Омуты и отмели - Евгения Перова

– Мама, папа, это – Егорка!

– Егорка? Где ж ты взяла такое чудо?

Мальчик доверчиво пошел к Марине на руки, и она посадила его на край Лёшкиной кровати.

– Это тети Люси внук! Она уборщица в общей терапии.

И Муся шепотом рассказала матери на ухо, что Егорка – сирота: папы и вовсе не было, мама прошлым летом умерла, отравившись грибами, да она и выпивала к тому же. У бабушки здоровье совсем плохое, еле ходит, но приходится работать – пенсия маленькая, а Егорку девать некуда, вот он и пасется в больнице.

– Ты представляешь, он всех тётенек мамами зовет!

– И тебя?

– Нет, я ж не тётенька!

Егорка стал приходить к ним в палату – Лёшка с удовольствием возился с малышом, когда были силы: рассказывал сказки, даже нарисовал пару картинок. А потом случилось несчастье: Егоркина бабушка оступилась на лестнице и сломала шейку бедра. Тогда Муся стала забирать мальчика на ночь к себе в гостиницу, а потом спросила:

– Мам, а как ты думаешь, может, нам Егорку себе взять?

– Муся! Как ты это представляешь? У него бабушка есть. Или что, вместе с бабушкой?

– Да я понимаю, только как же они будут, когда мы уедем? Он еще маленький, а бабушка – вон, совсем теперь плохая. Его же не заберут у нее, нет?

Марина сама переживала, понимая, что и деньги ничего не решат, если дать. Мальчик был такой забавный, трогательный. Но – своих трое маленьких, куда еще? Может, Толя с Фросей взяли бы? Ну да – вместе с бабушкой… Если бы не пожар, можно было бы забрать в деревню…

Через неделю к ним началось паломничество: по дороге из костромского дома в Москву Толя завез весь «колхоз» повидаться – Ваню, Юлю и Митю. Аркадий с Кирой уже уехали, как сказал Анатолий. Муся сразу повисла на Мите, но никто уже не обращал на это особого внимания. Марина хотела, чтобы Муся уехала со всеми домой, но девочка категорически отказалась: «Ни за что! Я не оставлю вас с папой. И Егорка? Как же он?» А Марина вдруг догадалась, что делать с Егоркой. Через день после отъезда «колхоза» приехал отец Арсений – он долго уговаривал Лёшку отправиться после больницы к ним:

– Это ж поближе, чем Москва-то! У нас не горело, воздух чистый, поправитесь, в себя придете, а потом и домой.

Но Лёшка отнекивался. В разгар беседы вошли Муся с Егоркой – мальчик сначала забоялся чернобородого Арсения, потом осмелел:

– А почему ты в платье?

– Это не платье, дитя, а ряса. Я священник, это у меня форма такая.

– А я подумал – с бородой и в платье! Почему? Раз форма, тогда ладно. Мама, а ты почему плачешь? – Егорка увидел матушку Наталью, которая и правда заливалась слезами, вспомнив погибшего сыночка, подошел к ней и сам полез на колени. – Не плачь. Смотри, чего есть. Это мне мама Света из хирургии дала.

Егорка показал Наташе блестящий металлический шпатель.

– Знаешь, он зачем? Открой рот и скажи: «А-а!» Ну что ты, не умеешь? Надо язык высунуть!

Егорка говорил очень чисто и бойко, только смешивал звуки «р» и «л», поэтому у него получалось: «борлода», «хирлурлгия», «форлма». Все смотрели на Наташу, обнявшую мальчика, а она – на мужа. Наталья с трудом справилась с горем от потери семилетнего сына, утонувшего в реке. С тех пор прошло уже десять лет, но рана все еще болела – Наталья не могла больше иметь детей. Раньше она избегала общения с маленькими детьми, но Егорка сумел как-то растопить лед.

– У мальчика нет никого, только бабушка, – сказала Марина, сморгнув подступившие слезы. – Если захотите, можно опекунство сделать.

– Бабушка ногу сломала! – серьезно объяснил Егорка. – Упала и сломала! Надо тихо ходить, тогда не сломаешь. А я бегаю, мне можно. Я маленький. Упаду – не высоко, не сломаю ничего. А ты, дядя, длинный, да еще в платье, ты тихо ходи!

Все засмеялись, только Муся – сквозь слезы: уж очень ей хотелось забрать Егорку себе, но было понятно, что Наталье он нужней. Да и куда – себе? Не котенок же, живой мальчик. У Натальи с отцом Арсением нет никого, а их самих много, Злотниковых. Но радовалась, что Егорка теперь не пропадет. Алексей же так и не согласился отправиться на поправку к Арсению:

– Марин, как ты не понимаешь – мне тут тошно. Дома сразу лучше станет, ей-богу! А то сколько мы тут? Месяц? Надоело. – Их продержали всего три недели, но Лешему день за два казался.

– Лёшечка, не хочешь к Арсению, давай к Толе под Кострому – там хорошо! И все ближе.

Марина боялась, что Леший плохо перенесет долгую дорогу до Москвы. Но он ни в какую не соглашался, и пришлось ехать. Анатолий прислал им машину, доехали быстро и без происшествий, но Лёшка, как ни крепился, к концу поездки устал и еле добрел до квартиры, где на него тут же набросилась толпа домочадцев. Он стойко пережил первый натиск, но потом страдальчески покосился на Марину, и она тут же разогнала всех: «Отец устал». Из душа он уже на последнем дыхании дотащился до постели и рухнул, даже поесть не захотел, только попросил соку. Но когда Марина принесла ему клюквенный морс, Леший уже спал. Она сама наскоро вымылась, стараясь избавиться от въевшегося больничного запаха, и с тоской покосилась на себя в зеркало: ужас!

В кухне ее ждали Совята, которые тут же полезли обниматься – они так выросли за то недолгое время, что Марина их не видела, что она даже пошатнулась под их напором. А Лёсик почти не подрос. Ванька стойко выдержал материнские объятия и даже быстренько чмокнул ее в щеку. Марина сидела, улыбалась, отвечала на вопросы, расспрашивала сама, что-то ела и пила, не чувствуя вкуса, а в какой-то момент просто отключилась с открытыми глазами. Очнулась от того, что Муся легонько трясла ее за плечо. Все молчали и смотрели на Марину с тревогой.

– Мамочка, иди, отдохни. Ты устала. Иди к папе.

– Да, правда, – Марина тяжело поднялась с места. – Пойду полежу немножко. Ты бы, детка, тоже отдохнула, а то замучилась, помощница моя.

– Мам, сейчас же Митя придет. Я потом отдохну.

Ну конечно, как она забыла – Митя придет! Марина вышла в коридор и задумалась: «Может, пойти в детскую, чтобы не мешать Лёшке?» Она чудовищно устала и чувствовала, как закипают внутри слезы и вот-вот прорвутся рыданиями. Но плакать было никак нельзя. И заснуть Марина тоже боялась – не дай бог, опять она, как когда-то, провалится в спячку на неделю. Как жаль, что нет Стивена – он всегда умел ее утешить и поддержать, заражая своей неуемной энергией. Но Стивен еще не вернулся из гастрольного тура по Франции, хотя звонил ей почти каждый день – и на том спасибо. Марина направилась было в сторону детской, но тут Лёшка сказал ей:

– Иди ко мне. Что ты там топчешься? – Марина даже оглянулась, хотя сказал он не голосом, а мысленно. Не веря себе, она вошла в спальню:

– Я думала, ты спишь.

– Подремал немножко. Иди сюда, я соскучился.

Марина легла к нему под бок, Леший обнял ее – все как всегда, как будто не было ни пожара, ни больницы, ни операции, ничего.