Хозяин «Логова» - Мари Ардмир

То, что у зверя характер под стать всему роду Дори, стало ясно, едва наступил час расплаты. Кое-как запихнувшая в себя моченое яблоко и четвертинку булочки, я неожиданно оказалась в подземных чертогах. Нетронутая чашка с кофе – маленькая радость перед «смертью» – выпала из ослабевших рук, покатилась по скале и со звонким «Буль!» исчезла в огненном море.

– Да чтоб тебя! Ты совсем охамел, Златогривый! – ругнулась я в голос. И только оглянувшись, поняла, что зря надрываю горло, зверя рядом не было. И вдалеке он тоже не наблюдался.

Впереди – мерно накатывающая на берег лава, сзади – жуткий лес-исполин, справа – чья-то нора, слева хорошо обглоданные кости и рогатая черепушка в два моих роста. И если это была жертва, то хищник явно больше, поняла я и с опаской покосилась в сторону норы. В ней что-то было опасное и зловещее. Оно шевелилось и шипело, пробираясь наверх. Испуганный йик я подавила в зародыше и даже не шевельнулась, когда из темных глубин выползло нечто змееподобное с костяным гребнем и чешуей, топорщащейся иглами. По размерам монстр был чуть больше Бузи, но его оскал впечатлял до нервной дрожи, особенно когда змей приблизился на расстояние вытянутой руки, дабы обнюхать, надеюсь, гостью, а не еду.

От шумного вдоха меня качнуло, от выдоха отшвырнуло назад, в объятия черного папоротника с красными иглами на стеблях. Сидя в нем, я ошеломленно проследила за тем, как змей, словно боясь упустить меня из виду, боком сиганул в море, подняв тучи лавовых брызг. Испугался! Значит, Златогривый здесь…

Радостная, я подскочила на ноги, обернулась, готовая вылить свой праведный гнев на золотую сволочь, и… снова села. На берег пришел отнюдь не златогривый хайо, скорее крыс колоссальных размеров. Это из-за него змей сбежал прыжком, а я в который раз помянула богиню Иллирию и ощутила себя букашкой, причем аппетитной. Серый крыс, сплошь покрытый броней, тоже не побрезговал моей более чем маленькой персоной. Нюхать не стал, сразу решился проглотить, раззявил пасть и… отскочил как ошпаренный. Завертелся, лапами скребя по скале, увидел нору, бросился к ней, но не сумел туда протиснуться. Что-то темное длинноногое ухватило крыса за хвост и утянуло вверх, раздался оглушающий писк, хруст костей, чавк… и наступила тишина.

Оборачиваться и смотреть, кто пришел на этот раз, я не стала. Продолжила посиделки в объятиях папоротника. Ведь если лапы новоприбывшего зверя не золотые и не знакомые, вскакивать бессмысленно. Вот я и просидела появление кого-то зеленого пупырчатого и кончину темного, затем побег зеленого от крылатого ядовито-синего. Последний, к слову, ни от кого убегать не стал, после сытного обеда решил прилечь на берегу и провалился. Удивленное «мря?!» и довольное «хрум!» сопровождали его скоропостижную кончину. На этом круг поеданий не завершился, а только начался. Что за монстр притворялся бездушной скалой, я не рассмотрела. Только хвост запомнился с костяным сердечком, когда огромное красное щупальце утянуло чудовище в лавовое море.

Здесь была смерть, одна лишь только смерть. Неудивительно, что демоны стремятся к нам. В стабильность. Я потерла лицо, уже не обращая внимания на схватку морского чудовища с покусившимся на него прибрежным деревом или не-деревом. Вздохнула с безысходностью, потерла похолодевшие от страха руки, и только сейчас заметила целостность кольца на пальце. Камень был на месте, то есть зверь сидел в реликвии.

– Ох ты ж бестолочь! – прошипела, с возмущением осознав, что Златогривый нигде не прятался, он все это время был здесь… слушал и чего-то выжидал или кого-то.

