Птичка - Арина Теплова

– Дмитрий Петрович, не будьте так жестоки. Я ведь люблю Вас.

– Если это так, то будьте послушны мне, – заметил он холодно.

– Но позвольте мне хотя бы помогать на кухне?

– Я же сказал нет, – жестко отрезал Скарятин, отстраняя от себя девушку и тем самым как бы наказывая ее. – Если Вам угодно, Вы можете читать в библиотеке, вышивать. Ну, пожалуй, в церковь Трех Святителей ходить, что рядом. И только.

С того разговора Глаша боясь вызвать неудовольствие Дмитрия, исполняла все его требования. Дмитрий пропадал целым днями. Лишь под ночь он возвращался с очередного бала, перебрасывался с Глашей парой фраз, а затем брал ее на руки и переносил в постель. После бурного любовного соития он засыпал спокойным крепким сном, а Глаша еще долго смотрела на спящего молодого человека и думала лишь о том, как еще угодить ему. Утром изо дня в день, Скарятин вновь уезжал с визитами или по делам, и возвращался лишь вечером. Часто они ужинали вместе и Дмитрий, рассказывал девушке о проведенном дне, и очередном бале. Спустя еще некоторое время, видя, что Глаша безоговорочно предана ему, молодой человек совсем осмелел и уже не стесняясь, рассказывал девушке о своих знакомых не только мужчинах, но и о женщинах. Он мог при Аглае заметить, что та или иная графиня весьма красива, и он намерен на предстоящем вечере добиваться расположения этой дамы. Аглая терпела весь его цинизм и безразличие, стараясь не показывать как ей больно от его слов, ибо боялась, что молодой человек откажет ей в своем внимании.

Скарятин же, довольный, что, наконец, нашел такую покладистую не скандальную девушку, страстную в любовных утехах и не мешающую ему наслаждался жизнью, с каждым днем все пренебрежительнее относился к Аглае, принимая ее любовь и прощение, как нечто само собой разумеющееся.

Глаша же страдая, и тоскуя по ветреному возлюбленному, не знала, как еще привлечь Дмитрия к себе. Она понимала, что у нее кроме красоты и покладистости ничего нет. Уже через месяц она поняла, что Дмитрий не просто пренебрегает ею, а вообще ни во что не ставит ее чувства, раз ведет себя подобным образом. Она прекрасно понимала, что он лишь использует ее для удовлетворения своей страсти в постели. И осознавала, что при малейшем ее недовольстве, Скарятин без сожаления выгонит ее из дома. Она чувствовала, что он ни капли не любит ее и не дорожит ею. Но ее любовь с каждым днем становилась все сильнее к этому неблагодарному холодному Скарятину, и с этим она ничего не могла поделать. Потому Глаша терпела, страдала и часто плакала, и лишь книги, которые она поглощала в большом количестве в библиотеке, стали единственной ее отдушиной. Только ночью, когда Дмитрий возвращался, Глаша надевала на себя маску удовольствия, радости и счастья, дабы угодить любимому, и не разочаровать его.

Однако спустя еще несколько недель в начале августа месяца, девушка поняла, что беременна. Лукерья, кухарка лет тридцати с которой Глаша очень подружилась, после вопроса девушки осмотрела ее и заявила, что Аглая ждет ребенка. Это известие повергло Глашу сначала в дикую радость, а потом печаль. Уже до конца удостоверившись в холодности Дмитрия к себе, девушка не могла предугадать реакцию Скарятина на эту новость. Оттого она решила молчать о своем положении сколько возможно, собираясь с духом и каждодневно откладывая признание.

Всю пятницу семнадцатого августа Аглая провела за изучением книги о путешествиях в далекой Индии некоего иностранца, которая была написана на французском языке. Еще покойная мать Глаши обучила ее французскому, но только теперь в доме Дмитрия девушке удалось усовершенствовать язык, пополняя свой лексикон новыми словами из французских книг, которые в изобилии присутствовали в библиотеке. Затем Аглая помогала на кухне Лукерье, а после сидела в гостиной, вышивая очередную небольшую скатерть из белого шелка.

