За все надо платить - Алексей Макеев

В зале началось уже что-то невообразимое – такого журналисты никак не ожидали. Это была даже не сенсация! Это была бомба! А вот Гуров почувствовал себя так, словно пропустил хороший удар под дых – дышать стало нечем, и он рванул ворот рубашки.

– Удивлены? – спокойно поинтересовалась у собравшихся Ольга. – Обещаю, что впереди вас ждет еще много интересного. Итак, не дозвонившись мне на сотовый, учительница перезвонила на наш домашний телефон. И узнав, кто звонит, мне разрешили с ней поговорить. Ну какой вред может быть от школьной учительницы? Так я узнала, что на моего мужа было совершено покушение. Мне стоило очень большого труда вырваться из дома и поехать в Институт Склифосовского, потому что охранники сначала созвонились с начальником службы безопасности, который соизволил разрешить меня туда отвезти. А вот наши с Игорем Петровичем дочери остались в доме в заложницах.

– Как же вы смогли вызвать туда Любимова и Строеву? – крикнул кто-то из зала.

– Мне просто повезло. Я увидела, как санитарка с ведром и шваброй зашла в туалет, и заскочила следом за ней. А когда туда за мной бросился один из охранников, эта решительная женщина выгнала его, да еще и шваброй по спине ударила. Счастье великое, что у нее оказался с собой сотовый телефон, и счастье великое, что я наизусть помню номер моей подруги, актрисы Марии Строевой. Я позвонила ей и попросила о помощи. И она не подвела! В тот момент она как раз находилась в офисе Михаила Яковлевича, и они не просто приехали вместе, а еще и журналистов с собой привезли. Вот так вы узнали о том, что случилось с моим мужем.

В зале раздался разноголосый шум, все, перебивая и перекрикивая друг друга, задавали вопросы, смысл которых понять было невозможно. Когда все немного успокоились и стало потише, Ольга продолжила:

– Я понимаю, что вас очень удивляет сложившаяся в нашем доме ситуация, и обещаю, что после моего рассказа у вас не останется никаких вопросов. – После этих слов в зале воцарилась мертвая тишина. – Надеюсь, все помнят, как начинается Евангелие от Иоанна: «В начале было Слово». Вот именно с него и начались все неприятности в нашей с Игорем Петровичем жизни. Точнее, с двух слов – «плюгавый шибздик». Это произошло в 2013 году. В то время возле нас был человек, которого мы ошибочно считали своим другом. И он, чтобы козырнуть дружбой с моим мужем, позвонил ему, поставив телефон на громкую связь. В тот день Игорь Петрович отмечал у себя в кабинете заключение нового контракта, не обошлось и без горячительного. Во время их разговора друг сообщил ему, что, с подачи одного человека, его якобы собираются выгнать с работы, и назвал имя этого человека. А муж видел его несколько раз, но представления не имел, кто он на самом деле. И он сказал своему «другу», чтобы он не боялся какого-то «плюгавого шибздика», что все будет в порядке. Да, мой муж не имел права говорить такое о человеке только потому, что тот невысок, худощав и лыс. Подобные вещи вообще ни о ком говорить нельзя! И то, что он был в приподнятом настроении, разгорячен спиртным и не знал, что телефон его «друга» стоит на громкой связи, не может служить ему оправданием. А этот «шибздик» как раз присутствовал при этом разговоре, для него он, в общем-то, и предназначался! А «шибздик» этот был сотрудником администрации президента! Да не простым, а эдаким серым кардиналом, перед которым министры барыню пляшут. Потом мой муж извинялся перед ним, и не один раз, но, как показало дальнейшее, прощен не был. И с того времени моего мужа начали… Я – филолог по образованию и не люблю подобные выражения, но более точного подобрать не могу. Так вот, его начали мордовать все, начиная с самых высоких кабинетов и заканчивая теми, где раньше ему в глаза заглядывали. А почему бы не потешить душеньку и не пнуть раненого льва! – Голос Ольги звенел от гнева. – Причем, заметим, для того, кто спровоцировал моего мужа на подобное необдуманное высказывание, эта выходка прошла без последствий – видимо, сумел прогнуться и лизнуть так, как не смог мой муж.

Гуров не смотрел на экран, он сидел, опустив голову и закрыв глаза, а его руки были зажаты между коленями, чтобы не было видно, как дрожат пальцы. Господи! Как же он себя в этот момент проклинал! А главное, он понимал, что это еще не конец, что ему еще многое придется выслушать. Причем совершенно справедливых упреков.

– Мой муж перестал кому бы то ни было звонить и ушел с головой в работу. И ему тоже никто не звонил. От него отвернулись все, потому что, когда человек в опале, дружить с ним опасно. А как в России умеют уничтожать неугодных или непокорных, выдавливать их из страны с жалкими остатками некогда крупных состояний, никому рассказывать не надо. Итак, об Игоре Петровиче, казалось, забыли, чему мы были очень рады, и наша жизнь понемногу начала налаживаться. И тут через несколько месяцев к мужу обратился его деловой партнер Илья Александрович Крайнов, которого обвиняли в страшном преступлении.

– Помним! – крикнули из зала несколько человек.

– Тем лучше, значит, мне не придется пускаться в подробности. Подчеркну: Крайнов не был другом моего мужа, он был только его деловым партнером. И мой муж имел неосторожность попросить того своего «друга» помочь Крайнову. И этот человек помог. Он доказал, что Крайнов невиновен, но при этом собрал большую кучу грязи, которой облил не только Крайнова, но и Игоря Петровича, обвинив их в связях с криминалом. Я ничего не могу сказать о Крайнове, потому что лично с ним не знакома, но обвинить в подобном моего мужа?! Этот «друг» настолько плохо разбирается в людях, что не смог понять, кто перед ним: порядочный человек или преступник! В таком случае ему на его работе делать нечего! А когда Игорь Петрович позвонил ему, чтобы спросить, за что он с нами так поступил, что плохого мы ему сделали, он отрезал, что у него нет знакомых с фамилией Болотин, и бросил трубку.

– Почему вы не называете ничьи фамилии? – раздался заинтересованный голос из зала. – Сказавший «а» должен сказать и «б». Добра этим людям вы явно не желаете, так что же вас останавливает?

– Я пока не буду называть ничьих фамилий, кроме одной – начальника службы безопасности концерна, которого в пору так называемой дружбы подсунул моему мужу этот якобы друг, но чуть позже, – заявила Ольга и продолжила: – Началось разбирательство по каждому предприятию, а что это значит? Выемка всех документов, и бухгалтерских, и учредительных, арест счетов, и прочее, и прочее. И как в таких условиях может работать предприятие – если деньги за отгруженную продукцию приходят на счет, а оплатить из них поставки нового сырья, угля и всего прочего невозможно? Чтобы выплатить рабочим зарплату, моему мужу нужно было каждый месяц идти на поклон и униженно просить: не дайте, мол, людям с голоду помереть. А неустойки и штрафные санкции по контрактам? Потому что контрагентов не волнует, что там у тебя происходит. В результате всего этого концерн понес колоссальные убытки. Постепенно, одно за другим, обвинения стали отпадать за отсутствием состава преступления, предприятия начали нормально работать. Сняли арест со счетов, вернули документы, правда, очень многие из них там затерялись, и пришлось их восстанавливать, но это было такой ерундой по сравнению с тем, что мы пережили. И мы решили, что самое страшное уже позади. Как же мы ошибались!