На краю Отонаби - Брайан Галлахер

В окно дует теплый ветерок. Мысли потекли в другом направлении – а что, если бы мама снова вышла замуж? Маме всего тридцать три года, овдовевшие женщины племени в таком возрасте обычно находят себе нового мужа. Всё же хорошо, что она решила больше не думать о замужестве. Неизвестно еще, какой отчим попадется. Им с мамой и вдвоем неплохо. Наверно, это эгоизм. Если мама встретит хорошего человека, пусть выходит замуж.

Всё же куда лучше ни от кого не зависеть. Мама всегда умеет настоять на своем, кроме того, она никогда не подчинится чужой воле, чужому мнению. Большинство родителей ни за что бы не разрешили дочери заниматься рисованием, делать наброски на природе – даже ради будущей стипендии. Не только старики не одобряют мечту Люси стать художницей, даже закадычная подружка Анни не понимает, какой смысл учиться рисовать, если всё равно будешь жить в резервации. Так и хочется спросить – а ты на всю жизнь собираешься застрять в Отонаби? Но лучше прикусить язычок.

– Куда ты сегодня отправишься, дорогая?

– Наверно, на Чистое озеро, а может, еще дальше, к пристани Маккракена.

– А почему бы тебе не позвать Анни или какую-нибудь другую подружку?

– Ни за что!

Мама немного удивилась – слишком уж резко Люси ответила.

– Просто… просто, когда я одна, никто меня не отвлекает… Так легче сосредоточиться на рисовании.

– Ну, как скажешь, дорогая.

Нехорошо врать маме. Но если признаться, что она собирается встретиться с Майком и Уилсоном, придется рассказать, что она с ними каждый день видится. Лучше поговорить о чем-нибудь другом.

– А можно нам сходить на Кривое озеро послушать духовой оркестр?

Мама, которая всегда любила навещать родную резервацию, обрадовалась.

– Конечно, давай прямо в это воскресенье.

– Договорились! Ужасно хочется услышать «Миссисипи».

– А что это?

– Песня из нового мюзикла. Анни уже слышала, говорит, полный улет.

– Ну, если уж Анни так говорит, придется пойти.

До чего же у нее классная мама! Люси погладила ее по руке.

– Спасибо. Ты лучше всех! Всё! Готово! – Девочка выскочила из-за стола.

– Мне еще кое-что нужно, – попросила мама.

– Всё что хочешь.

– Поищи, пожалуйста, чистотел.

Мама прекрасно разбиралась в травах, ее лекарствами в резервации лечили многие болезни.

– Буду искать, пока не найду. До скорого!

– Пока, Люси. Будь осторожна.

Люси поцеловала маму в щеку, схватила мешок с рисовальными принадлежностями, завтрак и убежала.

Небо голубое, в кронах деревьев заливаются птицы. Какое чудесное утро! Люси шла по тенистой тропинке к озеру, к своему каноэ. Ей хотелось поскорее добраться до друзей и загадать Майку загадку, которую она вчера услышала.

Ее размышления прервал грубый голос:

– Эй, девка!

Опять этот агент, мистер Стонтон. Надо постараться быть повежливее. Он подошел совсем близко и уставился на нее с недовольным видом.

– Что случилось с моей рыбой?

– Ничего не случилось. Я не…

– Ты не принесла судака, как я велел. Я ведь даже денег обещал.

– Не поймался.

– Целый день ловила и ничего не поймала?

– Ну не то чтобы ничего.

– Что же ты поймала?

– Не судака. Вы же судака хотели?

– Больно ты умная, девка.

– Да что вы, мистер Стонтон. Просто рассказываю, что случилось.

– Так что ты поймала?

– Пару окуньков.

– Могла бы их принести.

Как же хочется наорать в ответ. Почему ей приходится иметь дело с этим грубияном? Откуда у него такое право требовать, чтобы она ему рыбу ловила? Только бы не взорваться!

– Вы же мне сказали, чтобы я принесла судака.

Стонтон явно рассердился.

– Придержи язык, девчонка.

«Лучше бы вы свой придержали». Но так отвечать нельзя. Агент, конечно, грубиян, но он – представитель власти. Если начать с ним спорить, неприятностей не оберешься. Скажи он только слово, и не видать ей стипендии от колледжа. Противно, но приходится изображать смирение.

– Вы уж простите меня за бестолковость. В следующий раз, как буду рыбачить, принесу вам рыбы. Что поймаю, то и принесу.

Агент всё еще раздумывал, устраивает ли его такое извинение.

– Ну ладно, – бросил он наконец. – Тогда проваливай.

Люси вежливо кивнула на прощание, хотя внутри у нее всё кипело от гнева. Но лучше не показывать, что она на самом деле думает. Вот вырасту, стану знаменитой, тогда ему покажу. И ему, и всем Стонтонам на свете!

На тропинке к озеру, где так сладко пахло сосновой хвоей, ей немножко полегчало. Она добралась до берега, спустила каноэ на воду и принялась изо всех сил грести веслом. Остатки злости потонули в сверкающих водах озера Катчеванука.

* * *

Уилсон сидел на краешке кровати. Ему было очень и очень не по себе. Он и раньше догадывался, что за недавнюю победу над Лосем Пэкхемом и Рикки Ледвиджем придется заплатить. И вот оно! Прошло уже два дня с того случая у моста, Уилсон надеялся, что они об этой встрече давно забыли. Не тут-то было. Свирепое лицо Лося Пэкхема ничего хорошего не предвещало.

– Кого я вижу? Крутой парень Таггарт! – Лось стоял в дверях спальни и ухмылялся. – Посмотрим, посмотрим, так ли он крут без своих дружков?

Уилсон сглотнул и поднялся на ноги, стараясь не показывать страха.

– Зачем нам конфликтовать без причины? – начал он. – Давай всё забудем.

– «Конфликтовать без причины»? Складно говоришь. Язык хорошо подвешен, Таггарт? – Лось подошел поближе.

Уилсону ужасно хотелось забиться в угол, но он заставил себя стоять на месте. В ярком солнечном свете видно, какие у Лося широкие плечи, а мышцы так и ходят под обтягивающей рубашкой.

– Язык у тебя хорошо подвешен по двум причинам, – продолжал Лось. – Во-первых, болтать ты можешь, а вот драться тебе слабо.

Уилсон молчал, и Лось подходил всё ближе и ближе.

– Во-вторых, хочешь выглядеть умником, а на самом деле просто задавака.

– Задавака?

– Ага.

– Это твой отец, Пэкхем, снял самый большой дом в Лейкфилде, а я, получается, задавака?

– Не люблю богатеев, которые смотрят на других сверху вниз.

– Да не смотрю я на тебя сверху вниз. Ни на те- бя, ни на кого другого. А если богатство – преступление, то кто тогда в этой школе не преступник?