Схватка спецслужб, или Где решаются судьбы мира - Ольга Грейгъ

— …Но и этого мне стало мало. Сейчас все наводнено героином. Куда ни плюнь — в героинщика попадешь. Села на героин. А он дает почти полную отключку. Учителей и здесь много. Нет, не школьных, я в школу редко хожу. Но все равно закончу школу, в техникум поступлю. Поступлю или нет, товарищ милиционер? — Яна опять всхлипнула, переключаясь на Виктора Васильевича, но, тряхнув головой и словно придя в себя и поймав утекающую от нее мысль, продолжила, пересказав услышанное от участкового: — Героин задействует нервные клетки мозга, происходит полное нервное и физическое истощение организма. Чувствую, как у меня крыша едет. То я слабая и тихая, как тень. А то разойдусь без причины, смеюсь, дурачусь. В истерике. Говорят, героин грязный.

— Дура, — впервые в адрес рассказчицы сказала свое слово Ада Андреевна.

— Ну дура, только это снимается вместе с кожей. Я знаете, чего боюсь? Паспорт получить. Нет, не обычный, а наш, особый, для наркоманов со стажем. Тогда тебя каждая ментовская собака… каждый мент… ой, милиционер… сразу поймет, с кем имеет дело. Я видела, у нас паспорт особой серии. Ни в институт, ни в техникум с таким документом не поступишь. Пропащая, никому не нужная.

— Сама виновата, — вновь отреагировала черноволосая красавица.

— Ваш героинчик, Ада Андреевна, потребляет эта девчушка?

— А хоть бы и так. Сколько ни борись, старший лейтенант, новую звездочку на погоны за этих (она кивнула на Яну) тебе все равно не дадут.

— А вы какой героинчик потребляете? — вдруг вполне разумно и к месту закричала Шкерка, вложив в свой вопрос всю накопившуюся злость и ненависть ко всем виновным и невиновным, причастным и непричастным. Выкрикнув еще перед тем, как забиться в истерике: — А может, вам самой попробовать? Самой? Самой? Са… мой… с…

Пока полковник Иосиф Ильич Дырман со своими оперативниками выяснял, что Ады Андреевны нет в милицейском участке, как нет вообще в городе, и что старший лейтенант Воронов также убыл по делам в неизвестном направлении, прошло время обеда. А когда им удалось, проведя некоторые манипуляции, сориентироваться, что не мешало бы проехать к двоюродным братьям офицера милиции Воронова — Ивану и Богдану Суховым, работающим недалеко в леспромхозе, и вовсе наступили сумерки.

Пребывающий в это сумеречное время в схроне Виктор Васильевич как раз собрался отбыть. Он поднялся и, прощаясь, сказал:

— Вы, Ада Андреевна, уж не обессудьте, но и эту ночь придется провести здесь. В целях вашей же безопасности. Нет, вы больше не пленница. Поймите меня правильно. Куда вам идти на ночь глядя? Каблуки сломаете, а нести я вас не смогу. Далековато будет. Да, а чтобы вам не скучно и не боязно было, оставлю здесь Яну. Тем более вам есть о чем поговорить.

Тщедушная Яна, вытянув к Виктору Васильевичу синюшную тонкую руку, неуверенно заканючила:

— А дозу, товарищ милиционер? Дайте дозу, товарищ милиционер.

В ее голосе проскальзывали истеричные нотки.

— У нее проси, — твердо сказал старший лейтенант, перехватив протянутую руку и направив ее в сторону Ады Андреевны. — У нее этого добра много. Так много, что тебе и не мерещилось в самых жутких наркотических снах.

Он скоро повернулся и стал подниматься по скоб-трапу, ведущему круто вверх. Слышно было, как за ним мягко хлопнула, закрывшись, крышка люка.

