Сезон охоты на коллекционеров - Фридрих Незнанский

Он неодобрительно посмотрел на Аркадия, и когда тот выходил из машины, услышал ворчливый голос толстошеего:

— Ну что ты, Кравченко, вечно со своими советами лезешь? Тебе что, охота среди ночи все дворы обшаривать, этих уродов искать? Они, может, уже по домам разбежались.

— Вот я и говорю, — хмуро ответил Кравченко, — если в зародыше не пресекать всякие нарушения, не росла бы у нас преступность.

Редкие прохожие пробегали мимо, торопясь к метро. Через пять минут вход закрывался. Костик в одиночестве скрючился на стуле, который вынес из ларька, и потихоньку приходил в себя.

Аркадий подошел к своему ларьку. Первым делом осмотрел потери. Безуха, не такие уж большие. Только дверь выгорела. Вот скотина этот Циркуль, все-таки сдержал слово. Аркадий надеялся, что местные бандиты не станут его трогать, ведь он им платил исправно. Полный беспредел… Вот что значит молодняк — никаких понятий.

— Молоток, что потушил, — похвалил он Костика.

— Аркаша, не могу я больше, — поднял тот голову. — Сказали, что в следующий раз брюхо мне вспорют. Это ваши дела. Я тут при чем? Уйду на Черкизовский рынок. Мне там один китаец в день тыщу обещает.

— Погоди, Костик, не кидай мне подлянку, — положил ему руку на плечо Аркадий. — Сначала расскажи, как это случилось.

— Ну пришли опять, после одиннадцати ночи. Спрашивают: бабки хозяин для нас оставил? Говорю: нет. Он придет, с ним и говорите. А Циркуль мне и говорит: «Ты, падла, стрелки не переводи. Он тебе должен был оставить для нас». Ну всю кассу и забрали. Внутри попереворачивали, полный разгром устроили. А уходили, снаружи чем-то дверь облили и подожгли. Хорошо, что сразу в машину сели и уехали. Я успел с бутылем «Шишкиного леса» выскочить и залить дверь. Потом еще два бутыля вылил. Какая-то дрянь такая горючая оказалась… Только потом тебе и позвонил.

Аркадий заскрипел зубами. Падлы, а ведь обещали крышу. А на самом деле решили обобрать его до нитки. Ну, падлы…

— Так давай все сейчас уберем. Они уже сегодня не приедут. Подумают, что ты застремался и отвалил. А я завтра к одному мужику пойду, он решит наш вопрос. Без балды. Прошу тебя, Костик, не уходи. Мне сразу так человека не найти. Слово даю, больше они нас не тронут.

— Зарплата маленькая, — стал торговаться Костик. На самом деле ему совсем не хотелось уходить на Черкизовский рынок. Там народу миллионы проходит, прут все подряд. Глаз да глаз нужен, потому что за все потери продавец несет личную ответственность. То ли дело в ларьке работать: сидишь солидно в помещении, в окошко товар выдаешь, хозяином себя чувствуешь. А на желтых работать ему, белому человеку, как-то не в жилу. На черных тем более. Азиков он не любил еще больше, чем китайцев. Потому что понаехали. И желтые понаехали, но их как-то было меньше, чем азиков. И они держались кучно, а эти расползлись по всей Москве как тараканы. И с каждым годом их все больше и больше, целыми деревнями приезжают.

— Бабки я тебе подниму. Вот улажу дела и сразу подниму, — пообещал Аркадий.

Он с час наводил порядок в ларьке, потом сел в раздолбанную «пятерку» и поехал к Коляну. Мысли в голове роились безрадостные. Что-то хреново у него жизнь на воле складывается. Одни обломы катят. А сначала так пошло фартово, — и документы ему Виталий Семеныч выправил, и квартиру помог приватизировать, и бабло за нее выплатил быстро. А ведь как вспомнить: вернулся домой без документов, даже военного билета не было. Хорошо, познакомился с одной чувырлой, а она в приятелях держала риэлтера. Ну и намекнула Виталию Семеновичу, что есть один парень, недорого за квартиру просит. Свела их, сделала доброе дело. А Виталий Семенович такой крутой мужик, у него все схвачено. Мало того, что авторитетный, связи большие, еще и репутация честного человека. То есть чувырла Аркадию доложила: ни одного не подвел. Все

обмены, купли, продажи, расселения проводит быстро, клиентов не кидает. Знает, какие документы у кого получить, кому сколько заплатить. Находка, а не человек. И с бабкой решил вопрос. А то уже плохие мысли стали закрадываться в голову Аркадия. Очень бабка мешала, то есть ему она совсем не мешала, он ее после тюрьмы ни разу не видел. Уехала в деревню еще в апреле. Но вот ее прописка в квартире ломала все его планы. А Виталий Семенович ему сказал:

— От бабули можно избавиться.

