Селфи на балконе - Алёна Снатёнкова

Мы подошли к зданию с террасой, про которое в модных журналах пишут. Мне Вика как-то рассказывала о нем, говорила, что там тарелка супа стоит больше, чем десятилитровая кастрюля с таким же рецептом, только домашнего приготовления.

— Нотка-кнопка, вот вся в отца. Тот вечно экономит, и ты туда же. Ничего, не обеднею, если крестницу свою свожу в дорогое, как ты говоришь, кафе.

Киваю головой.

Звягина позеленеет, когда узнает, куда я ходила.

Ух ты, глаза разбегаются от такой красоты. Это тебе не обычная придорожная кафешка, где вместо официантов повар тебе еду приносит. Здесь все солидно. Все богато. Мраморный пол, люстры такие, что в нашу квартиру не влезут. А запах… Викины самые дорогущие духи, так не пахнут.

— Так, отставить стеснение. Выбирай то, что хочешь. Ты ж меня знаешь, возьму и обижусь. Долго обижаться буду. Потом на свадьбу твою не приду, и ласточку свою не подарю.

— Ваша ласточка к тому времени уже отлетает своё.

— Конечно-конечно. Это ты сейчас так говоришь, а через месяц домой приедешь и последние вещи на квартиру жениха перевезешь.

Не смешно, конечно, но я смеюсь.

И внимания не обращаю, что на нас люди косятся. Пусть смотрят, не сидеть же нам, как они, будто воды в рот набрали. Вот, правда, в кафе людей много, но они почти друг с другом не разговаривают. Даже молодые парочки, которые на вид, мои одногодки, сидят тихо-тихо. В таких заведениях так и положено? Или у богатых свои какие-то законы?

— Как там собутыльница поживает? Соседка твоя.

Ух, папа. Ну, не может он молчать. Все расскажет, добрая душа. Они с другом, как две сплетницы. Ничего друг от друга не скрывают.

— Да нормально с ней всё. Дядь Валер, и не собутыльница она. Один раз было, и как раз на родителей попала.

— Это у тебя там пиликает что-то?

Сначала не поняла, о чем он говорит, а потом звук из своей сумки услышала.

— Я быстро.

Предупредила, а сама за телефоном полезла. А сказала потому, что не любят у нас в семье, когда за столом с телефонами сидят. Мама к такому приучила. Вон даже дядь Валера по этому правилу живет.

— Женихи наверно пишут. Дело молодое, но ты смотри, отец твой на танке знакомиться поедет. Он уже договорился на счет аренды.

Женихи, ага, конечно.

Всего лишь снова Корнеев.

Интересно, у него когда-нибудь трафик интернета закончится? Сколько писать можно?

«Любишь играть в прятки?».

Чего?

«Терпеть не могу».

Быстро отвечаю, и залпом выпиваю полстакана сока.

Говорю ж, на нервы мне этот Корнеев действует.

«Жаль. Но, поздравь меня, я тебя нашел!»

Вот блин. Он здесь, что ли? А я ведь даже не подумала об этом.

Черт.

— Ты чего головой, как сова, вертишь? Шея, что ли, затекла?

Если б шея, дядь Валер. Ох, если б шея.

— Добрый вечер.

Вот черт!

Корнеев за моей спиной.

Мужчина напротив удовлетворенно улыбается, а я краснею, как вареный рак.

Может ли человеку так не везти? Может. Поверьте, может. Мне, вообще, кажется, что я инфекцию где-то подхватила, под названием неудачникус. Почему Корнеев именно сегодня и именно сейчас приперся туда, куда я пришла? Как такое возможно?

— Ну, привет. — Первый заговаривает дядя Валера, который смотрит то на меня, то на Корнеева, и глупо улыбается.

— Увидел Наталью, и не смог пройти мимо.

Как жаль, что я весь сок уже выпила. Пить так захотелось.

А еще, по взгляду папиного друга, я понимаю, что секрет он хранить не будет. И уже сегодня мои родители будут знать, про какого-то парня, который не смог пройти мимо их дочери.

Ну, Корнеев. Ну, гад.

— Да ты присаживайся. Знакомиться будем.

— Наталь, ты не против?

Я против. Я еще как против.

Не смей рядом садиться. Беги лучше. Куда-нибудь подальше. Убегай, пока возможность есть.

— Она не против. Садись. — Ну, все. Капкан захлопнулся. Удав попал в клетку.

Ой, как стыдно-то сейчас будет.

Смотрю на Корнеева. А он, зараза, улыбается. Отодвигает стул, садится рядом, да еще и ногой меня задевает. Дергаюсь, как от удара током, и на другую сторону стула переползаю, от греха подальше.

— Ты чего приперся?

Пользуюсь случаем, пока дядя Валера разговаривает с официанткой, заказываю нам сок повторно, налетаю на незваного гостя, который сидит себе спокойно, еще больше раздражая, своим расслабленным видом.

— В смысле?

— Корнеев, ты достал уже. Какого черта шпионишь за мной?

— Что делаю?

— Ты глухим-то не прикидывайся. Сначала сообщениями достаешь, потом шантажом заставляешь встретиться с тобой. А потом, словно по велению пьяной судьбы, заявляешься туда, где я нахожусь. Тебе это немного странным не кажется?

— Я всё думал, как два разных с виду человека могут общаться и жить вместе? А сейчас, наконец-то, дошло. Вы обе немного повернутые. Но если твоя подруга уже на всю голову, то у тебя пока только проблемы с логикой. Я не шпионил за тобой, Натали. Даже стремно, что ты могла так подумать.

— Конечно, негоже ведь царям за простолюдинками подсматривать. А если не следил то, что ты здесь забыл?

— Вилки дома закончились. Решил здесь парочку стащить. А ты?

Внимательно смотрит на меня, глазами играя. И ведь по лицу и не скажешь, что нагло врет. Только кто может поверить в этот бред? Да даже я понимаю, что если он захочет, то все вилки города сами к нему ползти начнут, и не только вилки. Все приползут. Кроме меня, конечно. Я единственной буду, кто его кобелиный зов не услышит.

Официантка уходит, и дядя Валера разворачивается к нам. Мы с Корнеевым, синхронно, как по команде, спины выпрямляем, и делаем вид, что шикарную скатерть на столе разглядываем. Только я через нос от злости дыши, а этот дурак песню «Натали» про себя напевает. Не сомневайтесь. Именно про печали поет. Я эту песенку с детства знаю. Мотив могу понять, даже если вы его ногой чеканить начнете.

— Ну, что? Знакомиться будем или так и продолжим шепотом разговаривать?

— Даниил.

— Хоть имя узнал. А я Валерий Евгеньевич. Можно просто Валерий Евгеньевич, я не обижусь.

Я от смеха прыскаю, а вот Корнеев и ухом не повел, кивнул, и руку мужчине пожал. И не выдернул, когда дядь Валера ее с силой сжал. Я видела, что сжимал. У него хватка, знаете, какая, орлы из части здороваться с ним бояться. Переживают, что косточки сломает. А мажорик вон ничего, пожал и на место сел, будто его сейчас на прочность и не проверяли.