На голубом глазу - Евангелина Глазкова

– Твои проблемы, мои проблемы. Я же не только браслет могу завязать на запястье, я могу помочь.

– Зачем? Ты работу потеряешь. Не нужно нам… так дружить!

– Как так?

– Тесно. В плане доверия. Ты работаешь здесь, а я туристка. Мы больше никогда не встретимся. Не веди себя так, как будто я тебе нравлюсь.

Костя улыбнулся и отвел взгляд, поворачиваясь к морю при этом вытянул руку, сжимая мои пальцы. Через секунду он обернулся и прошептал:

– Нельзя этого делать… знаю, но ты нравишься мне. И это по-настоящему. Это правда.

Рано я поставила мелодраму на стоп.

Потянувшись ко мне, он сделал паузу, замерев возле губ (я не отпрянула и не оттолкнула его) и он аккуратно меня поцеловал.

Господи, как я любила такие поцелуи! Осознанные, будто спрашивающие. Без страстных заглатываний друг друга с распахнутыми челюстями, от которых можно заработать артрит подчелюстного сустава. Наш с Костей поцелуй был нежным и где-то робким, чувствующим, когда нужна пауза, с прикосновением щек и поцелуев шею. Я таяла и забывалась, пока Костя не обнял меня. Он просто обнял. И держал бы меня до рассвета, ничего не говоря. Ничего не спрашивая. И я могла бы сидеть вот так, укутавшись в него до самой старости.

Но вместо старости, наступила реальность.

Я сказала правду:

– Он хочет украсть человека, – ответила я, не расцепляя объятий, – хочет украсть Диану у курдского бандюка. Рахат коллекционирует их. Собирает по всей планете, запирает и прячет.

– Рахат? Он сказал, что украдет невесту у Рахата?

– Ты его знаешь?

– В Турции его все знают. И все боятся.

Я вздохнула и поднялась с плеча Кости:

– Марк в розыске. Меня тормознула таможня, – шептала я как на исповеди, – я визитку взяла с номером и должна позвонить, если встречу. А он! Свалился на голову сам! Просит Диану спасти! Да он… он же! Он ни разу со мной не поздоровался за пять лет! А теперь такой сидит перечисляет: помню твоё эссе, помню юбку, помню гладиолус в волосах…!

– Нарцисс, – произнес Костя.

– Да, нарцисс! Стой… – осеклась я, – откуда ты это знаешь?

Костя поднялся с шезлонга и побрел в мелкую волну прибоя. Я догнала его. Он что думал, я позволю ему уйти? Сейчас?!

– Костя! – развернула я его за плечи, – как ты узнал про нарцисс?! Как?!

– Потому что помню, Ева. Помню его на твоем ободке, когда ты получала диплом. Помню твою зеленую юбку… и многого всего другого. Я тебя помню.

– Ты меня помнишь? – переваривал мой аналитический ум новые данные, делая единственный вывод, – и ты рассказал все это Марку обо мне… Это он твои воспоминания перессказывал.

– Он нравился тебе, это я тоже помню.

– Что ты все время повторяешь, что ты меня помнишь! Я тебя не знаю!

– Как Марк не знал тебя! – ответил он. – Ты была смелой, ты поздоровалась с ним три тысячи раз, а я с тобой только однажды. Я учился на курс младше, но не был популярным. Носил очки и брекиты. Ты не видела меня, но я все время крутился рядом, Ева.

– Как тебя зовут? Ты Костя? Или Ваня? Или, может, ты Назар? – пробовала я развязать узел его браслета.

– Не снимай, – перехватил он мою руку, но я вырвалась, – меня зовут Костя Цветков. Я младший брат Дианы.

Безумные планы безумного аниматора

– Что? Ты ее брат?.. Я не знала, что у нее есть брат…

– Мы не дружили. Но иногда я подходил к ней на перерывах между лекциями. Украдкой. Обычно там был Марк, и ты. Всегда неподалёку ты.

– Костя… это какое-то маньячество!

Быстро я забыла, что вела себя совершенно так же.

– Нет, Ева. Это неразделенное чувство. И оно продолжает оказывать на тебя влияние. Всю жизнь.

– Ты прикинулся аниматором. По имени Ваня! Чего еще я не знаю?!

– Диана не посылала приглашения. Это я отправил его. Свадьба проходит в закрытом режиме, туда никого постороннего не пустят. Я подговорил Марка, да это правда. Я думал, ты захочешь помочь ему, потому что, – смотрел он на меня, – если ты любишь его, так же как я любил тебя…

– Нет, – отрезала я, – не люблю! Он в прошлом. Академия в прошлом. Я косметику продаю! Понимаете вы или нет?! Я расписываю стратегии продаж и вывода бренда на мировые позиции! Думаешь, легко придумать рекламную кампанию для вазелина, чтобы каждая девушка захотела купить его?!

– Но ты прошла программу. Ты училась в Китае.

– Это ничего не значит! Я занималась тай чи и делала иглоукалывания! Изучала МВА, прогуливая половину лекций. Никто не предупредил, что они будут идти на китайском!

– Ты не только МВА изучала.

– О чем ты?

– Я всё знаю.

– Ты сумасшедший! Ты маньяк хуже Марка! Ты целовал меня пять минут назад, прикидываясь аниматором!

– Ты прикидываешься туристкой! Не забывай, я учился там же, где ты.

Отвернувшись, я побежала прочь, но Костя поймал меня за талию и потеряв равновесие мы упали в воду. Я хотела ударить его. Хотела влепить ему пощёчину, затрещину или подзатыльник (короче, ударить его, но не слишком больно, все-таки он мне нравился). Но вместо этого я его целовала. Не так осторожно, аккуратно и нежно, как на шезлонге, но все еще не мнее осознанно.

Или это делал он?

Вода вокруг нас полыхнула голубым. Редкое явление сияния люминесцентного планктона, которые бывают в Турции. Каждое наше движение по мелкому берегу отражалось неоновой вспышкой синего. Во мне вспыхивало множество эмоциональных оттенков. Я перестала понимать хочу убить Костю или хочу, чтобы наш поцелуй никогда не заканчивался? Хочу помочь Марку или послать его, как он посылал меня все пять лет? Хочу ли я быть с Костей настоящей? Была ли я когда-нибудь такой? Может, это я себя спрашиваю: «кто ты», а не его?

Планктон подсвечивал оставленные нами отпечатки ног на хрустящей гальке, а мы просто шли. Молча и я надеюсь, осознанно.

Костя проводил меня до номера. Мы ничего не сказали друг другу, и не провели вместе ночь. Он не попытался войти в комнату. Чуть было я не предложила сама, но Костя развернулся и ушел, оставив на мне свою влажную джинсовку.

Лина вернулась в пять утра, я как раз закончила собирать вещи, закончила тренировать свой настрой на гармонию аффирмациями, закончила упражнения тай чи, и закончила пить шестую чашку кофе.

Все было обманом. И Костя, и Марк, и эти приглашения на свадьбу. И ночь с купанием внутри планктона тоже, и наши поцелуи, и светящиеся голубые глаза Назаров, что бесстыдно подглядывали в ночи. Все было миражом голубого свечения, внутри которого мне показалось… и море, и поцелуи…и я сама.