Жена на четверых - Ксения Кожина

Осторожно, едва дыша, убрала сначала ногу, потом руку. Было в этом что-то запретное. Вот так наблюдать за спящим нагаасуром, единственным, кто не решился наладить со мной контакт. Широкая грудь мерно вздымалась, притягивая внимание. Наверное, даже больше, чем живот и то, что спрятано под паховыми пластинами. И я не удержалась, едва касаясь, провела ладонью по мужской груди, закусив губу.

Хуже осознания собственной порочности было только то, что меня застукали. Яркие синие глаза, обрамленные густыми ресницами, распахнулись и уставились на меня в упор, а на губах старшего из братьев появилась задумчивая улыбка.

Замерла, забыв сделать вдох, и руку не отдёрнула исключительно от испуга. И тем острее захлестнули эмоции, когда моей заминкой воспользовался нагаасур. Он положил свою руку поверх моей и осторожно провёл по своей груди, дал почувствовать, как бешено стучит его сердце. Ладони скользнули вверх, огладили ключицу, задержались на шее. Мощная, массивная. Такое ощущение, что мужчина тренирует каждый мускул своего тела, чтобы вот так при возможности свести с ума девушку, всего лишь дав себя погладить. И снова вверх, запутываясь в волосах. Жёсткие, густые, так и хочется сильно сжать их в кулак и дёрнуть на себя. Манящее ощущение, не сразу поняла, что я действительно сжала кулак. Совсем не длинные, но хватило на то, чтобы ухватиться и потянуть на себя. И сама испугалась своих действий. А вот Акайо рассмеялся негромким грудным смехом и удержал мою ладонь, которую я решила убрать. И новое скользящее движение вниз.

Я медленно выдохнула. Это обычное любопытство, ведь да? Всего лишь возможность познакомиться с мужским телом чуточку ближе. Акайо, направляя мою руку и едва касаясь, погладил ключицу, помог опуститься ниже и чуть левее. Подушечки пальцев задели тут же затвердевший сосок, и я вся вспыхнула от смущения, а вот мужчина наоборот. Он рвано выдохнул, и на его теле появились мурашки. Я подняла на него взгляд и пропала. Чёрные провалы вместо глаз, настолько сильно расширился его вертикальный зрачок. Или здесь что-то иное? Не может вот так взять и пропасть радужка и белок. Он смотрел на меня, не моргая, жадно впитывая мои эмоции и наслаждаясь своей властью надо мной, над ситуацией в целом. И, кажется, я знаю, кого я почувствовала в прошлый раз благодаря метке. Дыхание спёрло, и я дёрнулась назад, впечатываясь спиной во второго брата.

— И тебе доброе утро, Маргарита, — хрипло поприветствовал меня Атсуши, зарываясь лицом в мои волосы.

А я все смотрела на Акайо и не могла отвести взгляд. Но вот он прикрыл глаза, похоже, догадавшись, что меня испугало, а когда распахнул их, они стали совершенно нормальными. Я облегчённо выдохнула. Никогда не думала, что буду радоваться при виде вертикального зрачка нагаасура. Посмотрела на наши руки и залилась краской до самых ушей. Сейчас ладонью я ощущала не громко бьющееся сердце и даже не жёсткие густые волосы. Моя рука лежала на животе нагаасура в самом низу, ещё чуть-чуть и она коснётся края раскрывшихся паховых пластин и того, что, собственно, пряталось за ними.

Возбуждённый и легко поднимающийся под моим взглядом член с зауженной кверху головкой. Кажется, теперь, когда буду слышать в одной фразе слова «большой» и «толстый» перед глазами всегда будет стоять эта картина. В горле застыл крик, то ли мольбы, то ли ужаса. Как-то я совсем не готова к такому близкому знакомству.

Горячие губы коснулись шеи сзади, чуть прихватили кожу и сдвинулись к уху. И снова поцелуй только нежнее. Такой, что глаза невольно распахиваешь шире, а по спине пробегают мурашки. Хотела дёрнуть головой, чуть отодвинуться от невинной, но будоражащей ласки, как моя ладонь, ведомая Акайо, пришла в движение и, погладив гладкие чешуйки, опустилась на мужской член. Акайо даже помог сжать его в руке чуть крепче, и громко выдохнул сквозь стиснутые зубы.