Было уже около восьми, когда Глаша закончила вышивание и печально посмотрела на часы, думая о том, где же сейчас Дмитрий. Он говорил, что собирается на прием в Зимний дворец по случаю именин одной из царских дочерей. Невольно поправив локон, который лежал на ее плече и, придав ему нужный вид, Глаша вздохнула. Неожиданно она услышала шум подъезжающей кареты. Решив, что это Дмитрий, девушка быстро отложила вышивание на столик, стоящий рядом и, облизала губы. Чуть пощипав щечки, она приняла соблазнительную позу и вклинилась напряженным взором в дверь.

Как и ожидала Аглая, уже через пару минут дверь в гостиную распахнулась, и в комнату вошли четверо молодых людей. Удивленно ахнув, Глаша вскочила на ноги, не понимая, кто это такие. Молодые люди были в военной зеленой форме, возбужденные и веселые. Их лица были не знакомы Аглае, и она напряглась, нервно сжав пальцы рук. Молодые люди не сразу заметили девушку и, войдя в гостиную, двое сразу же вальяжно уселись на диванчик, стоящий ближе всех. Третий высокий темноволосый военный, первым заметил Аглаю и, тут же выпрямившись, уставился удивленным взором на девушку.

– Ба! Это, что еще за диво? – заметил Дробецкий, не спуская опешившего взгляда с Глаши, которая испуганно смотрела на них широко открытыми глазами.

Последний молодой человек, лет тридцати, шатен с серыми глазами, чуть выше среднего роста, тут же обернулся и замер посреди гостиной, невольно обратив свой взгляд на Аглаю, скромно стоящую у крайнего дивана. Его взгляд затуманенный вином, с интересом прошелся по стройной фигурке девушки в палевом открытом платье, покатым хрупким плечам, высокой груди, тонкой талии, округлым бедрам, и длинным ногам. Среднего роста, со светлыми локонами, которые кокетливо обрамляли ее юное прелестное личико, она показалась ему невозможно чарующей и легкой. Тонкие изысканные черты лица ее, прямой нос, ямочки на округлых щеках и темные глаза с пушистыми ресницами произвели странное впечатление на молодого человека. Он тут же, как будто протрезвел, и на нецензурный возглас одного из товарищей, прикрикнул на них:

– Да тише Вы! – Затем сероглазый молодой человек, медленно приблизился к испуганной девушке. Предав своему лицу доброе выражение, он галантно поинтересовался. – Позвольте узнать кто Вы такая?

– Аглая Михайловна Кавелина, – тихо ответила Глаша, переводя свой темный взгляд по порядку на каждого из четырех молодых людей.

– Николай Петрович Скарятин, – представился молодой человек с добрыми серыми глазами и протянул руку. Аглая опомнилась и подала ему свою ручку. Николай Скарятин поцеловал пальчики девушки, и она быстро убрала руку в складки платья.

Видя удивление на лице Николая Петровича, она поняла, что видимо это брат Дмитрия, про которого он однажды упоминал.

– Я знакомая Вашего брата Дмитрия Николаевича. Извините, я не буду Вам мешать, – добавила Глаша и, быстро обойдя Николая Петровича, ретировалась из гостиной, оставив пьяную компанию в недоумении.

После ее стремительного ухода, Дробецкий воскликнул:

– Просто слов нет, какая красотка! И что они находят в твоем братце, Николай, не понимаю? Вот мне бы такую кралю.

– Иван Григорьевич помолчи уже, – отмахнулся от него Николай Скарятин, направляясь к серванту за вином, все еще находясь под сильным впечатлением от прелестного видения девушки, которая вышла из гостиной. Достав четыре рюмки, и две бутылки вина он вернулся к друзьям. Не прошло и пяти минут, как в гостиной появился Дмитрий. Увидев брата, старший Скарятин, воскликнул: