На улице, где ты живёшь - Мэри Хиггинс Кларк

Он проводил ее до дверей.

— Я вам еще подберу материал, но давайте встретимся и поговорим, когда вы просмотрите все это. У вас могут возникнуть вопросы.

— Вы очень любезны, — сказала Эмили, пожимая ему руку. Неизвестно почему, у нее возникло чувство неловкости, даже нечто вроде клаустрофобии. «Все дело в доме», — решила Эмили, спускаясь по ступеням крыльца и садясь в машину. За исключением кабинета мистера Уилкокса, дом был на редкость неуютный.

Проходя мимо открытой двери, Эмили бросила взгляд в гостиную. Темная обивка, тяжелые портьеры — не самые лучшие приметы викторианского стиля. Все тяжелое, темное, нежилое. Интересно, что представляет собой миссис Уилкокс?

* * *

Уилкокс наблюдал из окна за отъезжающей машиной. Эмили показалась ему весьма привлекательной молодой женщиной. Ее автомобиль скрылся из виду, и Уилкокс направился к себе в кабинет. Он сел за стол и нажал клавишу компьютера.

На экране возникла страница, над которой он работал, когда приехала Эмили. Речь шла о поисках молодой женщины, приехавшей с родителями в Спринг-Лейк на торжественное открытие отеля «Монмаут» в 1876 году.

Из верхнего ящика стола Клейтон Уилкокс достал копию микрофильма первой страницы «Сисайд газетт» за 12 сентября 1891 года.

"В таинственном исчезновении пять дней назад мисс Маделайн Шепли из Спринг-Лейк подозревают преступный умысел... "

— Я больше не могу, — вслух сказал Ник.

Он стоял у окна своего кабинета в фирме «Тодд, Скэнлон, Клайн и Тодд», глядя с высоты тридцатого этажа на улицу внизу. Он следил за автомобилями, исчезающими в туннеле под Парк-авеню, который соединял Сороковую улицу с Тридцать третьей.

«Единственная разница между мной и этими машинами в том, что они выедут на другую сторону, а я застрял в туннеле», — мрачно думал Ник.

Утро прошло в работе над делом Хантера. «Хантер выйдет на свободу, и я буду этому способствовать», — эта мысль вызывала у Ника почти физическую тошноту.

«Я не хочу обидеть отца, но я больше так не могу», — думал он.

Ему пришли на память мудрые слова: «Всего превыше: верен будь себе. Тогда, как утро следует за ночью, последует за этим верность всем».

«Я больше не могу изменять себе. Мне здесь не место. Я не желаю заниматься не своим делом. Я хочу обвинять этих подонков, а не защищать их».

Ник услышал, как открылась дверь. Только один человек мог войти к нему без стука. Ник медленно повернулся. Как он и ожидал, в дверях стоял отец.

— Ник, нам нужно что-то делать с Эмили Грэхем. Я, должно быть, был не в себе, когда сказал ей, что можно подождать до первого мая. Только что появилось дело прямо для нее. Поезжай в Спринг-Лейк и скажи ей, что она нужна нам здесь через неделю.

Эмили Грэхем. Она и его отец похожи как две капли воды. Эта мысль поразила его, когда он увидел ее в суде. Они оба родились адвокатами по уголовным делам.

Он едва удержался, чтобы не сказать отцу, что должен уйти из фирмы.

«Подожду еще немного, — решил он. — Но как только Эмили Грэхем приступит к работе, меня здесь не будет».

Вопрос, заданный прокурору этой визгливой репортершей во время последней пресс-конференции, привел его в восторг.

— Вы думаете, что убийца Марты — это перевоплотившийся убийца Маделайн Шепли?

Но резкий ответ прокурора его оскорбил.

"Я и есть перевоплощение, — подумал он. — Мы с ним одно.

Я могу это доказать.

Я это докажу".

К вечеру он решил, как он откроет скептикам истину о себе.

Будет достаточно одной почтовой открытки. Примитивный рисунок, какой мог бы нарисовать ребенок.

Он отправит открытку в субботу.

По дороге в церковь.

Томми Дагган и Пит Уолш уже ожидали ее, когда Эмили подъехала к дому.

Томми прервал ее извинения за опоздание:

— Мы приехали немного раньше, миссис Грэхем.

Он представил Пита, который проворно подхватил сумку с книгами Клейтона Уилкокса.

— Вы собираетесь всерьез заняться чтением, миссис Грэхем, — заметил он, пока она открывала дверь.

— Пожалуй, да.

Они прошли за ней в холл.

— Давайте поговорим на кухне, — предложила она. — Я бы выпила чашку чая и, может быть, и вас бы уговорила присоединиться ко мне.

Пит Уолш приглашение принял. Томми Дагган от чая отказался, но не мог удержаться от пары шоколадных печений, которые она высыпала на тарелку.

Они сидели за кухонным столом. Из большого окна во всей полноте открывался вид на огромную яму и горы земли вокруг. На лентах, оцеплявших территорию, были слова «место преступления» и «не входить». Полицейский, охранявший раскопки, выглядывал из окна кабины для переодевания.

— Я знаю, что эксперты ушли, — сказала Эмили. — Надеюсь, что с расследованием здесь покончено? Я решила, что бассейн устраивать не буду.

— Вот об этом-то мы и хотели поговорить, миссис Грэхем, — сказал Томми. — Пока экскаватор здесь, мы хотели бы перекопать весь двор.

— С какой целью? — уставилась на него Эмили.

— С очень серьезной целью. Вы должны быть уверены, что вам больше никогда не придется пережить шок, подобный вчерашнему.

— Неужели вы думаете, что здесь захоронен кто-то еще?

В ее голосе прозвучал откровенный ужас.

— Миссис Грэхем, я знаю, что вы смотрели вчера пресс-конференцию прокурора по телевизору, потому что вы позвонили нам по поводу кольца.

— Да, это так.

— Значит, вы слышали, что после вашей — кем она вам приходится — двоюродной прапрабабушки в Спринг-Лейк исчезли еще две молодые женщины.

— Боже мой, неужели вы думаете, что их тоже зарыли здесь? — Эмили жестом указала во двор.

— Мы бы хотели это выяснить. Мы бы также хотели получить ваш анализ крови, чтобы установить по ДНК, что палец действительно принадлежал Маделайн.

Томми Дагган вдруг ощутил полное истощение сил, которое наступает после полутора суток работы практически без сна. Он почувствовал, что веки у него отяжелели и сам он как-то отупел. Ему было жаль Эмили Грэхем. Она выглядела более чем расстроенной, скорее потрясенной.

Вчера они все о ней проверили — адвокат по уголовным делам, профессионал высшего класса, собирается перейти на работу в одну из престижных фирм в Манхэттене. Развелась с подонком, который хотел воспользоваться ее денежками, когда они у нее завелись. Жертва преследователя, находившегося сейчас в психиатрической клинике. Но кто-то ее сфотографировал в ночь приезда в Спринг-Лейк и подсунул фотографию под дверь.