Аркадий даже обалдел поначалу. Такой солидный человек, а советует ее убрать. А он, оказывается, совсем другое имел в виду. Убрать ее на бумаге. Сам и напечатал свидетельство о ее смерти, будто копия. Дал Аркадию сотню баксов и велел обратиться к начальнице паспортного стола Алине, отчество он уже и позабыл. До последнего не верилось Аркадию, что так легко можно решить проблему. Сказал ей, что от Козлова, собирает документы на приватизацию. Сунул липовое свидетельство, а на вопрос, почему не оригинал, ляпнул, что в голову взбрело: забыл, дескать, дома. Она свидетельство развернула и сотню баксов быстро спрятала куда-то под папочку. И все дела. Заверила бумажку. А за тыщу долларов Виталий Семеныч сделал ему военный билет. У него и в военкомате свой человек. Потом, правда, все расходы с него вычли, когда квартиру продал. Но и это правильно. Деньги-то немалые. Кто ж за так станет такое дело проворачивать? И покупателя нашли быстро, у Виталия Семеныча в агентстве недвижимости замдиректором его старый друг. Вот что значит связи. Его тоже подмазали, солидно так подмазали. Но дело того стоило.

Как только квартиру купил какой-то русский из Казахстана, перед Аркадием встал вопрос, где же теперь ему кантоваться. Вспомнил про старого дружка Коляна. Когда они закорефанили, еще до того, как Аркадий попал в зону, Колян был мужиком заводным, любил выпить, на том они сошлись у какой-то забегаловки. И теперь, оказавшись на улице и пораскинув мозгами, Аркадий решил напомнить другу о былой развеселой жизни. Правда, сказать, что она была уж очень веселой, тоже можно с большой натяжкой. Потому что его молодая жизнь прошла, как в тумане, вернее — как в угаре. Даже воспоминания были какие-то отрывочные. Только пьянки и вспоминались. Да еще как мамашу свою подпалил. Очень она его тогда достала, стала воровать его заначки и даже более того — на самое святое посягала. Чуть у него появлялась бутылка про запас, она и тут крысятничала. И однажды он пришел домой уже совсем на бровях, но хотелось добавить. Сунулся в тайничок, а там пусто. А мать валяется на кровати и хриплым голосом распевает пионерскую песню «Взвейтесь кострами»… Это его совсем доконало. Можно такого человека простить, даже если она его родная мать? Конечно, нет. Вот и ливанул на нее бензином. Как раз в тему с песней. Правда, хотел попугать. Кто ж знал, что она так проспиртована, что вспыхнет как факел. С перепугу отрезвела, в подъезд выскочила с дикими криками, соседи погасили. На него, естественно, дело завели. Скоренько в зону отправили. И когда бабка сообщила, что мамаша померла, он не сильно горевал. С его ли помощью или самостоятельно, она все равно долго бы не протянула. У нее уже и белая горячка бывала.

Когда Козлов и его дружок Дмитрий поставили Аркадия перед выбором — деньги или комната в коммуналке, он решил, что пора завязывать с прошлым, начинать новую жизнь. Если купить комнату, на эту новую жизнь уже ничего не остается. А рвать жилы на работе он не собирался. На зоне отпахал, хватит. Нужно свой бизнес начинать. Чем он хуже других? Решил купить ларек и торговать всякой всячиной, как все палаточники. Только вот нужно с жильем решить проблему. И получалось, что подаваться ему, по сути, не к кому. Из бывших корешей, хотя какие они кореша, собутыльники, — кто совсем спился и в бомжи подался, кто в зоне сидел, а кто и вовсе в сырой земле нашел себе вечное пристанище. Один Колька согласился его принять. И то на условиях, чтобы обеды по очереди готовили и в доме не пить. Аркадий удивился трезвому образу жизни Кольки, но выбирать не приходилось. Отказываться вовсе от спиртного он не собирался. Но вынужденное воздержание от алкоголя в зоне приучило его знать меру. Совместная жизнь с Колькой тяготила, он томился от его праведности. Тот уже год как подался вдруг в какую-то секту, ушел из семьи и нанялся дворником в ЖЭК. А ведь профессия у него была нормальная — плиточник, без работы не сидел. Но вот вбилась дурь ему в голову, что хорошие бабки опустошают его душу. Решил очиститься. Стал зарабатывать гроши, из них половину отдавал жене. На одних винегретах да картошке сидел, ничего себе не покупал, в обносках ходил. Даже раскладушку для служебной комнатенки нашел на помойке. Вообще он мужик хозяйственный. Умудрился комнатку обставить, считай, на халяву. Народ теперь богатый, чего только не выбрасывает на помойку. Вплоть до стиральной машины — только потому, что марка устарела. Даже если она еще на ходу. Так что на хозяйстве у Кольки и техника была — стиральная машина и маленький черно-белый телевизор с таким крохотным экраном, что впору микроскоп покупать.