью евро, частью – британские фунты. И не спешите меня осуждать. Все это деньги мои, не ворованные, и терять их я не собираюсь. Вот так вот.

Рано утром я погрузил в машину комплект снаряги, оружие, боеприпасы и тронул из города…

Пострелять у нас в Уральске можно в нескольких местах, вопрос в цене. Несомненным лидером в вопросе цены является музейный комплекс имени М. Т. Калашникова – там, в подвале, есть тир, цена одного выстрела больше тысячи рублей. В противоположной ценовой нише – многочисленные карьеры, куда выезжают «на бабахинг». Это вообще-то противозаконно, но… Не знаю почему – но в Аризоне действует такое правило: стрелять можно в любом месте штата, только как минимум за полторы мили от любого жилья и принимая разумные меры предосторожности. А у нас семнадцать миллионов квадратных километров, и пострелять негде. Лучше всего тем, кто член IPSC – для членов стрельбище бесплатно, но я ехал в другое место – в воинскую часть, расположенную по той же дороге, что и стрельбище IPSC. Крайний раз я там был, когда нас вывозили на стрельбы… еще давным-давно. Стрельбище там было хорошим, но всего до трехсот метров…

На подъезде я отзвонил Горину и сообщил о своем прибытии. Тот встретил меня на КПП, его машину, видимо, знали – мою даже досматривать не стали, пустили так…