Эйфория - Лили Кинг

А сейчас попытался сосредоточиться на ближайшем будущем, завтрашнем дне, а не на том громадном промежутке времени, что тревожно растянется после. Нужно отвезти их на озеро Там. Еще три часа вверх по реке. Семь часов от моего дома. Визиты к ним, если на это надеяться, будут нечастыми, и их нужно будет заранее планировать. Мне придется оставаться у них на ночь, нарушать привычный ритм. Стыдно испытывать столь откровенную потребность в этих людях, практически незнакомых, и, сидя в темноте, я пытался настроиться на работу, хотя, пожалуй, и не знал более быстрого способа вернуться к суицидальным мыслям. Но еще раньше днем я разговаривал с Нелл о ваи, и в ходе беседы у меня появилась мысль, что, возможно, через описание этой церемонии я смог бы рассказать о киона. У меня сотни страниц заметок, но я ни на шаг не приблизился к цельному пониманию. Однажды разработанный, дабы отпраздновать первое убийство, совершенное юношей, ритуал ваи сейчас проводился довольно редко и ныне отмечал не убийство, а иные аспекты мужской инициации: первая пойманная рыба, первый заколотый кабан, первое собственноручно выдолбленное каноэ. Впрочем, за последние два года множество первых действий прошли незамеченными, и хотя мне обещали, что вот-вот будет ваи, “вот-вот” все никак не наступало.

Прикрыв глаза, я восстанавливал в памяти ритуал. Это произошло в мой первый месяц, я сидел с женщинами – на больших сборищах меня часто усаживали среди женщин, детей и умственно отсталых. Слева от меня расположилась Тупани-Кво, одна из самых древних старух в деревне. Я даже сумел задать ей какие-то вопросы, но все равно большую часть ответов не разобрал. Вокруг царил хаос. Отец и дядьки мальчика, в честь которого устроили праздник, вышли первыми – в грязных рваных юбках и повязках на животе, как носят беременные женщины. Они ковыляли, прихрамывая, как тяжело больные. Следом вышли женщины – в мужских головных уборах и ожерельях, орнамент которых символизировал убийство, а к гениталиям были привязаны здоровенные оранжевые пенисы из тыквы-горлянки. Они несли деревянные бутылки и, ритмично скребя зазубренными палочками по внутренним частям бутылок, производили звук, символизировавший мужскую гордость и самоутверждение, а на конце каждой палочки крутились кисточки, изображавшие убитых ранее врагов. Женщины шествовали гордо, выпрямив спины, откровенно наслаждаясь своей ролью. Несколько мальчиков подбежали к ним с длинными тростями, женщины отложили деревянные бутылки, взяли трости и принялись колотить ими мужчин, пока те не убежали.

Я тихонько отполз за блокнотом и свечой из цитронеллы. Фен и Нелл темными глыбами покачивались в гамаках. Вернувшись на свой пост, я стал писать о своем последнем разговоре с Тупани-Кво про тот день. Удивительно, сколько во мне обнаружилось страсти. Мысли неслись стремительно, и я поспевал за ними, прерываясь только заточить карандаш. Вспомнил про эйфорию Нелл и едва не расхохотался вслух. Мой поток слов оказался максимально близким к той восторженности, о которой она говорила.

Позади скрипнули жесткие волокна гамака, и Нелл присела рядом, опустив босые ноги на верхнюю перекладину лестницы. Все десять пальцев на месте.

– Не могу спать, если кто-то рядом работает, – прошептала она.

– Я закончил, – захлопнул я блокнот.

– Нет, прошу вас, продолжайте. Это очень успокаивает.

– Я дожидался еще слов. Не думаю, что они теперь придут.

Она рассмеялась.

– Что тут смешного?

– Вы опять напомнили мне кое о чем.

– Расскажите.

– Эту историю любит повторять мой отец. Сама я ее не помню. Он говорит, года в три-четыре у меня как-то случилась грандиозная истерика и я заперлась в маминой гардеробной. Порвала ее платья, разбросала туфли, ужасно шумела, а потом вдруг наступила полная тишина. “Нелли? – позвала мама. – Ты в порядке?” И я спокойно ответила: “Я наплевала на твои платья, я наплевала на твои шляпки и жду, пока накопится еще слюна”.

Теперь рассмеялся я. Представил ее круглую раскрасневшуюся мордашку и буйную копну волос.

– Обещаю, это последняя зарисовка из детства Нелл Стоун, которой я вам докучаю.

– Вы по-прежнему забавляете своих родителей? – Я на такое уже не способен, даже вообразить не могу.

– Отнюдь, – улыбнулась она.

– Отчего же?

– Я написала книжку сплошь про сексуальную жизнь туземных детей.

– Это чуть менее прилично, чем плевать на шляпки, да?

– Гораздо менее прилично, – передразнила она мой акцент. Надела очки Мартина. До этого она держала их в руке. – Реакция на книгу превзошла все ожидания. Я рада была сбежать из страны.

– Мне очень неловко, что я ее не читал.

– У вас очень уважительная причина.

– Надо было попросить кого-нибудь прислать.

– В Англии она вызвала не больше симпатии. А сейчас ступайте спать. Я подежурю. О, взгляните на луну.

В небе светился тонюсенький обрезок, а остальное – едва заметный ореол неосвещенной луны.

– Вчера молодую я видел луну, со старой луной на руках[17], – продекламировала она, картавя по-шотландски.

– Мы на море можем попасть в беду, – подхватил я.

– Мне душу тревожит страх.

– Проплыли милю они и две… – Я утрировал собственный акцент.

– Проплыли три мили сполна…

– Вдруг ветер завыл, потемнел океан…

– И бурно вскипела волна, – закончили мы хором. Я не отводил глаз от луны, но по голосу слышал, что Нелл улыбается.

Американцы порой удивляют своими неожиданными познаниями.

Не помню, о чем мы говорили потом и сколько прошло времени, как вдруг сзади донесся щелчок и глухой стук. Мы подскочили. Фен в своем гамаке валялся на полу. Нелл опустилась на корточки, я посветил. Глаза его были закрыты, а когда Нелл подтолкнула его и спросила, все ли в порядке, он пробормотал:

– Вечно оно туго идет. – И добавил: – Да стукни башмаком, придурок, – и перевернулся на другой бок.

– Кажется, он сейчас открывает бутылку пива.

Рассмеявшись, мы оставили его досыпать. Из запасной одежды я соорудил себе маленькое лежбище в углу, под своим гамаком. Не думал, что усну, но уснул, и крепко, а когда проснулся, они уже собрались и ждали меня.

Почти все вокуп вышли на берег провожать нас. Они радостно ухали и взвизгивали, и дети в восторге бросались в воду.

– “Прощай” как-то убедительнее, чем “привет”, не находите? – проворчал Фен.

– Никакого набега болотных людей не случилось, – предположил я.

– Похоже, что так, – согласилась Нелл.

Фен попросился к рулю, я сбросил ход, и мы осторожно поменялись местами. Он прибавил газу, и каноэ резко рванулось вперед.