Книга теней - Жаклин Уэст

– Мортон, у тебя пульса нет!

– А вот и ЕСТЬ! – Мальчишка даже подпрыгнул на месте, чтобы сердито топнуть обеими босыми ногами сразу.

– Ты из краски сделан! – не отступилась Олив. – Откуда у тебя вообще взяться крови, или там органам? Если даже сердца нет, то и пульса быть не может.

Мортон нахмурился. Потом повернул голову и наклонил к подмышке. Повернул в другую сторону и опять наклонил.

– Ты что делаешь? – спросила Олив.

– Пытаюсь сердце услышать.

– Ухом до своей груди нельзя дотянуться. Погоди. – Девочка опустилась на колени и прижалась ухом к его ребрам. Странно – но ребра там и вправду были, под этой мешковатой белой ночной сорочкой, точно такие, какие должны быть у настоящего тощего мальчишки. Но дыхания за ними не слышалось. И сердце там уж точно не билось.

– Сказала же, – подтвердила Олив. – Ничего не слышно.

Мортон сжал руки в кулаки.

– Я тебе не верю.

– Ну и ладно, – обиделась девочка. – Я тебе докажу. Давай прыгать? Когда устаешь, сердце же громко бьется, правильно? Так что давай попробуем.

Когда дети встали подальше друг от друга на влажной от росы траве, Олив скомандовала.

– Готов? Начали!

Они прыгали очень-очень долго. Девочка считала прыжки вслух, а очки на цепочке мерно постукивали по ее животу. Постепенно Олив задышала чаще и громче. Скоро ей сделалось очень тепло, несмотря на то, что воздух в этой картине был прохладный и сырой.

– Девяносто один, девяносто два…

– Ты десяток пропустила, – пискнул Мортон.

Олив его проигнорировала.

– Сто!

Перестав прыгать, Олив плюхнулась на траву. Мортон же остался стоять, уставившись на нее.

– Ну? – тяжело выдохнула она. – Ты слышишь свое сердце? Чувствуешь, как оно бьется?

Мальчишка замер и какое-то время стоял, не шелохнувшись. Потом повернулся и поднял лицо к небу, где не было звезд и все время висели одни и те же облака. Ответа Олив так и не дождалась.

– Ты вообще хоть немножко устал? – спросила девочка. – Пить хочешь? А есть? – Она перешла на шепот: – Мортон, а тебе вообще хоть когда-нибудь надо в туалет?

Мортон медленно повернул к ней свое круглое, бледное лицо. Новые мысли пробежали по нему, будто трещина по скорлупе яйца.

– Мне кажется, ты врешь, – всхлипнул он задушенно. – Раньше я хотел есть…

Внезапно он опустился на траву и, посидев секунду, свернулся клубком. Откуда-то из середины клубка послышались тихие рыдания.

Олив подползла поближе и мягко положила руку туда, где, кажется, у мальчишки должна была находиться спина. Тот стряхнул ее ладонь.

И тут ей вспомнилось предостережение Горацио. Сколько времени она уже провела в этой картине? Никакого понятия. Здесь ничего не менялось, так что она никак не могла определить, много ли времени прошло или нет. Быть может, уже слишком поздно. Может, к тому времени, как она доберется до рамы, та не пропустит ее назад. Может, она вообще никакой рамы не сумеет отыскать!

– Мортон… я не хочу сейчас уходить, но мне очень надо. Извини. – Белый клубок всхлипнул, но ничего не ответил. – Я еще вернусь. И попытаюсь узнать, как тебе помочь. Вдруг есть способ.

Клубок тихонько фыркнул.

– Пока, Мортон, – сказала Олив и изо всех сил бросилась бежать по улице, а потом через укутанное туманом поле, крепко зажав очки в кулаке.

Раму она с огромным облегчением обнаружила на том самом месте, где ее оставила. Внутри мерцало квадратное изображение коридора. Олив прямо на бегу распрямила дужки очков, ткнула ими себя в глаз, попробовала снова и со второй попытки надела их на нос, а потом с такой силой впрыгнула в раму, что, если бы не крепкие перила, обязательно скатилась бы прямо в коридор первого этажа.

Какое-то время девочка оставалась лежать на полу, размышляя. Олив боялась, что если она пошевелится, то мысли, которые только-только построились в голове, снова рассыплются, будто разорванные бусы.

Каждый раз, как она пыталась ухватиться за какой-то вывод и рассмотреть его со всех сторон повнимательнее, перед ее глазами вставал Мортон, его круглое лицо, поднятое к темному, никогда не меняющемуся небу. Ей вспомнилось ощущение его теплой ночной рубашки на щеке, когда она пыталась услышать сердцебиение, которого не было. Олив крепко вцепилась эту мысль, пока та не ускользнула. Теплая. Ночная рубашка у него была теплая.

Олив задумчиво нахмурилась. Но у Аннабелль руки были холодные, такие же, как фарфоровая посуда у нее на столе – гладкие и прохладные. Касаясь ее пальцев, девочка чувствовала, что они никогда не были живыми. У девушек, которые вытолкнули Олив из картины, тоже были холодные руки. А у Мортона ладони были теплые.

Мысли в голове носились как бешеные. Олив потерянно уставилась на висящую над лестницей ветвистую люстру. Между двух ветвей застрял один из ее шлепанцев.

Олив сидела на кровати, все размышляя о Мортоне. Ее отражение сидело в зеркале на туалетном столике и тоже размышляло. Вдруг девочке пришло в голову проверить, не получится ли проделать с отражением то же самое, что с картинами. Олив надела очки и шагнула в зеркало, но добилась только того, что ушибла нос.

Все так же задумчиво девочка спустилась вниз, в библиотеку, где отец хмуро глядел в ее компьютер.

– Привет, Олив, – кивнул он, поднимая взгляд. – Уже ужинать пора?

– Сейчас только половина четвертого, – ответила Олив.

– А-а-а. – Мистер Данвуди уставился обратно в экран. – Длинный сегодня день.

Олив выползла на крыльцо. Стояла теплая летняя погода, и папоротники с наслаждением развернулись, чувствуя, что воздух напоен влагой. Ржавые цепи качелей поскрипывали на легком ветерке. Девочка посмотрела через двор – на дом миссис Нивенс. Он совсем не походил на дом из картины. Не было калитки, на которой катался Мортон. Ограда вокруг палисадника исчезла. Дом сиял белизной, а не серел в тусклом вечернем полусвете. На окнах висели аккуратные кружевные занавески. Забавно, подумалось Олив. Вроде бы мало что изменилось, но сооружение выглядело совершенно иначе.

Олив обошла собственный дом по теневой стороне, пока не оказалась на заднем дворе, где густые кусты сирени уже начали превращаться из светло-лиловых в коричневые, и зашагала по мокрой от росы траве. За изгородью слышались голоса – женские голоса.

Сквозь ветки сирени Олив осторожно заглянула к миссис Нивенс во двор, столь не похожий на их собственный. За домом Данвуди раскинулись тенистые заросли плюща и папоротников, а у миссис Нивенс во дворе стояло несколько очень ухоженных деревьев, ровными рядами выстроились тюльпаны, а траву словно вручную стригли и причесывали. На заднем дворе у миссис Нивенс впору было снимать телевизионную рекламу. А у Данвуди очень органично смотрелся бы динозавр.