Больше ни слова лжи - Мишель Кондер

Лукас рассмеялся. Не ее ли причудливый ум влечет его к себе так же сильно, как ее губы, ноги, полные груди и глаза с поволокой?

– Почему бы не решить все здесь и сейчас? – поинтересовался он.

– Языковой барьер, – нашлась Элеанор. – Ваши психологи, скорее всего, говорят только по-русски.

– У меня есть идея получше.

– У меня тоже. Я прошу вас уйти.

Лукас знал, что он заставит ее нервничать, если подойдет ближе. Он так и сделал, и, в соответствии с его ожиданиями, Элеанор попятилась к стене. Его охватило удовлетворение оттого, что он действует на нее так же, как она действует на него.

Прядь волос выбилась из небрежного узла. Лукас подхватил ее и заправил за ухо. Ему понравилось, какова Элеанор на ощупь. Это также был показатель того, какая кожа у нее между бедер, а кожа Элеанор походила на лепестки роз. Она задрожала, и Лукас увидел, как зеленые и янтарные крапинки в ее глазах заблестели ярче. Он почувствовал ее голод. Тот самый голод, который снедал его самого.

Элеанор посмотрела на Лукаса, и ее маленький розовый язычок увлажнил губы, словно она ждала поцелуя.

Лукас испытал разочарование: как легко все складывается в конечном итоге.

Словно ощутив его колебания, Элеанор взмахнула длинными ресницами, и ее потрясающие глаза встретились с его глазами. Дыхание мужчины вдруг сбилось, а сердце беспорядочно заколотилось в груди.

– Нет, я не стану целовать тебя, – пробормотал он, пытаясь понять, почему его инстинкты кричат об опасности. Как-никак, Элеанор – всего лишь женщина. – Я подожду, пока ты сама меня не поцелуешь.

Она быстро-быстро заморгала, будто находилась под властью каких-то чар. Глаза ее сузились, когда она в полной мере осознала его высокомерие. Элеанор отшатнулась.

– Полегче на поворотах, мистер Кузнецов.

Лукас не сдержался и хмыкнул, а затем рассмеялся. За последние двадцать четыре часа он смеялся больше, чем за несколько последних лет. Может, даже за всю жизнь. Неужели он знает ее недавно? Кажется, что они знакомы вечность.

– Похоже, это обещает быть интересным, – задумчиво произнес он, вдыхая запах ее яблочного шампуня. – Посмотрим, насколько тебя хватит.

Элеанор отошла подальше, стараясь не показать, как сильно он ее разъярил.

– Вы крайне высокого о себе мнения, мистер Кузнецов, – бросила она через плечо.

– Заключим пари?

– Что?

– Пари. Кто кого поцелует первым.

– Вы спятили.

– Это означает «да»?

Лукас был раздражен: Элеанор продолжает упрямиться, когда все очевидно. И вообще, она относится к нему так, словно он ничего собой не представляет. Принцесса и нищий, пришло ему в голову, и он почувствовал, как на подбородке задергалась жилка.

– Это не «да», – отрезала Элеанор.

– Почему?

– Я не участвую в пари.

– Можно попробовать для разнообразия, – пожал он плечами. – Окунись в жизнь.

Слова Лукаса напомнили ей о том, что говорила Лулу. Может, у нее на лбу висит табличка «зануда», которую не видит только она сама?

Элеанор взяла электрочайник и понесла его к раковине, чтобы наполнить водой.

– Я и так прекрасно живу, – заявила она.

Лукас не может предложить ей ничего, что заставило бы ее вступить в эту игру. И уж тем более не сейчас, когда она на него работает, – это верх непрофессионализма. Черт, она уже представляла, как будет разочарована Изабелл.

– Если я поцелую тебя первый, фамилия Харрингтон появится на вывеске отеля.

– Вы серьезно?

– Почему нет?

Она не могла поверить, что Лукас способен предложить такое.

– А что произойдет, если я первая поцелую вас?

– Боишься не справиться, моя красавица?

Последние два слова Лукас произнес по-русски, но она не опустится до того, чтобы спросить у него их значение. Ладно, пусть развлекается, хотя и за ее счет.

Но он пока не знает, что она – достойная соперница. Вода наполнила чайник, потекла по ее руке и намочила рукав блузки. Выругавшись в сторону, Элеанор натянуто улыбнулась.

– Стоит ли упоминать, что после этого мне захочется вас пристрелить?

– Охотно допускаю это. – Лукас улыбнулся и протянул ей полотенце. – Если ты поцелуешь меня первой, моя сладкая Элеанор, ты подаришь мне себя без остатка.

От звука его голоса в животе у Элеанор все сжалось, а затем он словно превратился в барабан стиральной машины. Она бросила полотенце в раковину и поставила чайник на подставку. Элеанор понимала, что ее назовут сумасшедшей, если она согласится на пари, но разве можно отказываться от возможности поместить фамилию Харрингтон на «Кристальном дворце»?

– Соблазн велик, да? – Лукас обошел ее и включил чайник, что она забыла сделать.

– Соблазном являетесь не вы, – фыркнула она, хотя это скорее была бравада. – Но почему нет? – Элеанор скрестила руки на груди. – Похоже, вы готовы получить нескольких жизненных уроков, мистер Кузнецов. Смирение может стать одним из них.

– Ты кое-что забыла, – промурлыкал он у ее уха, кладя ей на ладонь ключи от квартиры.

Негодяй!

Элеанор чуть не закричала, когда Лукас вышел из квартиры с таким видом, словно ему принадлежит весь мир и она в придачу.

Элеанор сказала себе, что она одевается не для него, вытаскивая из чемодана очередную юбку и бросая ее на кровать. Но в глубине души она знала, что это не так. Она одевалась, чтобы соблазнить Лукаса Кузнецова, чтобы заставить его проиграть пари. Правда, проснулась она с намерением от него отказаться.

Бросив взгляд на кучу одежды, Элеанор подавила вздох. Она сделала много покупок в Сингапуре, пока жила там, но найдется ли среди них что-нибудь подходящее?

Проблема состояла в том, что, купив отличные деловые костюмы и топы, Элеанор не приобрела ничего, что могло бы соблазнить мужчину, потому что на тот момент ничего подобного у нее и в мыслях не было. Наверное, стоило распаковать вещи вчера, вместо того чтобы нежиться в горячей ванне, ненавидя Лукаса. После ванны Элеанор провалилась в беспокойный сон.

Ей нужно что-нибудь строгое и в то же время с намеком на сексуальность, но ни одна из вещей не подходила. Наконец Элеанор взяла кокетливый топ, который подарила ей на прошлое Рождество Оливия. Обычно она не надевала подобные вещи на работу – у топа было глубокое декольте, и носить его следовало без бюстгальтера.

Элеанор приложила топ к груди. Оливия сказала, что смысл как раз в том и заключается, что топ не требует бюстгальтера и что его золотистый цвет заставляет сверкать ее глаза. Элеанор с сомнением смотрела на свое отражение. Может, дополнить его легким шарфиком и не расстегивать пуговицы жакета?