Кричать? Биться в истерике? Вопить от ужаса? Мысли хаотично метались в голове и не находили выхода. Они мои женихи, будущие мужья, а брак сам по себе подразумевает близость. Только вот я не готова, я боюсь и мне… стыдно. Стыдно от того, что моя ладонь ласкает старшего из братьев, скользя по стволу вверх-вниз, и ему явно это нравится. А второй из братьев в это время ласкает меня — целует шею, посасывает мочку уха и сильно сжимает ставшую чувствительной грудь. На грани боли и наслаждения. Так стыдно, грязно и порочно. Но хуже всего, что мне это нравится, и моё дыхание становится таким же частым, как у Акайо, и я начинаю стискивать ноги, чтобы унять разгорающееся внизу живота чувство.

Не помогает.

Возбуждение, как сошедшая лавина, оно не спрашивает твоего разрешения, не интересуется мнением, нет. Оно накрывает с головой и плавит разум. Акайо все быстрее двигает моей рукой, иногда задерживается на конце и сжимает сильнее. Я слышу его частое хриплое дыхание и вижу, как медленно затягивает его глаза чернота. Его взгляд гипнотизирует, подчиняет, и я тянусь к нему навстречу. Сумасшедшее чувство, когда его губы накрывают мои. Чужой язык врывается в мой рот, а я могу лишь глухо простонать. Я не умею целоваться, никогда даже не думала об этом, но почему-то откликаюсь и стараюсь повторить чужие движения. Увлекаюсь и не сразу замечаю мужскую руку на границе своих трусиков. Дёрнулась, чтобы отстраниться.

«Хватит! Как бы не было приятно новое чувство, я к такому не готова и не на…» — даже мысленно возмутиться до конца не получилось.

Акайо усилил напор, целуя глубже и настойчивей, быстрее двигая моей рукой, а Атсуши, легко преодолев моё сопротивление, проник рукой под крохотное нижнее белье, раздвинул пальцем мокрые складочки и быстро закружил вокруг чувствительной горошины.

Я простонала Акайо в губы, только уже от новых ощущений, а не от желания возмутиться и все закончить. Как бы не было стыдно в этом признаваться, но сейчас желание было совершенно противоположное. Не знаю, сколько продолжалось это безумие. Я окончательно потерялась в ощущениях, и кажется, водила рукой вверх-вниз по чужой пульсирующей плоти без всякой помощи, изгибалась между двух горячих тел и громко стонала, позорно признав своё поражение.

— Горячая девочка, — хрипло выдохнул Акайо мне в губы.

— Чувствительная, — поддержал его Атсуши, разворачивая меня к себе и накрывая мои губы.

Медленный долгий поцелуй, наполненный трепетной нежностью. Он словно пьёт божественный нектар и хочет продлить это мгновение. И моя медленно затихающая пульсация между ног позволяет в полной мере насладиться этим поцелуем.

— Как насчёт охладиться? — вопросительно протянул Атсуши, поднимаясь с импровизированной кровати и поднимая меня на руки.

А до меня начало доходить всё. Вообще всё, что здесь произошло. И куда деть свои глаза я не знаю. Я с мужчинами… с двумя, и… Богиня Мать, что мне теперь делать?!

Уткнулась лицом Атсуши в грудь и притихла. Сейчас меня не волновало даже то, что отношения с мужчинами под строжайшим запретом. В конце концов, покровительница сама дала разрешение, пообещав, что все будет хорошо. И мне действительно было хорошо, даже спорить не буду. Настолько, что в теле до сих пор чувствовалась приятная нега и хотелось уподобиться кошке — мурлыкнуть и довольно потереться лицом о чужую грудь. Но вот то, что у этой сцены было двое свидетелей не давало покоя. Чем они занимались, наблюдая за старшими братьями? Как отреагировали, что молоденькая жрица так быстро пала? И если по виду Атсуши и Акайо все произошедшее можно отнести, как само собой разумеющееся, то, что остальные братья? Или они будут только рады, что дело сдвинулось с мёртвой точки? Вопросы кружились в голове и совсем не те, что должны быть у девушки, подготовленной во имя служения богини. И ещё одна настойчивая мысль не давала покоя. Она зудела на подкорках сознания и вызывала неприятное пока ещё неопознанное чувство. Если у нагаасуров так мало женщин, то, где мои женихи могли всему обучиться?