Наверху он опять встретился с братьями, мужчины что-то споро обсудили, а после втроем двинулись по тропе в ту сторону, откуда несколько часов назад пришли офицер милиции и девчонка. Братья проводили Виктора Васильевича до машины, еще постояли, совещаясь и уславливаясь, и только после этого стали расставаться. Виктор Васильевич предложил было подбросить их к леспромхозу либо в Лахту, но те отказались, сославшись на желание порыбачить. «У нас, Витек, уже все готово, и удочки припасены, и рыбка прикормлена», — доложил Богдан. «Больно ушицы хочется», — поддержал брата Иван. Виктор Васильевич не стал ни на рыбалку напрашиваться, ни расспрашивать, когда и где те собираются рыбачить. Лишние расспросы ему не нужны, сочтут нужным, сами все скажут. А так… у каждого, как говорят, своя служба…

Обменявшись крепким рукопожатием, старший лейтенант сел в «газик» и тронулся с места.

А пока происходили все эти события, кавторанг Иван Румянцов, о пребывании которого в Лахте и его неподдельном интересе к старшему лейтенанту милиции Воронову оперативники группы полковника Дырмана ничего не знали, тоже не дремал. Он успел просчитать все их ходы, прикинув, что если старший лейтенант Воронов так и не появится в Лахте до конца дня, то вся группа может выехать по другим адресам. И в первую очередь захочет посетить братьев Суховых.

«Это мои двоюродные братья, — Иван Румянцов вспомнил слова Воронова, прокрутив в голове его голос, словно отмотав пленку, — оба капитаны запаса, в свое время служили в спецназе, в Забайкальском военном округе. В одной из частей у самой границы с Монголией. Обоих выгнали. Ерунда. Якобы занимались там торговлей, во всяком случае, это придирки. В леспромхозе работают и кроме зарплаты, по-моему, ни хрена не имеют. Мужики что надо. Ну а другой… он — сержант милиции… это все». Сержант милиции пока в безопасности, так тщательно оперативники еще не копали. А вот братья… он уже подумал о них — еще раньше, когда Воронов в первый раз о них рассказал. Иван Румянцов, доверяя людям, знал, что… доверять никому нельзя. И капитаны запаса тут явно не для того, чтобы пополнить ряды рабочих леспромхоза. Или они охраняют Воронова, знающего о фамильных ценностях Еранчиных, или охраняют внучку Кирсанова Любу, или присматривают за сохранностью самих сокровищ. Возможно, возможно… А если нет? Тогда они либо работают на военную разведку, либо на генерала Круглова из госбезопасности. Который возглавляет одно из ведущих главных управлений в Москве, занимающееся проблемами ядерных технологий, алмазов и наркотиков. А Румянцов не сомневается, что генерал Круглов работает не столько на свое непосредственное руководство, сколько на Архимандритова. Ибо утверждение на должность такого ранга не может проходить мимо секретаря ЦК. Да сколько их таких, проводящих 24 часа в сутки в трудах и недреманных заботах ради удобства и процветания могущественного Папы Сени. Полным-полно этих трясущихся за свои жизни исполнителей чужих планов… Среди массы затянутых в смертельные игрища полно тех, кто работает на Папу Сеню, даже не зная об этом. И сколько ж их! — делают дело, стараются, служат верой и правдой, а не знают для кого и кому. А Ивану, исполняя свою часть работы, приходится вычислять, додумывать, примерять: кого куда отнести, к какому ведомству, к какому начальнику? Поди разберись: кто тут друг?

Время всех поставит на места, им принадлежащие; разведет по нишам, которые им назначили ну очень большие Игроки. Мозаика сложится, но участвовать в ее сборке будут все, задействованные в деле.

Побродив почти бесцельно по городу, размяв упругие мышцы ног и насладившись свободой, которая подразумевает принятие им определенных дальнейших решений, Иван Румянцев возвратился в номер. В гостинице было тихо, по коридору прошла полусонная горничная и, даже не взглянув на постояльца, свернула на лестницу. Прежде чем открыть дверь он проделал какие-то скорые манипуляции, проверив только ему понятные и никому не видимые метки, после чего повернул ключ в замочной скважине и вошел в номер.