Причина остаться - Дженнифер Бенкау

переступает порог, подходит к стойке, говорит что-то Джессике, опирается локтями на прилавок и слегка наклоняется к ней, слушая ее ответ. Внезапно они оба переводят глаза на меня, и у меня пересыхает во рту.

Так нечестно.

Что ему здесь нужно? Еще раз меня оскорбить?

– Честно, я не знаю, что с тобой, – сказала мне Оливия, после того как позавчера я, очень расстроенная, пришла домой и швырнула ей на кровать одолженные у одной из ее подружек туфли. – Ты всегда твердила, что не хочешь ни с кем встречаться, не хочешь отношений. «Против секса ничего не имею, на все остальное мне плевать», – твои слова. А теперь дуешься, потому что парень хочет того же? Я это должна понять?

И правда такова: нет. Не должна. Я сама этого не понимала. Потому что она права. Я больше не хотела ничего серьезного. Свои прошлые отношения я испортила настолько паршивым образом, что по сей день иногда задаюсь вопросом, а способна ли в принципе с кем-то встречаться. Или во мне так же силен «вольный дух», как у мамы, которая тяготится любыми обязательствами и после развода с моим отцом заводит разве что знакомых… но до сих пор нет таких, кого бы она представила мне хотя бы по скайпу. И я все еще переживаю из-за Тристана. Он был невероятно любящим, заботливым парнем с инстинктом защитника. А я оставила ему письмо, где написала, что в его объятиях не могу дышать. Высший пилотаж.

– Но не с Седриком, – ответила я Оливии, и каждое слово мне пришлось выдавливать.

– Он для тебя недостаточно хорош? Кого ты ожидала – Кита Харрингтона? Подожди, я быстренько проверю, сумею ли его тоже найти в Instagram. Серьезно, Билли, может, тебе стоит подогнать свои запросы под реальность?

– Да я же не это имела в виду! Кит – это неплохо. Но Седрик Бенедикт… он слишком хорош для истории на одну ночь.

– Ах вот как. – Оливия фыркает, хоть и с более миролюбивым видом. – А Кит – нет? Кит не слишком хорош для чего-то ни к чему не обязывающего?

– В конце концов, он еще не доказал, что он лапочка и с чувством юмора. И не проявлял ко мне внимания, и… мне не понравилось находиться с ним рядом. – А если бы и да, то мне ничего об этом не известно. Легко мечтать об отсутствии обязательств, пока реальность не предлагает тебе ничего подобного. По крайней мере, ничего настолько… убедительного.

Возможно, проведя столько времени без мужчины, без секса, без хотя бы одного проклятого поцелуя, я просто струсила.

Думала я позапрошлым вечером. Вчера. Сегодня утром. И вплоть до этой секунды.

А теперь мистер Только-на-Одну-Ночь стоит у прилавка, взмахивает рукой, опускает при этом голову и улыбается своей четвертьулыбочкой, как будто немного стесняется. И у меня возникает спонтанный порыв схватить его за воротник черной футболки, очень крепко схватить, встряхнуть, а потом… выставить за дверь. Потому что Седрик сексуальный. Накачанный и красивый. Что было бы абсолютно нормально, если бы ко всему не добавлялись обаяние, чувство юмора и смутное первое впечатление о наличии интеллекта. После одной ни к чему не обязывающей ночи я бы просто безнадежно пропала, даже если бы он оказался не очень в постели.

Господи боже, с таким набором качеств застенчиво улыбаться запрещено. Это запрещают правила приличия.

Пульс подскакивает до ста восьмидесяти, и я чертовски рада, что у меня получается без происшествий поставить поднос на стойку.

– Привет, Седрик.

– Привет. Есть пара минут?

Джессика мне кивает, а я поспешно выпаливаю:

– Нет.

– Да ладно тебе, Билли, пожалуйста. Две минуты.

Я смотрю на него, прямо в – как назло, блин, – синие глаза в обрамлении – как назло, блин, густых – черных ресниц. Может, объявить Джессике код «оранжевый»?

Он медленно моргает, и я понимаю: мне бы пригодился код «красный», но его называть нельзя.

– Одну минуту? – говорит он с мольбой в голосе. – Я пришел сюда ради этого.

– Он уже приходил днем, – вставляет Джессика, протирая стакан. – Перед твоей сменой. Если бы он спросил о тебе, я бы тебя предупредила.

– А тут кто-то старается, – приторно произношу я. Черт, да что со мной такое? Почему я веду себя как дамочка, которой изменили после помолвки?

Мозг, алло. Он не сделал нам ничего плохого. Просто из-за него разбушевались тупые гормоны. Давай, пожалуйста, немножко ограничим режим сучки?

– Извини, – бурчу я, и к щекам приливает жар. Супер. Теперь перед ним очаровательная картина. Стерва, которая обливается по́том.

Тут же следует упрощающая все мысль: конечно, я выпендриваюсь, но у меня ведь на то веская причина. Я хочу спугнуть его, прежде чем привыкну к виду мускулатуры на его предплечьях и начну по нему скучать. Татуировка доходит до сгиба локтя. Было больно ее делать? В этом месте кожа такая тонкая и…

О боже мой. Мозг. Пожалуйста!

– Твоя минута скоро истечет, – подсказывает Джессика, всегда готовая прийти на помощь, и Седрик откашливается, натянуто улыбается и быстро теряет свою попытку.

– Я… Ты считаешь меня козлом, знаю.

Этот тип совершенно сбивает меня с толку. Мужчины, которые хотят только секса, не мнутся. Нет, если они выглядят так, как парень передо мной, они не испытывают ни малейших проблем с получением того, чего желают. А главное, мужчины, которые хотят только секса, после отказа не заявляются к женщинам на работу. Так поступают сталкеры, но им перед этим и отказ не нужен. Мужчины, которые хотят только секса и которых отшивают, ведут себя высокомерно, как будто и переспать-то с вами хотели исключительно от скуки. Чаще всего они отпускают в вашу сторону сексистские оскорбления, а затем начинают троллить.

– Прости.

Такого. Они. Не говорят. Никогда.

– Мне действительно очень жаль, если я тебя обидел.

– Ну, ничего плохого ты не сделал, – бормочу я. И, кстати, правда. Почему я еще недавно хотела вытолкать его за порог? – Я просто… не ожидала.

Разочаровалась. Вот подходящее слово. Я разочаровалась, потому что нафантазировала себе нечто большее. Наверно, не сразу крепкие отношения, но все-таки что-то большее. Мне захотелось узнать его поближе.

– Мне правда понравилось с тобой гулять, – признаю я. – Меня… ну, может, не совсем задело, что тебе оказалось неинтересно провести со мной больше времени, но… – Как там надо в Ливерпуле? Что в душе, то и на языке, а душа нараспашку? – О’кей, нет. Именно так и было. Меня это задело.

У меня