Забей стрелку в аду - Сергей Зверев

Военная прокуратура возбудила дело об умышленном убийстве. Но командование попросило не выносить сор из избы. Тогда ушлый прокурор обвинил лейтенанта в превышении служебных полномочий. Это тоже не понравилось руководству. Пошевелив извилинами, ответственные лица нашли компромиссный вариант. Медицинская комиссия обнаружила у лейтенанта Ястребцова редкое инфекционное заболевание, при котором воспаляется кора головного мозга. Побочным следствием редкой болезни бывают кратковременные приступы шизофрении. Следовательно, по заключению авторитетной комиссии, лейтенант Ястребцов не может нести ответственность за содеянное. Он должен быть комиссован по состоянию здоровья и направлен на лечение. Кроме того, лейтенанту, подхватившему коварную заразу при исполнении служебного долга, полагается пенсия.

Благоразумный Серега Ястребцов перечить командованию не стал. Он принял все условия, спасаясь от тюрьмы. Военная карьера оборвалась, не успев начаться. Но он не жалел о скоропалительном финале. Там, в Пригородном районе, он впервые почувствовал себя хищником, которому нравится убивать. Убивать не по приказу или необходимости, а когда возникнет желание.

Покантовавшись в клинике, бывший спецназовец выписался с диагнозом, отмечавшим некоторые изменения в психике. Пациенту предписывалось навещать психиатра каждые полгода для профилактического осмотра по месту жительства. Но пациент услугами эскулапов не воспользовался. Он пропал, а его история болезни затерялась в пыльных шкафах клиники.

Ястреб сменил климат. В составе отряда русских добровольцев он отправился в райский уголок для любителей острых ощущений – Боснию. Идейные спутники талдычили о славянском единстве, православном братстве и исламской угрозе, а он смотрел в иллюминатор самолета, предвкушая большое приключение.

Босния была адским котлом, местом всеобщей резни. Ястреб оказался в своей стихии. Сербы назначили отличившегося в боях русского командиром мобильной группы, совершавшей рейды по тылам противника. Ястреб с бандой отъявленных головорезов колесил по дорогам, устраивал диверсии и засады, пока сам не угодил в расставленную западню.

Его команду взяли в клещи у древнего монастыря. Подбив из гранатомета головную машину, противник шквальным огнем заставил людей Ястреба отступать к монастырю по убранному кукурузному полю. Они яростно огрызались, отстреливаясь из всех видов оружия, но силы были неравными. На открытом пространстве их убивали как куропаток.

До красноватых стен обители добрались только Ястреб и могучий казак из Ростова-на-Дону по имени Вася. Ворота монастыря были наглухо заперты. По полю, растянувшись цепью, двигался враг. С каждой секундой человеческие фигурки увеличивались в размерах.

– Все, хана, – казак, отстегнув рожок короткоствольного автомата, убедился в отсутствии патронов. – Сейчас секир башка будут делать.

Он опустился на корточки. Сняв с шеи цепочку, Вася поцеловал нательный крест и водрузил его обратно. Затем из кармана куртки он извлек отполированный патрон, снарядил и пристегнул магазин. Передернув затвор, казак приставил автомат к груди.

– Прощай, Серега! Не поминай лихом! – на выдохе произнес Вася, нажимая на спусковой крючок.

Казак промазал. Пуля, черканув по сердцу, закружилась, наматывая внутренности могучего тела. И в ту же секунду достали Ястреба. Он почувствовал толчок и обжигающую боль ниже правого плеча. Камуфлированная куртка набухла кровью. Ноги стали ватными, а в голове зазвенел колокол. Но Ястреб устоял на ногах.

В арсенале командира диверсионного отряда оставались парочка гранат и несколько патронов в обойме австрийского пистолета «глок». Достаточно боеприпасов, чтобы продать свою жизнь или с честью уйти из нее. Но Ястреб не стрелял в приближавшихся людей. По нарукавным шевронам, украшавшим куртки врага, он опознал боснийских мусульман. Боевики приближались осторожно. Пригибаясь к земле, короткими перебежками боснийцы ползли к монастырю как саранча. Ястреб спрятал руку с зажатой гранатой в карман. Достав сигарету, он закурил и сел рядом с корчившимся в пыли казаком. Жизнь никак не хотела уходить из могучего тела ростовчанина.

Осмелев, враги поднялись в полный рост. Подошедший первым юнец с едва наметившимися усиками что-то гортанно выкрикнул, приставив ко лбу Ястреба ствол автомата.

«Стреляй, сопляк! Наслаждайся видом вылетающих мозгов! Слишком много базара для такого момента… Нет, пацан, ты не сможешь выстрелить в упор, пока я смотрю тебе в глаза», – вел мысленный диалог пленный, с наигранным спокойствием мусоля сигарету, зажатую в уголке губ.

Галдящая толпа боснийцев, бряцающих оружием, расступилась. Сквозь коридор боевиков прошел низкорослый человек, одетый в безупречно белый шерстяной свитер и черные брюки без единой пылинки. Среди пятнистого камуфляжа военной формы он выглядел франтом, прибывшим сыграть партию в гольф. Подойдя к Ястребу, франт неожиданно спросил на ломаном русском:

– Россиянин?

– Да…

Командир боснийцев безмолвно указал на скрипящего зубами Василия.

– Тоже русский, – сплевывая кровью, ответил Ястреб.

Толпа боевиков кипела от возмущения. Казалось, они готовы голыми руками закопать добровольных помощников сербов в землю. Коротышка обернулся. Толпа замерла под тяжелым взглядом предводителя.

«Кажется, отвоевался», – пульсировала одинокая мысль в мозгу Ястреба.

Он пожелал себе быстрой смерти и приготовился вырвать чеку гранаты, зажатой в потной ладони.

Но коротышка вдруг осклабился, показывая ряд неровных зубов. Затем он указал на Василия, черканув ладонью по горлу. Ястреб понял этот интернациональный жест, символизировавший смерть. Неспешно – давала знать о себе потеря крови – Ястреб вытащил из ножен, висевших на широком поясном ремне, зазубренное лезвие натовского штык-ножа. Трофей подарил командиру казак, снявший добычу с убитого в рукопашном бою боснийца. Ползком подобравшись к товарищу, Ястреб приподнял его голову и мастерским движением профессионального убийцы взрезал глотку.

Василий захрипел, забившись в конвульсиях. Густая кровь хлестнула фонтаном. Веер рубиновых брызг окропил лицо Ястреба и стены монастыря. Внезапно где-то в поднебесье глухо ухнул колокол. Длинный, пронзительный звук разбуженной меди поплыл над кукурузным полем к череде холмов на горизонте. Отчаянный звонарь обители будто сигнализировал богу об еще одной душе, проданной дьяволу.

Коротышка кивнул снайперу. Стрелок припал к монокуляру прицела, нашел цель и выстрелил. Гул колокола заглушил крик падающего с высоты звонаря.

– Ибрагим Хаги, – коротышка протянул Ястребу ладонь с пухлыми пальцами, унизанными золотыми перстнями.

Через три месяца сербская разведка доносила о русском наемнике, воюющем в отряде албанских сторонников боснийских мусульман. А на кресте, воздвигнутом под стенами в честь русских братишек, сложивших головы за правое дело, значилась фамилия Ястребцова…

«Боже, сколько воды утекло с того времени. Славные были денечки», – телевизионная картинка растревожила воспоминания Ястреба.