Оскар за убойную роль - Анна и Сергей Литвиновы

– Ладно, – неохотно согласилась Таня. – Узнавать я, конечно, ничего не буду, но Валерочке твою версию расскажу. Пусть он проверит.

Внезапно она почувствовала, как устала. Ведь целый день ее терзают. Сначала шеф орал. Потом Валерочка мучил многочасовыми расспросами. А теперь еще и Макс строит версии и совсем ее не жалеет… На глаза навернулись слезы.

Макс, умница, тут же уловил ее настроение, и сыщицкий блеск в его глазах мгновенно погас. Он встал, снова обнял Татьяну, снова дал ей уткнуться в свою грудь… И тихо сказал:

– Я не прав, Таня.

– Почему? – прошептала она.

– Потому что не о том мы с тобой говорим…

Он бережно подхватил ее на руки.

– Пойдем, моя девочка, я тебя уложу! И посижу рядом, и буду жалеть…

Таня благодарно потерлась щекой о его подбородок и промурлыкала:

– А можно, ты будешь меня не просто жалеть?

Ее губы нащупали его рот, накинулись на него – жадно, яростно, словно в последний раз. Макс ответил на ее поцелуй, и Таня, проваливаясь в исступление страсти, подумала: «Да плевать я хотела на этих Теплицыных и Брячихиных! Даже думать о них не хочу!»

Вторник, утро.

Таня

Ночь с Максом была, как всегда, хороша. Раннее утро тоже прошло роскошно: кофе в постель, теплые булочки, ласковые слова, жаркие поцелуи… А после завтрака Макс исполнил любимый Танин каприз: расчесал ей волосы – нежно, но качественно, будто парикмахер из самого что ни на есть элитного салона. Одна беда: заехать домой и переодеться Таня уже не успевала, потому пришлось следовать в офис во вчерашней одежде. Моветон, конечно, появляться в одном и том же два дня подряд, а что поделаешь? Максовы рубашки ей безнадежно велики и годятся только в качестве халатов, а запасного гардероба Таня в квартире любовника не оставляла. Держать свои вещи у мужчины – прямой путь попасть в зависимость, а Таня зависеть ни от кого не хотела – даже от лапочки Макса.

«Наташка наверняка съязвит, что я во всем вчерашнем… И Темка, сто пудов, спросит между делом, но лукаво-лукаво: «Изволили дома не ночевать, Татьяна Валерьевна?» Да и Теплицын тоже заметит, он всегда замечает, как я одета… Ну и ладно. Отшучусь-отобьюсь».

…Только шутить с Татьяной никто сегодня не стал. В «Пятой власти» ее встретили холодно. Охранник на входе, противу обычая, даже не улыбнулся и, словно видит Таню впервые, потребовал пропуск. Андрей Федорович, с которым они столкнулись в коридоре, посмотрел мимо нее и поздоровался сквозь зубы. А Мишка Колпин наоборот: глазел с любопытством и предвкушением во взоре… Так, наверное, коллекционер бабочек смотрит, когда готовится наколоть на булавку очередной экземпляр.

«Ведут себя, будто у меня гонконгский грипп», – злилась Садовникова.

Не нужно быть Кассандрой, чтобы понять: слушок по агентству уже пошел. Ясно, что деталей никто не знает, но суть очевидна: госпожа творческий директор (вызывающе успешная, неприлично красивая, чересчур самоуверенная) наконец-то села в лужу.

Даже Наташка – уж ее-то профессия обязывает быть всегда невозмутимой! – и та не удержалась в рамках бесстрастности. Едва Таня на порог, как секретарша – никогда, кстати, не вставала при ее появлении! – вскочила, стушевалась, залепетала:

– Здравствуйте, Татьяна Валерьевна… рада вас видеть… может, что-нибудь нужно?

– Как обычно: кофе и список звонков, – буркнула Татьяна, проходя в кабинет.

Мед и участие в голосе секретарши ранили ее больней, чем неприкрытая холодность Теплицына.

Таня вошла в когда-то любимый кожаный кабинет, автоматически выполнила ежеутренний ритуал: включила компьютер, достала из сумки ежедневник, открыла на страничке со списком сегодняшних дел… и поняла, что работа – такая привычная и интересная – этим утром ее совершенно не волнует. И ей абсолютно наплевать, что новая сеть сотовой связи именно сегодня обещала дать ответ – согласны ли они заказать рекламу в «Пятой власти». И как идет работа над макетом по новой марке печенья – ей тоже неинтересно. А уж думать про то, каким образом уболтать несговорчивых клиентов с колбасного завода, которые зарубили уже третью рекламную концепцию, она и вовсе не в состоянии…

«Не до работы сейчас. Значит, и нечего организм зря насиловать», – постановила Таня и захлопнула еженедельник.

Тут как раз и Наталья явилась с кофейным подносиком. Таня не преминула отметить, что чашка и сахарница отмыты до блеска и выстроены, противу традиции, в идеальном порядке, а в вазочке лежат ее любимые конфеты.

«Жалеет меня Наташка, – поняла Таня. – Хочет хоть чем-то порадовать». И от этой мысли ей стало еще грустней.

Наталья поставила поднос на Татьянин стол – опять же, против правил, без обычного грохота о полированную поверхность и звона посуды – и начала:

– Звонили из сотовой связи, говорят, что…

– Потом, – перебила Таня. И кивнула на гостевой стул: – Садись, поболтаем.

Наташка ее приказание не выполнила. Стоит перед столом, хлопает глазами и явно удивляется: как это начальницу не интересует, что сказали потенциальные клиенты-сотовики, у которых рекламный бюджет – под миллион долларов?!

– Потом все расскажешь, – повторила Таня. – Садись.

Она отхлебнула кофе. Напиток – даже в божественном Наташкином исполнении – показался ей горьким. Таня поморщилась.

– Что не так? – тут же заволновалась секретарша.

– Все так, – отмахнулась Таня, бросая в чашку дополнительный кусок сахара. – Не трепыхайся. Надо поговорить.

– Поговорить? – Наталья взметнула выщипанные в струнку брови. – Так я ж и пытаюсь рассказать, вот, из сотовой связи звонили…

– Ох, Наташка, не умеешь ты прикидываться, – вздохнула Таня. Вышла из-за своего стола, поманила секретаршу в уютные гостевые кресла – отчим не раз замечал: чтобы разговорить человека, его сначала надо расслабить.

– В общем, сотовики сказали, что берут тайм-аут и будут думать еще. – Наталье все-таки удалось закончить мысль.

– Пусть думают, – небрежно бросила Таня.

В рекламном бизнесе фраза «мы берем тайм-аут» – эвфемизм отказа, и Тане это было совершенно ясно, однако расстраиваться еще и по этому поводу сил совершенно не осталось.

Наташка внимательно посмотрела Тане в лицо (Садовникова пыталась выглядеть бесстрастной) и с деланым оптимизмом выпалила:

– Мы их еще зацепим! Гарантирую, Татьяна Валерьевна!

– Возможно, – равнодушно кивнула та. И в третий раз, уже с трудом сдерживаясь, кивнула на гостевое кресло: – Ну, ты сядешь, наконец, или нет?

Наташка с опаской села (впрочем, хотя и посматривала на Таню испуганными глазами, а изящно скрестить ноги в новых туфельках не забыла).

Таня обновку, разумеется, заметила и немедленно похвалила: