2 раза за 25 суток - Яна Егорова

– Я к вашим услугам, мадмуазель, – усмехнулся нарушитель моего ночного спокойствия и подставил щеку, по которой вчера получил от меня пощечину. Он еще и издевается!

– Как… Как ты здесь оказался? – ну уж, не дождется. Я скрестила руки на груди, чтобы не сорваться вдруг, да и рубашка Добрыни была настолько мне велика, что я как-то быстро осознала большой риск того, что могу в какой-то момент остаться совершенно голой перед этим наглецом!

– Ну, – замялся молодой человек, – по официальной версии, я почувствовал себя плохо и остался на лечение до завтра под присмотром Аделаиды Прохоровны. А если по совести… Разве я могу оставить тебя наедине со своим соперником?

Я даже не нашлась, что ответить на такую бескомпромиссную искренность. А только стояла и разглядывала его. Тусклый лунный свет вырисовывал в темноте его внушительную, но, вместе с тем, статную фигуру. И без того яркие, голубые глаза, сейчас казались совершенно неземными. Острые, аристократические скулы направляли взгляд к губам, которые… неудержимо хотелось поцеловать… Эта уверенная ухмылка, что происходит? Эй? Это вообще про меня рассказ?!

– И, тебе стоит только намекнуть – моя машина у ворот.

Только тут я обратила внимание на то, что Алексей, в отличие от меня, полностью одет. Элегантный деловой костюм, как и раньше, сидел на нем, словно влитой.

– Ты с ума сошел, – покачала головой я. Нет, он положительно загипнотизировал меня! Иначе не объяснить то, что я была готова протянуть ему руку и последовать туда, куда он скажет!

– Не сошел, – его ухмылка исчезла, а лицо стало серьезным, – не сошел, раз ты все еще стоишь здесь.

Мои щеки вспыхнули. Как же хорошо, что сейчас от позора меня защищает темнота! А ведь он прав. Я уже совершенно забыла, зачем сюда пришла и даже, где нахожусь! Он влез в мою голову и занял там все пространство, как император в своем королевстве. О, боже! Нет, у меня точно температура…

Я схватилась за голову. Точно! Все, где моя вода, мне пора обратно в постельку! А-а-а! Отпустите меня!

– Анфиса, тебе плохо?

– Да! – слишком резко сказала я, простите, это самозащита. – Да, мне очень плохо!

Забыв и о воде, за которой, собственно и спустилась на эту проклятую кухню, выбежала из помещения, держа руками рубашку. Я боялась не только потерять ее по дороге, но и потерять себя. Скорее, скорее обратно в постель! Уснуть, забыться, забыть этот кошмарный… этот… сладкий сон!

Заперев за собой дверь, быстро забралась обратно под одеяло и накрылась с головой. Прочь мысли! Прочь! Это какое-то наваждение! Мое сердце стучит так, что, кажется, через секунду другую разбудит весь дом. Господи, я опять от него постыдно убежала. И щеки до сих пор горят. Вот нет, чтобы гордо вздернуть подбородок и достойно выплыть из кухни, как полагается правильным девушкам! Я все бегаю! Дурдом продолжается. Цирк, господа, только разошелся. То ли еще будет! Мне еще как-то завтра день начинать. Но, ка-а-ак?!

«– Ой, у меня тоже так было, – порозовевшая от удовольствия баба Нюся подала голос. – А что вы на меня так смотрите? Да, ухаживали за мной двое, Петька, да Димка. Ой, молодая тогда была, коса –во! – показала она всем натруженный кулак. – Ой, как я ее понимаю. А наши, русские парни, такие красавцы! Здоровые, плечистые! А если еще и на гармони играть умеють…

– Нюська, замолкни! – прикрикнула на нее баба Люба. – Развоспоминалась она тут! Настенька, читай, деточка! Не слушай эту старую развратницу! Что там дальше? Нешто Анфиска с Алешкой Добрыне изменит? Ой, горе-то како!

Любовные страсти из срамных книженций так и не оставляли бедных баб из села Волохуевка, что в Рублевском регионе, да и в близлежащих тоже. Уже трех молодых телочек в селе назвали Анфисами, а бычка – Добрыней. Ждали новый выводок, чтобы и Алешку завести. Всех накрыла любовная дымка.

Поначалу деды жаловались, но потом уже и пить перестали. Кто книжки читал, кто в музыку ударился, а кто в изобретательство. Бабы преобразились. Перестали ворчать, а наоборот, каждый день на дойку или в огород, как на праздник. У дедов, у старых, только и мысли, что о бабах, никакой виагры не надо.»

Глава 6

Сутки шестые

Между двух огней

Прикольно. И довольно ухмыляться, не дай бог вам самим попасть в такую ситуацию! Да, мы завтракаем. Мы – это Добрыня, Алексей и я.

Я между двух огней, прошу заметить. И хвала, не знаю уж кому там, всем хвала, что здесь, помимо нас троих, есть просто святая в моих глазах Аделаида Прохоровна! Если бы не она, трудно даже представить себе, что могло бы быть. Она, как заботливая нянечка и бабушка из сказки, расстаралась накрыть стол: свежие пирожки с капустой, мясом и яблоком, оладушки и драники, варенье сливовое, малиновое, клубничное и персиковое, соленья в виде огурчиков и помидорчиков с патиссончиками. К этому всему добавьте обжигающий черный чай и лимончик с медом. Что? Вот и я только и занята поглощением всех этих вкусностей.

Добрыня сидит рядом со мной и спокойно ведет беседу с Алексеем. Ох, похоже, пока ничего не всплыло, похоже, Алеша промолчал о том, что случилось накануне. И, главное, я ни в чем не виновата, а переживаю, как будто совершила смертельный грех. А этот, сидит себе преспокойненько, и, периодически бросает на меня холодный взгляд.

– Кстати, Добрыня, отец просил пригласить тебя на посиделки у костра, наши, ежегодные. Придешь?

– Конечно, Петр Евгеничь всегда устраивает красивые проводы осени, конечно, приду!

– Отлично! Маргарита тоже будет очень рада, – подмигнул Алексей, как будто намекая на какой-то секрет, известный только им обоим.

Маргарита? Это еще кто? Я чуть было не подавилась пирожком с капустой, в который секунду назад жадно впилась зубами.

–Анфиса, с тобой все хорошо? – не ускользнул от этого хитреца мой конфуз. Я отрицательно помотала головой. – Возможно, ты тоже не откажешься посетить наше скромное мероприятие? – обаятельный подлец опять осветил помещение своей белозубой улыбкой.

– А когда… когда это будет? – может быть, узнаю день и смогу найти приличный предлог отказаться?

– Сегодня вечером, – тут же разбил мои надежды Алексей. – Только не говори, что жутко занята, – весело усмехнулся, но голубые глаза продолжали буравить меня.

Ситуацию спасла любовь. Добрыня заботливо приобнял вашу невезучую героиню и нежно поцеловал в лоб:

– Нет, Алешка, сегодня не получится. Мне жаль, Анфисе рано еще выходить на улицу.

О, спасибо тебе, мой великолепный! Мой повелитель и защитник! Я пела хвалебные песни Добрыне, пока меня грубо не прервали.

– Глупости, какие! – вмешалась Аделаида Прохоровна. – Оденется потеплее, завернем ее еще в плед и усадим поближе к костру. Свежий лесной воздух еще никому вреда не приносил!

Вот тебе и на. А я ей так верила! Видели бы вы счастливый блеск в глазах Алексея. Ой, чувствую, быть беде. Слишком он настойчивый, а Добрыня далеко не рохля, такую обиду не простит. Ни мне, ни Алеше. И ладно я. Переживу, не в первый раз меня мужики бросают. А вот становиться причиной раздора двух друзей детства мне совсем не улыбается.