Вот тут-то меня и настигла мысль, что я была приманкой, спровоцировавшей серию последовательных монстропоеданий, ради привлечения наиболее крупной особи. Особи, встреча с которой вряд ли сулит мне проблемы с внешностью, скорее уж прощание с жизнью.

– Златогривый, чтоб тебя заморозило и к полу припечатало! – не на шутку взъярилась я и встала из папоротника.

А вокруг странная неподвижность, настороженная, и только кто-то огромный на заднем фоне с хрустом вырывает хищное дерево из земли. Оглянувшись, поняла, что такая громадина вряд ли позарится на меня, потому и продолжила гневно отчитывать камень:

– Ты что себе позволяешь, гадость мстящая? Ты меня предупредил? Ты разрешение спросил? – А в ответ тишина, просто-таки созданная для возмущенного крика: – Это как, вообще, называется?!

«Ается-ается-ается!» – улетело вдаль и вернулось с неожиданным «Фу!», прозвучавшим надо мной и принесшим запах тухлых помидоров. Медленно, очень медленно я подняла глаза от сильнее засиявшего перстня. Узрела нос размером с конюшню, что еще недавно в моем «Логове» целой была, и просипела:

– Злат… Зла… – полностью прозвище зверя произноситься никак не хотело, именно поэтому я его сократила, искренне прося: – Златя, тут к тебе при-пришли… пожалуйста, выйди.

Кольцо полыхнуло огнем, громадный нос сморщился, а я поняла, что ноги меня не держат.

На мою удачу, повторять не пришлось, зверь выбрался из перстня мгновенно. Многократно увеличившись в размерах, он опалил жаром меня и напугал чудище с носом и, как оказалось, с рогами. Знать не знаю, был ли это лось или другая крупнорогатая живность подземных чертогов, но через лес он ринулся с невероятной для своих размеров скоростью. Только что был здесь, и вот уже нет, лишь быстро удаляющийся шум ломаемых деревьев выдал поспешность его отступления. И эта паника объяснима. Златогривый действительно был ящером из драконьих. Огромный, крылатый, огненный и очень голодный. Он щелкнул зубами так, что дурно стало не только мне, но и всем зверюшкам, притаившимся на побережье. Треск ломаемых сучьев троекратно усилился, топот многочисленных лап, ног и ласт тут же дополнил испуганный вой и противный визг.

Я села под ставший родным папоротник, зажала уши и крепко зажмурилась. Потому что к пыли, поднятой сбегающими монстрами, добавилось каменное крошево от одного лишь взмаха золотых перепончатых крыльев, а затем и куски ветвей, что посыпались, едва Златогривый приступил к охоте. Его боевой рык, переходящий в рев, звучал над лесом, отражался от дальних гор, от сводов подземного мира и добрых пятьдесят минут будоражил округу устрашающим эхом. За это время я частично успокоилась, пыль осела, открыв совершенно новый пейзаж морского берега. Лес отступил на добрых пару сотен метров, склон оказался куда более пологим и пустым, спуск к огненной воде теперь устилал крупный песок багряно-красного цвета. Единственными украшениями безжизненной суши оказались кости с рогатым черепом, нора и отползающий от меня куст папоротника.

Прекрасно понимая, что без него мне придется прятаться в норе или в костях, я попыталась ухватить предателя за лист. Куст мой маневр раскусил, отпрыгнул и завис в воздухе черно-красной многокрылой стрекозой с очень недобрым взглядом на жуткой морде. Не испугалась лишь потому, что представителя флоро-фауны незамедлительно прихлопнули черной иглой. Есть не стали, ухватив черным хвостом, отшвырнули далеко в море и, судя по шороху, подползли ко мне.

– Зла-а-ат, тут опять к тебе, – позвала я совсем тихо и добавила с дрожью: – Либо за мной.