Волшебник не в своем уме - Кристофер Сташеф

Джанни изумленно осматривался. Прежде ему ни разу не доводилось бывать внутри цыганских кибиток, и он никак не ожидал, что тут окажется так чистенько, светло и приятно. Стенки были выкрашены в цвет слоновой кости, на них были нарисованы цветы. У обеих стенок под окошками стояли мягкие лежанки, застланные бежево-белой полосатой тканью, вытканной в Пироджии. Передние окошки были изготовлены из переплавленного желтого, зеленого и коричневого бутылочного стекла, а прозрачные задние были забраны занавесками. Окошки были набраны из мелких стеклышек, вырезанных скорее всего из осколков. У левого окна стояли два стула, один напротив другого. Похоже, они были приколочены к полу, как, собственно, все, что находилось внутри кибитки и не было подвешено под потолком фургона. Между стульями находился складной стол. Сейчас он был сложен, и его крышка была прислонена к стенке. Сзади, в четырех футах от входа, стояла печка, выложенная изразцами. Она как бы загораживала вход. На стенках были развешаны картины в рамках: городской пейзаж, домик в лесу, изображение престарелой крестьянской пары у очага. «Не могло ли быть так, — задумался Джанни, — что эта молодая цыганка мечтала обрести хоть какой-нибудь дом — мечтала с той же страстью, как другие молодые люди стремятся пуститься в странствия?»

Гар ухитрился войти в дверной проем, не пригнувшись, но внутри ему пришлось проявить чудеса ловкости, чтобы обойти печку, не задев дымоходной трубы. Справившись с этим, он рухнул на скамью возле Джанни и, тяжело дыша, закрыл глаза. Джанни поразился тому, что и у этого великана силы имели предел.

— Отдыхайте, — посоветовала им Медаллия и подала Джанни бурдюк с водой. — У ваших скамей есть подлокотники. Держитесь за них, потому что кибитка покачивается при езде.

С этими словами она, взметнув пышными яркими юбками, удалилась через маленькую дверцу впереди и прикрикнула на осликов. Кибитка тронулась, и Джанни тут же убедился в том, что подлокотники — очень полезное приспособление. «Куда она нас везет?»

— А куда ведет эта дорога?

— В Пироджию, если она не вздумает повернуть к другому городу.

— Ну, тогда она скорее всего довезет нас до твоей родины, — сказал Гар. — Когда она меня перевязывала, я ей сказал, что ты из Пироджии, и сказал, что обещал доставить тебя домой целым и невредимым и должен сделать это во что бы то ни стало.

— Благодарю тебя за это, — медленно проговорил Джанни. — Похоже, тебе так и придется сделать, хотя и не совсем так, как ты намеревался. — Он бросил взгляд в сторону переднего окошка и сказал: — А она очень добра.

— Верно, — кивнул Гар. — Но вот только на цыганку не очень похожа.

Джанни изумленно глянул на него.

— А как, по-твоему, должна выглядеть цыганка? У нее шаль и яркое платье, как у всех цыганок, которых мне доводилось видеть. Ну да, и серьги медные!

Гар на миг задержал взгляд на юноше и сказал:

— Ну, если только по одежде да по побрякушкам судить, то она выглядит, как цыганка.

— Но все-таки, скажи, как должна, на твой взгляд, выглядеть цыганка?

— На моей родине цыгане смуглы и темноволосы, и у них носы с горбинкой.

— Таких цыган я никогда не видал, — покачал головой Джанни.

— Значит, — заключил Гар, говоря это больше самому себе, чем Джанни, — ромени не вписались в здешние рамки. То есть, я хотел сказать, они не жили на Петрарке.

Джанни нахмурился.

— Какие рамки? И что за ромени?

Гар посмотрел на него, немного помолчал и улыбнулся.

— Это тот народ, что придумал повозки вроде этой. Вот только внутри в их повозках все совсем иначе.

— Не так красиво?

— Да. И не так чисто. Медаллия... Красивое имя, правда?

— Очень красивое, — согласился Джанни, и разозлился на Гара за то, что тот снова возбудил в нем подозрения. Даже он был вынужден признать, что имя Медаллия не было похоже ни на одно из цыганских имен, которые ему доводилось слышать прежде.

Гар отвлек его от этих мыслей.

— Прости, мне очень жаль, что я не смог защитить тебя, как подобает.

— Да кто бы смог на твоем месте, когда против нас было столько солдат? — махнул рукой Джанни и поймал себя на том, что почти слово в слово повторяет слова старца, явившегося ему в видении. Он постарался не думать об этом и сказал: — Я же видел, как истоптали землю копыта разбойничьих коней. Ты уложил много врагов, дружище.

Гар пожал плечами.

— Надо же было играть до конца. Кто бы поверил, что такого верзилу ничего не стоит сбить с ног? Ну разве что, если он законченный трус, а Ленни — не трус.

Джанни стало немного не по себе при упоминании о том, как они разыгрывали дурачков, но сейчас были дела поважнее.

— Мы должны предупредить моих соотечественников.

— Ага, — кивнул Гар. Глаза его загорелись. — Стало быть, ты тоже слышал этот разговор?

— Жаль, что не удалось услышать больше. Но я не понял, о каких еще купцах они болтали, которых им не удалось наказать? Склад Лудовико они сожгли, нас убили — ну, то есть они так думают.

— Да, это нам на руку, — кивнул Гар, — то, что они считают нас мертвыми. Но я обратил внимание на то, что те кондотьеры, что били нас под видом дурачков, тоже были из Стилетов, а когда они обменяются рассказами о своих подвигах, и те и другие почти непременно должны упомянуть о мужике необычайно высокого роста.

— Да, тебя трудно не заметить, — согласился Джанни. — Вот только в последний раз ты дрался совсем не как опытный воин.

Гар ухмыльнулся.

— Тут уж я постарался. Я-то знаю, как дерутся неумехи.

— И я знаю, — печально проговорил Джанни. — У меня только так и получается.

— Нет. — покачал головой Гар. — Ты дрался, как опытный воин.

— Но как неопытный торговец, — с горечью отозвался Джанни.

— Да вовсе нет! — усмехнувшись, возразил Гар. — Ты до сих пор жив.

— Нельзя же нам помирать, — сказал Джанни немного виновато, вспомнив о своем видении. — Нужно будет нам вести себя поосторожнее на пути до дома.

— Благодаря Медаллии нам теперь нужно единственное: не высовываться из фургона. Хотя, если на нее нападут, думаю, мы найдем в себе силы сразиться с разбойниками, несмотря на все наши раны и синяки

При одной только мысли об этом Джанни вспыхнул от ярости и негромко проговорил:

— О да. Найдем. Непременно найдем.

Это было храброе решение. К счастью, им не пришлось претворять его в жизнь.

* * *

Когда они остановились на ночлег, Медаллия сварила густой суп из сушеного мяса и овощей, покормила мужчин, после чего устроила им постель под кибиткой. Вела она себя сдержанно и даже сурово, и ни Джанни, ни Гару не пришло в голову возразить ей, хотя выбираться из фургона им было нелегко. Постанывая и покряхтывая, оба друг за другом слезли на землю по лесенке. Медаллия втянула лесенку в фургон и сказала: