Пираты XXX века - Роман Злотников

Для правдоподобия Песец даже полез в драку и пару раз получил по морде, прежде чем изобразить окончательно дезориентированного и сломленного обстоятельствами гражданина цивилизованного мира.

– Грузите этот белый мусор, – брезгливо велел Мусонбе.

Партию захваченных рабочих посадили в небольшой грузовичок-атмосферник и куда-то повезли. Грейс Кюнхакль с двумя черными мордоворотами осталась на месте посадки.

Полчаса спустя мужчин высадили в огромном внешнем шлюзе гигантского звездолета, печально лежавшего на грунте среди невысоких известняковых скал. Сверху корабль был так искусно накрыт маскировочными сетками и полотнищами, а также глыбами песчаника, что с высоты различить его в окружающем пейзаже было совершенно невозможно. Некоторые плоскости звездолета располагались под такими странными углами друг к другу, что сразу было очевидно: корабль надломлен в нескольких местах мощным ударом о грунт и уже вряд ли когда-нибудь взлетит.

Когда незадачливых работников под дулами плазмометов завели внутрь, Малик Мусонбе провел краткий инструктаж:

– Значит, так, бледная немочь, ваша задача – разбирать на куски вот эту вот лабуду. Куда складывать куски, ребята покажут. Если найдете что ценное – сдавайте хозяину, то есть мне. Если решите утаить чего, я вам не завидую. Сто плетей. Это медленная смерть, поясняю для особо одаренных. Никто не способен вынести. Даже если кто вдруг и вынесет, бывали такие необъяснимые случаи, тот в ту же ночь загнется от заражения крови. – Негр укоризненно покачал головой, демонстрируя, насколько неодобрительно он относится к подобному способу самоубийства. – Кормить станем три раза в день, как на лучших курортах галактики. Это будет омерзительная протеиновая дрянь, но вам лучше съедать все и без лишних жалоб, иначе вы, кретины, рано или поздно обнаружите, что у вас нет сил работать дальше. А все, у кого нет сил работать, сразу отправляются в бан. – Негр нахмурился. – Накрепко запомните главное: для нас вы все – белый мусор и не стоите дерьма, прилипшего к подошве. Доступно излагаю? Если кто вспомнит про свои права человека, международные конвенции там какие-нибудь – сразу в бан. Я этой хрени физически не выношу… Вопросы?

– А вот если… – начал было один из австралийцев, худой как палка.

Негр не стал ждать, когда он договорит: молниеносно выхватил из-за пояса старомодный пороховой револьвер и выпустил ему пулю в лоб. Отшатнувшихся от неожиданности и ужаса соседей австралийца забрызгало мозгами. Кто-то взвизгнул.

– Если есть какие-нибудь вопросы – сразу в бан, – негромко и внушительно пояснил надсмотрщик, пряча револьвер. – Надо внимательнее слушать хозяина, а не ковырять в носу, когда он поясняет насущное. Если я велю прыгать, то вопросы допускаются только в одной области: насколько высоко угодно черному господину? – Он скривился. – Меня можете называть: масса. Масса Малик. Есть еще вопросы?

Подавленные страшной казнью коллеги, несостоявшиеся рабочие, в мгновение ока ставшие рабами, угрюмо молчали.

– Как это прекрасно, когда всем все понятно и нет никаких вопросов! – умилился Мусонбе. – Всегда бы так. Что ж, раз все понятно, приступайте к работе, долбаные снежки.

Всё так же, угрюмо и молча, белые начали разбирать валявшийся на полу инструмент.

В отдаленных коридорах поверженного корабля визжали фрезы электрических пил, искрил плазменный резак – там уже явно кто-то работал. Родим привычно осмотрелся и прикинул ситуацию. Охранников было мало, дай бог один на четыре-пять десятков рабов. Причем в руках у этих рабов было вполне достаточно инструментов, которые при минимальных усилиях могли бы превратиться в оружие. То есть условия для того, чтобы можно было поднять молниеносный мятеж и стремительно вырезать черных надсмотрщиков, даже несмотря на их плазмометы и разрядники, были практически идеальными.

Однако никто в галактике не сумел бы поднять на восстание эту испуганную и покорную биомассу, подготовленную к подобному обращению веками воспитания в духе мультикультурализма и толерантности – к начальству и окружающим. А также к «великим гуманистическим идеалам». Их воспитывали так с детства, вдалбливая, что их никчемные жизни священны, что ради них можно пожертвовать самым святым, что ни в коем случае нельзя противиться злу насилием, что своя задница ближе к телу. Они до сих пор не осознавали всей безнадежности своего положения, жалкие маменькины инфантилы. А даже если и осознавали, то боялись взять на себя взрослую ответственность, наивно надеясь, что все как-нибудь рассосется само по себе, что вот-вот прискачет на боевых звездолетах американская кавалерия, привезет с собой сосисок и бухла, а потом прогонит врагов.

Родим криво усмехнулся, представив, что здесь могло бы завариться, если бы эта толпа состояла даже не из русских поселенцев окраинных планет, которые сплошь и рядом входили в ряды иррегулярного местного ополчения, а хотя бы из простых работяг из российской глубинки, с того же Нового Челябинска, например…

И вздохнул. Нет, с этими демократическими детишками каши не сварить.

– Бери инструмент, белая мразь, – выплюнул Малик, заметив, что Родим замешкался, озираясь. – И начинай пилить. Иначе пилить начну я, и тебе это совсем не понравится. Фигурная резьба по кости – слыхал про такое?

– Слыхал, конечно, – скромно ответил Родим, поднимая инструмент. – В большом количестве вещь совершенно нестерпимая.

– Именно. Начинай пилить.

Вызвав целый сноп огненных искр, электрическая пила Пестрецова с протяжным визгом вгрызлась в переборку. О защитных очках для рабов никто, разумеется, даже не подумал.

Вооруженные надсмотрщики отошли далеко назад, чтобы случайно не угодить под вылетающие металлические опилки или искры. Родиму это было только на руку.

«Общая связь, – проговорил Песец с закрытым ртом, пытаясь перекрыть отчаянный визг пилы. – Братишка-два, сестренки, это он. Пропавший лайнер конкурса красоты. Могу ошибаться, но слишком уж заметная штуковина. Он укрыт на планете, и белые рабы разбирают его на части, чтобы черные хозяева могли продать по кускам. И я, как ни странно, принимаю в этом самое деятельное участие».

«Песец, тут самый настоящий бордель! Эти ублюдки-мужешовинисты будут меня тут насиловать!..» – кажется, фрау Кюнхакль от стресса лишь сейчас вспомнила, что у нее есть возможность связаться с остальными членами команды.

«Принял, Бестия!» – отозвался Родим.

По дороге в Кабестан это стало еще одним поводом для скандала между Грейс и Родимом: когда он узнал, что ее позывной – WB, и совершенно без всякой задней мысли спросил: «Это в честь Water Bondage, что ли?»

Фрау Кюнхакль орала примерно полчаса. Однако понемногу выяснилось, что негодует она только потому, что на самом деле WB в ее позывном означало Weiße Bestie – Белокурая Бестия. Сама же Грейс, как она в итоге призналась, время от времени как раз практикует в своей интимной жизни этот самый water bondage, то есть имитацию утопления обнаженной связанной женщины, чаще всего в прозрачном резервуаре, чтобы можно было разглядеть все подробности мук удушья «жертвы», на самом деле тоже получающей от этого жуткого унижения неимоверное сексуальное удовольствие. И ничего плохого или постыдного фрау Кюнхакль в этом не видит.