Рейтар - Андрей Круз

После того как добрые купцы подсказали, что же дальше делать, я зашевелился быстрее. Выскочил из бани, надел обновы, чистые и глаженые, подпоясался поясом с кинжалом и револьвером. И заторопился к рынку, почти бегом, опасаясь хоть день потерять. Торг уже заканчивается, купцы скоро товары по лабазам запрут да и отдыхать пойдут, а заодно и охрана разбредется. И тогда придется до завтра ждать, а ждать не могу. Нет терпения ждать.

Рынок и вправду уже пустеть начинал. В иных лавках ставни закрывали, между рядов и в воротах сторожа появились, но в корчме «Любезный разбойник», которую я сразу приметил, было шумно и весело. И скрипка пиликала, и пел женский голос по-зингарски, и топали чьи-то крепкие каблуки в доски пола.

Дверь скрипнула, распахнулась, колокольчик звякнул. И оказался я в зале, сплошь задымленном табаком – все сидящие курили нещадно, кто трубку, а кто и сигару. Окрестности Рюгеля, кстати, известны были табачными посадками, по всему Человеческому миру расходился отсюда товар. Курение грех вроде, но не большой.

Огляделся. Людно было в корчме, шумно и пьяно. Средних лет зингарка в цветастой юбке и алой косынке на распущенных длинных, чуть с проседью смоляных волосах пела что-то неприличное, видать, если по тому судить, как она публике подмигивала, танцуя, топая каблуками в пол и время от времени перебирая длинными худыми пальцами струны гитары, а седой старик, сутулый и тощий, удивительно легко и гладко выводил мотив на скрипке. Музыкантов слушали, и слушали с удовольствием – в медной миске, стоящей на полу у их ног, было набросано немало монет. В зале где подпевали, а где и просто посвистывали. Кто-то отбивал ритм кружкой по столешнице.

За длинными столами свободных мест почти не было, и я пошел к длинному прилавку, за которым стоял, разглядывая меня, кабатчик – среднего роста худощавый мужик с любезной, но не слишком искренней улыбкой.

– Мир дому вашему, – поздоровался я, опершись на прилавок.

– Тебе мир, добрый человек, – откликнулся хозяин, глядя на меня слегка оценивающе. – Налить тебе чего?

– Налей мне молодого вина, – сказал я и выложил на прилавок со стуком серебряк. – И может, подскажешь, есть тут кто по найму в ландскнехты?

– В казарму не пробовал ходить? – спросил он меня, взглянув колюче.

– Слышал, что не только в рюгельский полк нанять сейчас могут. А самые дела в других краях ожидаются.

– К Вергену рвешься, вольный? – усмехнулся он, а затем окинул зал быстрым взглядом.

Достав из-под прилавка стеклянную кружечку, он нацедил в нее красного, как рубин, вина из бочонка, подвинув ко мне. Затем сказал:

– За вино не плати, это за серебряк твой тебе. А совет… Видишь такого худого, с русой бородой, еще шрам через всю морду?

Посмотрев, куда указывала рука, я кивнул. Верно, у самого окна сидел, попивая вино, рослый худой мужик с двумя патронташами через плечи и длинным красным шрамом, пересекавшим худое и жесткое смуглое лицо.

– Вижу такого.

– Это Бейвер Хрипатый, помощник вербовщика. Самого Пейро, который за главного у них, не вижу сейчас. Поговори с ним, он человек дельный, репутации хорошей. На меня сошлись.

– Благодарствую, – поклонился я и направился через весь зал.

Когда я подошел к Бейверу, как отрекомендовал его кабатчик, зингарка как раз закончила песню, и весь зал заорал, засвистел, захлопал.

– Мир тебе, добрый человек, – поздоровался я.

Бейвер поднял на меня светлые глаза, очень странно смотревшиеся на таком смуглом лице, кивнул спокойно, ответил вежливо:

– И тебе мир. С чем пожаловал?

Голос у него был необычно хриплый, и я заметил еще один шрам от ножа, уже на горле.

– Кабатчик направил, – сказал я как велено. – У тебя работы спросить. Найма ищу.

Он молча показал рукой на место рядом с собой и уже затем сказал:

– У меня спросить можно, да ответить мне нельзя. Нет у меня власти новых людей брать. Ты из вольных?

– Верно, из вольных.

– Плохое я слышал о вас. Верно оно?

Помолчав, я кивнул.

– Верно. Нет больше вольных.

Он помолчал, как-то странно глядя мне в глаза, затем кивнул:

– Понятно. И хочется тебе к барону Вергену в рейтары?

– А что, есть иной выбор у меня? – вопросом на вопрос ответил я.

– Насчет тебя не знаю, а у меня на твоем бы месте не было. Тут ты прав. Рисс с Валашем войну начнут со дня на день, куда тебе еще идти, вольный, в таком случае? А без Вергена и его войска эта война точно не обойдется, силы собираются.

– Уже?

– Уже, – кивнул он. – К Орбелю Валашскому князь Берр примкнул с пятью тысячами войска при двадцати пушках. Чуют все, что в воздухе висит. Если бы вы там у себя в степи от всего не замкнулись, то тоже поняли, что добра ждать нечего.

– И в чем причина?

– Про церковный раскол говорить надо? – поднял бровь Бейвер. – Орбель монофизитствующих каждым словом славит, верховный пастырь его брат родной. А северо-восточные княжества к обновленцам склоняются. А вы, вольные, обновленцами всегда были.

Это верно, про набожность и монофизитство Орбеля Второго чуть не легенды сказывали. Бывало, что сутками в храмах отстаивал, молился, правда, после такого, еще по тем временам помню, когда сам служил, говорили, что всегда его на зверства тянуло. Или на подлость. Как на нас войско послать решил, так молился неделю перед этим, небось.

– Верховного пастыря в Рисс назначил брат его, Дорн Кривозадый, он же клир церковный возглавил сейчас. А как тот в Рисс прибыл, так сразу болеть начал, уже и говорить не может, по слухам. А всеми церковными делами Берг заправляет. Слышал про такого?

– Слышал. К обновленцам перешел, с Союзом городов дела крутит.

– Верно, так и есть. Дорну, как и Орбелю, он первый враг. Чуешь, какое варево на огонь поставили? Так что правильно ты решил, если мстить и кровью выкуп брать – тебе к нам самая дорога. Начнется скоро. Ладно… – Бейвер поднял кружку с вином, – за твоих выпить хочу.

Я молча поднял свое вино.

Голос Бейвера звучал сухо и монотонно, но что-то внутри мне подсказало, что собеседник искренен сейчас. И вправду понимает меня. И что-то еще кроме этого подразумевает.

– Добрый народ был, – сказал он, подняв кружку с вином. – За них пью, покой им и свет.

– Покой и свет, – повторил следом я.

Так и выпили. Затем, утерев усы, он сказал:

– Старший мой тебя возьмет, точно. Только Пейро здесь не будет, а я за ним пойду через час примерно. Хочешь, иди со мной, там и поговоришь. Или завтра нас ищи.

– Пойду. Почему не пойти.

– Если голоден, лучше здесь поснедай, – добавил Бейвер. – Куда пойдем, там втридорога и гадко. Бордель это.