Пика - Александр Асмолов

— Хорошо сказала. Вот за это…

— Вовремя остановиться, — Дина накрыла ладонью его бокал, — значит не проехать свою станцию. Иначе будешь колесить.

— По кругу? — попробовал все перевести в шутку Сава. — Как в реинкарнации?

— Ну, рифмы на эту тему ты часто слышал, — с явным холодком тихо и четко произнесла женщина с карими глазами.

— Ой, смотри, начинается! — совершенно по-детски, с наивным восторгом, воскликнул художник.

Даже не спросив, о чем это он, Дина поняла, увидев в его глазах отражение заката. Самое интересное, что сейчас ей даже не хотелось самой смотреть в ту сторону. Она вдруг поняла, что этот странный зэк может все отдать за то, что сейчас видят многие, но мало кто пожертвует и пятачок. Каким-то чудом зона за девять долгих лет не озлобила его, не убила в нем пацана, который когда-то в детстве увидел на берегу своей речушки закат, который стал для него дороже всех сокровищ мира. Чудак или блаженный. Почему именно таких Всевышний награждает самым необычным даром, а они им не пользуются, хотя могли бы весь мир положить к своим ногам.

— Вот не думал, что в январе здесь так тепло, — все еще под впечатлением увиденного, прошептал Сава. — Как у нас ранней осенью.

— Средняя температура в Гонконге зимой 17–20 тепла. На Канарах еще лучше. Хотел бы там купить дом?

— Нет, я в России хочу жить.

— Хорошо, а сколько бы ты хотел получить… Ну, когда мы закруглимся.

— Салон тату открыть. Где-нибудь в центре Москвы. Поработать недельку-другую, потом недельку писать.

— И все?

— Ну, дом построить на Петрице, — широко улыбнулся Сава, словно они играли в какую-то фантастическую «хотелку», которая никогда не сбудется, так что можно смело говорить всякую чушь.

— Ты же никогда раньше не пробовал этот салат. В таком ресторане…

— «Пьяные креветки»? — Пика покрутил вилкой в изящной плошке из тонкого, почти прозрачного белого фарфора, разрисованного золотыми драконами. — Вроде нашего «Оливье», только креветки в каком-то вине выдержали. Ну, тепло. Чистенько. Красиво… А у нас скоро масленица! Они таких блинов отродясь не ели и не видели. Тоненькие с дырочками-кружавчиками. Да с вологодским маслицем. Да с икоркой. Да на тройке с бубенцами. Да с морозца рюмочку!

Он махнул рукой.

— Не променяешь? — с сомнением спросила Дина.

— Ни в жисть. В пику вам!

— Тебе поэтому такое погоняло дали?

Бывший зэк молча кивнул, уставившись куда-то в даль, где сумрак клубился над темнеющим океаном, стирая со сцены прожитый день, а над головой зажигались звезды, которые могут сиять только во тьме.

Скрестив ноги, Сава сидел на полу у стеклянной стены студии семнадцатого этажа отеля Upper House. Полуночный Гонконг, расцвеченный перемигивающимися разноцветными огнями, напоминал огромную бабочку, севшую на травинку отдохнуть после долгой дороги. Она чутко дремлет, выставив тонкие усики антенн, и ее крылья резко вздрагивают при малейшем шорохе. Так и хочется бережно оградить ее открытыми ладонями от любого дуновения ветерка, чтобы еще и еще смотреть на это удивительное чудо.

Ночью стекло абсолютно не заметно, поэтому можно смотреть не только на огни небоскребов, но и вниз на прохожих, которые нескончаемым потоком заполняют тротуары, накапливаются у переходов, потом прорываются навстречу друг другу перемешиваясь, как морская и речная вода в устье.

Яркая реклама, словно фосфоресцирующие шипы и щупальца морских хищников, заманивает к себе простаков, жаждущих что-нибудь увидеть, услышать, попробовать или пощупать. В природе все одинаково, и как бы человек ни стремился выделиться из нее, возвышаясь в своем самомнении, он остается таким же существом, падким на все яркое и блестящее. Именно поэтому ему кажется, что ночная жизнь намного интереснее, хотя, это просто обман, скопированный у природы более сообразительными соплеменниками, которые уже объявили своей собственностью самые круглые камушки и переливающиеся на солнце ракушки, в обмен на которые дают желающим потрогать или попробовать то, что сами не делают и не собирают. Это волчья стая выбирает себе вожаком самого сильного и мудрого, который своим долгом считает заботу о выживании всей стаи. Человек разумный выбирает своим вожаком самого жадного и хитрого, который будет жировать за счет всех остальных.

Саве захотелось поговорить об этом с генералом. За несколько дней он стал интересным собеседником, правда, весьма своенравным. Стараясь не разбудить Дину, Пика отыскал «дипломат» с бумагами и пробрался на кухню, плотно прикрыв дверь в спальню.

Приготовив чаю, бывший зэк задумался о сюжете нового рисунка. Скоро на листе стал проявляться азиат в расписном халате с пиалой чая, только, вот, лицом он очень был похож на Игоря Николаича.

— Ты прав, брат, — голос генерала наконец-то прозвучал в сознании Савы, — русские люди всегда серьезные дела обсуждали за самоваром. Ну и за пиалу спасибо. А ты, никак к азиатам подался?

— В Китае. Вот, зеленый чай распробовал. Раньше только черный и покрепче.

— Ну-ка глотни своего, — голос генерала затих.

— Интересно, как это получается? — едва успел подумать Сава, как собеседник ответил.

— Это, как в зеркало посмотреть. Можно и себя увидеть, и того, кто рядом. Только зеркало иное… Ты чайку-то еще плесни.

— Хотел спросить…

— Откуда эти паразиты лезут? И все во власть, и все к деньгам?

Художник машинально кивнул, но генерал понял его без слов.

— Племя такое. Они косые и кривые не только внешне, но и на голову. Вспомни русскую пословицу — бог шельму метит. Они давно на Руси… Вот почему Петр не ужился в Кремле, а полез в болото?

— Окно в Европу рубить, — вспомнил избитую фразу Пика.

— Ну, да… Корабли строить можно только без бороды, а заводы поднимать только с цигаркой в зубах.

— Там же порт большой.

— Стало быть, столицу огромного государства можно только на окраине и в болоте поднять. Московский кремль не подходит. Будет время, на карту посмотри.

— Давняя история, — пожал плечами бывший зэк.

— Давняя это семьдесят три века, которые Петр пытался вычеркнуть из Русской истории.

— У нас официально об этом не говорят.

— Так, проще вранье написать в книге, чем семь тысячелетий свою страну холить и лелеять, а надобно будет и голову за нее сложить. Ты думаешь, зачем Петр со Шведами бился. Мы же по крови одна ветвь. Рюрик с братьями родичи Новгородскому князю были.

— У нас ходят легенды, что арии наши общие предки.

— Верно. Только Русь задолго до Рюрика была. Это «серые» опять переврали. Прежде, как и в наше время, было принято призывать на службу воинов. Он же не законы сочинял, а воевал за денежку. На довольствии был. Страна-то огромная — от океана до океана. Курганов, где ратники со скандинавскими мечами захоронены, у нас поболе, чем в Швеции и Норвегии. Почему?